Современная история Красной Шапочки
Шрифт:
— В блэк-метал анархиста?
— В девушку! В Дюймовочку!
— Ох ты ж, маринованные канарейки…
— Теперь Трдата по праву зовут Тарьей, он весит около тридцати граммов, живёт в цветке лилии посреди оазиса в своей любимой Аравийской пустыне, а замуж его хочет взять тамошний шейх Мальчик-с-пальчик в тюрбане.
— Ты меня поразил в самую печень!
— Подожди, ещё нет, но вот сейчас. Третьим желанием я захотел освободить Дэза и всех его собратьев из бутылочно-лампадного рабства, но он сразу испуганно зашикал и сказал, что будет лучше, если я освобожу только его и младшего брателлу, остальными он займётся сам. Я подумал, что Джинни совершил намного больше криминальных подвигов, чем тебе признался, однако какое моё дело, правильно? Моё дело – доехать в этой белой таратайке до часовни, жениться по-быстрому, пока родителей ещё оформляют на выписку из темницы (да-да, они тебя не увидят, я и тут смухлевал), и уехать в свадебную кругосветку.
— Хрящ! Но как же… поговорить? Ты не забыл? Мы начали
— После женитьбы. В такой суматохе нужно спасать наши шкуры и статусы, с личным – успеется.
— Но мы уже будем женаты!
— Не страшно, в случае непреодолимых разногласий – разведёмся.
— Кси! Картофельные блинчики, это несерьёзно.
— Знаю, но я думаю о Глории. Помнишь её? Та моя нянька, царевна-жаба. Кажется, я догадался: она когда-то упустила свой шанс на настоящего принца. На меня. И расколдовывающий поцелуй её упрятал под действие чар ещё сильнее. Я своего немножко липового княжича упускать не собираюсь из-за каких-то глупых сомнений о вероятностях и шансах на «долго и счастливо». Говорят, нельзя получить всё и сразу. Так пусть у меня будет твёрдое «счастливо, но недолго», чем погоня за несбыточным бесконечным счастьем.
— Эндж, до чего же он у тебя крутой! — восхитился Дэз, просовывая голову в люк. Громко всплакнул и достал огромный батистовый платок – высморкаться.
— А ты тоже не расслабляйся, к тебе у меня будет отдельный разговор, — Ксавьер резво потянулся вверх и схватил его за ручищу (точнее, за мизинец). — Ты моего без пяти минут супруга за попу нежнейше лапал! Не думай, что если моё возмущение прервали тогда на дворцовой лестнице, то я забыл. Не забыл! Мне не нужен соперник!
— Оу… — Дезерэтт округлил глаза раза в два шире натуральной величины, — это была случайность. Ты обратил внимание на натуральную безделицу. Нет, серьёзно, тебе показалось. Ангел, что скажешь? Тебе было странно или неприятно, что я придержал тебя где попало и как пришлось, предотвращая падение?
— Я вообще не припомню, чтоб ты меня лапал, — Чёрный Берет выдержал долгий испытующий взгляд масочных прорезей и не сморгнул. — С чего подозревать такую явную нелепость? Кто я, а кто Джинн? И, Кси… ты ревнив, я знаю. Но, даже предположив, что ему и его всемогущей братии снова интересны люди, я подтверждаю и подтвержу столько раз, сколько потребуется: он всегда гулял по шлюхам-девушкам. Не по парням.
— Ладно, проехали, — Златовлас нехотя прибрал колючий взгляд. — Ещё секунда тряски по брусчатке – и венчаться. И пусть твой выпирающий член станет достоянием общественности, несмотря на двенадцать слоёв пышной юбки, плевать. Лишь бы сказать наконец: «В радости и в горе, на дебоше и в наводнении, в пять утра воскресенья с бессонницей от пищевого и алкогольного отравления – да. Он мой, он со мной. Не забирайте его за непристойное поведение, комиссар».
========== Глава 16 ==========
| Часть 3 |
XVI
Энджи аккуратно загнул газету, открывая страничку финансовых сводок. Он сидел на белом «троне», точнее, на его крышке, вальяжно закинув ноги на мраморную ванну, до краёв заполненную розовой пеной. В пене нежились коленки, пятки, ключицы и другие части тела, принадлежащие наследному принцу Дримленда, только золотые волосы он собрал в большой пучок, чтоб не намокли.
— Твои родители вновь правят старушечьей страной, служа верой и правдой, аллилуйя, по случаю их освобождения о тебе заказан хвалебный молебен. Внешний долг будет погашен через пять лет, с полудня возобновлён прежний визовый режим с Граммерикой и Кранадой, толпы туристов объявятся и пополнят бюджет уже на текущей неделе. А судя по последнему отчёту аналитиков “Dreamly Herald”, наши гости выпили на свадьбе две с половиной тысячи галлонов креплёного вина, слопали шестьсот килограммов буженины, сала и копчёных языков, закусили всё ещё подсчитываемыми гектолитрами разносолов и маринадов и до кучи уничтожили почти годовой урожай картофельного пюре с зеленью. И это в статье благоразумно не упомянули жареных перепелов, белугу и деликатесную арктическую зайчатину на наш стол.
— Ещё бы, нам не нужны пересмотры статистики смертности оттого, что кто-то подавился слюной, — Ксавьер приподнялся, покрытый разноцветными мыльными пузырьками. — Не подашь мне полотенце?
— Вот ещё, сначала смой с себя эту мерзость.
— Она хорошо пахнет, миндалём и карамелью!
— Я тебя после такой грязной ванны трахать не буду!
— Неужели? — Кси улыбнулся уголком рта. — Возьму на заметку…
— Зелёные рябчики, я не то хотел сказать!
Кого-то немедленно окатили кипятком из душевого шланга, пол был залит пеной, зубными пастами и резиновыми уточками вперемешку со смехом, толкотнёй и ругательствами. В куче мале, однако, образовалось два вполне отмытых тела, одно голое, другое не очень. То, которое «не очень», отфыркалось от воды, завернуло голое в единственное уцелевшее после банного штурма сухое полотенце и на руках понесло из купален во внутренний дворик, а оттуда – прямиком в спальню. Украсили уютное логово новобрачных согласно обычаю: красными цветочками с листиками и без, белыми драпировками из поддельного шёлка (настоящие шёлковые своровали горничные)
и позолоченными рисовыми зёрнами (их подделать было сложно, пришлось умерить жадность, да и стража орала на всех интенсивнее). На этом коварном рисе, разбросанном повсюду, Ангел несколько раз поскользнулся, чертыхнулся крабовыми палочками и варёными павлинами, но всё-таки ухитрился устоять и уложил свою бесценную капризную ношу на кровать-альков. С надеждой тронул краешек махрового полотенца, но Кси не дал его снять, перехватив за запястье.— Свадебное путешествие назначено на раннее утро, — сказал он невозможно строгим голосом. — С банкетной площади мы успешно улизнули мимо твоих телохранителей, но полночь давно прошла, успеем ли выспаться?
— Я не планировал спать, — несколько недоумённо уточнил Эндж. — Разве мы не должны сейчас?..
— Мы этим уже занимались, скучно. То есть не скучно, но есть дело поважнее, — Кси обернул и заткнул полотенце вокруг себя на манер юбки. — Настало время поговорить.
— Сейчас?! Да о чём? У нас будет целая жизнь на досужие сплетни и обсуждение твоих причёсок!
— Это не сплетни. Ангел… спустя долгое и смутное время, кучу сожранных нервов и выпитой врагами крови – мы снова наедине. Клятвы произнесены, кольца надеты. Но это не всё, чего я от тебя ждал. В тюремной переписке было сделано много разных признаний, но признавались мы в полной тишине, терзали бумагу, сходя с ума от беспокойства, мы были в опасности… и были малость не в себе. Сможешь ли ты теперь, когда угроза смерти миновала, повторить хоть часть написанного? А не сбежать, прихватив пару крупных рубинов из моей сокровищницы…
— Ну это совсем уже наглая клевета, я никогда не был грязным мелким вором! Если уж выносить, то всю сокровищницу, — он запнулся, заметив поджатые в упрёке губы Принца. — Извини, что перебил.
— Один раз ты пообещал не врать, а я обещал верить. Ты говорил о сексе без чувств, а я – о любви без секса. Помнишь? Итак, давай вернёмся туда мысленно, на лесную поляну, в точку разрыва. Я тебе нужен? Можно ли обожать меня, лобызать и боготворить, не спуская при этом трусов?
— Но на тебе нет сейчас трусов…
— Радость моя, если я сниму полотенце, то задушу тебя им!
Шапкин пожал плечами и сел у изножья алькова на длинный пуфик. Подскочил, отряхнул попу от впившихся рисинок и снова сел. Поборол порыв положить на бёдра вполне законного супруга ладони, с сожалением констатировал про себя, что брак табуировал секс с более доступными особями его вида, и вообще… со всех сторон виделись как будто одни изъяны, ограничения и запреты.
— Знаю, о чём ты думаешь. Ты устал, я устал. Многие вопросы мне кажутся просто немыслимыми и неуместными. Глупыми. Но раз ты спрашиваешь сейчас, значит, до сих пор не убеждён ни в чём. Значит, тебе и правда нужны ответы. Я горячо поклянусь, что люблю, а ты горько отпарируешь, что я понятия не имею, о чём толкую, поскольку всю жизнь любил себя, а не других. Но будь с нами третейский судья, он бы спросил: «Ксавьер, а откуда тебе-то знать, что ты этого наркомана в чёрной шапке именно любишь?» Нет-нет, молчи, это риторика, дай продолжить. У меня было достаточно времени в плену у Трдата, чтобы обмозговать все имеющиеся правила человеческих отношений, истины, постулаты и тезисы, некоторые – выдвинутые ещё древними эллинами. Что есть любовь, что – дружба, а что – взаимовыгодное партнёрство? Я хочу о тебе заботиться, отстаивать твои интересы в хозяйственных делах и перед родителями, я согласен отдать жизнь за тебя, попав в экстремально опасную ситуацию, где мне не дадут и минуты, чтобы выбрать между твоей и собственной шкурой. И если ты совершишь тяжкое преступление или просто омерзительно и аморально поступишь с кем-то – приди ко мне за помощью, и я стану твоим омерзительно-аморальным соучастником. Спрячем трупы, расчленим и понемногу растворим с помощью едких химреактивов, не напрасно же я мелким часами в хижине у деревенского знахаря ошивался. Так что это? Партнёрство? Может, дружба? Верно, крепкая дружба. Практически братство. «А что же тогда любовь?!» – возмущённо возопишь ты. Любовь… — он всё-таки решился и протянул руку, не прикасаясь к Принцу, она повисла между ними в жесте ожидания пожатия. — Я не хочу жить без тебя. Могу – но не хочу. Это не тупая больная химическая кратковременная страсть, что залепит мне все выводные отверстия в голове, превратив в идиота, пускающего на тебя слюни. Это взвешенное решение, моё хорошо обдуманное и обкатанное желание проводить с тобой сутки напролёт, причём у дневной части суток – преимущество. Потому что я не экстрасенс и не телепат и, когда твои глаза открыты, мне гораздо легче понять, что со мной ты счастлив. Я хочу делиться с тобой всем тем хорошим, что имею, а плохое оставлять себе.
— Нет, — Кси всё-таки приоткрыл полотенце, сверкнув бедром. — Если ты редкий засранец, сволочь и отморозок, я хочу, чтобы это тоже принадлежало мне. И пакостное, и добродетельное. Я же не устраивал делёж внутреннего имущества, решая, что показать тебе, а что зажмотить. Ты получил меня целиком, с короной, землями, болезнями и недостатками.
— Да нет у тебя недостатков! Более правильного мальчика на всём свете не сыскать. Слово «честь» тебе при рождении высекли с обратной стороны лба. Что до болезней… я попросил Джинни вылечить твои генетические, аутоиммунные и вегетативные хвори. Явные, неявные, ещё не открытые, спящие в глубокой инкубации – все.