"Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21

Сизин посмотрела на призрака, надеясь, что он видит ее притворную улыбку.

Титул «серек» означал «правитель района», но Сизин давно поняла, что сереки, в основном, занимаются не городскими делами, а подачей жалоб императору. Поскольку император по-прежнему владел наибольшим числом призраков, сереки никак не могли повлиять на его решения, но в соответствии с традицией они считались голосами города и поэтому были не только самым богатым, но и самым гордым сословием. Игнорировать или оскорблять их было опасно.

– Вы недовольны, Бун? – спросила она.

– Неужели там нет ничего о насущных делах? О безудержном похищении душ? Может, что-нибудь об исчезновении императрицы? Или, как уже сказал достопочтенный серек Вараст, про слухи о пересыхании Никса? Насчет этого там ничего нет?

– Верно, верно! – одобрительно вскричали другие.

Услышав про императрицу, Сизин с трудом сохранила невозмутимое выражение лица. Об исчезновении ее матери ходило много слухов и домыслов, но Сизин знала правду: ее мать, забыв о своем долге и о семье, бросила свое имущество и исчезла, оставив лишь кусок папируса, с коротким сообщением: «Ушла на восток».

У холодной и немногословной матери Сизин своего убежища не было, но за последние годы она стала столь же недоступной и отстраненной, как и сам император. Сизин была рада, что эта сука наконец-то сдалась. Вместо того чтобы затеять собственную игру, ставкой в которой был трон, императрица сбежала, и теперь Сизин стала единственным голосом короля в Небесной Башне.

Пытаясь выиграть время, Сизин поискала в свитке слова, которых там не было. Сегодня ее отец был странным образом краток и едва заполнил половину свитка. Она развернула свиток еще больше, но увидела лишь девственно чистый папирус. Искушение, которое зародилось в ней уже несколько недель назад, вновь напомнило о себе. Она прикусила губу. Что еще ей остается? Сизин подозревала, что ее отец начинает сходить с ума. Он был безмерно увлечен своим убежищем и отказывался покидать его, опасаясь интриг и покушений. И немудрено, ведь, для того чтобы взойти на трон, ему самому пришлось зарезать собственного отца. Правда, несмотря на все меры защиты, власть медленно, но верно ускользала из его рук, и сереки это чувствовали. Сизин решила, что сожжет Небесную Иглу дотла, но не подпустит этих диких псов к своему трону.

– Тишина! – завопила Сизин, и, когда сереки перестали бормотать, ткнула пальцем в пустой кусок в нижней части папируса. – Теперь я вижу, что император добавил примечание. Его императорское величество повелел повысить цену на бочки с водой из Никса, чтобы ограничить ее расход. Похоже, что твои страхи оказались необоснованными, серек Бун. Теперь ты доволен?

Призрак кивнул.

– Отчасти.

Сизин обвела взглядом собравшихся на балконе.

– А все остальные?

Собравшиеся забормотали, неохотно выражая согласие; одобрительный шепот появился и исчез, словно ветер, гоняющийся за листьями. Сизин вздернула подбородок. Кодекс гласил, что подделка указов императора – это в лучшем случае измена. Если придворные почуют обман, то получат отличный повод осудить ее и завладеть ее половинами монет.

Сизин, выросшая в самом центре паутины кровавых политических интриг, понимала, что такое власть. Власть – это не только половинки монет: они обычно приводили к твоим дверям толпу. Нет, власть – это управление толпой. Сизин знала, что лучший инструмент – не стальные рукавицы, и не лучезарные улыбки, и не благотворительность. Задача правителя – выяснить, что нужно толпе, а затем повесить это перед ней, словно кусочки овощей – перед жуком. Сейчас сереки мечтали о действии.

Сизин протянула руки к собравшимся и заставила себя улыбнуться.

– Если это будет угодно серекам Облачного двора, я вызову командира Основной стражи и прикажу ему усилить охрану складов и колодцев с водой Никса. Император, в своей вечной мудрости, непременно увидит, что это разумно. Что же касается ее императорского величества, – добавила Сизин, выдавив из себя еще одну улыбку, – то она занимается семейными делами на востоке, и беспокоиться о ней незачем. Я уверена, что она вернется, и притом скоро.

– Будем на это надеяться, будущая императрица, – отозвался Бун, потирая острый подбородок.

Сизин поспешно вышла, оставив сереков болтать о воде из Никса, дополнительных охранниках и более прочных замках. В сопровождении стражи она поднялась в свои покои.

С грохотом распахнув бронированную дверь, Сизин увидела, что ее слуги-призраки по-прежнему полируют зал. Полирование было одной из тех работ, с которыми тени справлялись идеально: мертвые не оставляли на поверхности сальных отпечатков. Но это не означало, что они работали проворно.

– Вон! – взвизгнула Сизин. – Все вон!

Пока тени собирали свои тряпки и бежали к выходу, из боковой комнаты, сцепив руки за спиной, появился еще один призрак, который явно никуда не спешил. На правой части его лысой головы виднелся V-образный шрам. Сегодня он был одет в мешковатый угольно-черный костюм. К его лицу пятнами прилип порошок, игравший роль грима, но при любом, даже самом незначительном, движении этот порошок отваливался.

Сизин мрачно посмотрела на него.

– Итейн, почему ты постоянно одеваешься как свободная тень? Ты выглядишь нелепо.

Призрак нахмурился, и на лацканы его костюма снова посыпался порошок.

– Когда ты мертв уже десять лет, приятно чем-то себя занять.

– Разве я не загружаю тебя работой? Разве ты не учишься владеть мечом?

– Ну, значит, назовем это «индивидуальностью».

Сизин фыркнула.

– Носи балахон, как все мои тени-слуги. Если нужно, я отдам такой приказ. Ты не забыл, что уже не принадлежишь императрице? Теперь ты – моя собственность.

– Балахон – это для полужизни. Слишком… отдает сектой, ваше высочество, – вздохнул Итейн. – Кажется, мне нужен другой портной. Если серек Бун может красиво одеваться, я тоже…

– Тьфу! Этот долбаный призрак!

Сизин подошла к окну, чтобы посмотреть на стоящие внизу дома и башни. Ее взгляд бегал по морю из белого и коричневого камня, в котором выделялись яркие пятна – навесы лавок на базарах. Улицы тесно переплетались, здания тянулись вверх, районы накладывались друг на друга. Ни пяди земли не было потрачено зря, и там, где город сталкивался с бирюзовым морем, он расползался по берегу на сотню миль как на восток, так и на запад. Даже сейчас, в этот солнечный день, Аракс скрывался в клубах заводского дыма и пыли, принесенной из пустыни. За всю свою жизнь Сизин ни разу не видела окраины города – Просторы.

– Новости есть, Итейн?

– Новостей в этом городе, ваша возвышенность, всегда хватает. Какие именно вас интересуют?

Сизин зацокала языком.

– О твоем крассе-взломщике!

– О нем – никаких, если не считать того, что он по-прежнему опаздывает. Весьма необычно для человека с его репутацией.

– Ты совершил ошибку, выбрав красса, – раздраженно сказала она и распахнула окно, чтобы услышать рев Аракса, – голоса и звуки шагов, ржание лошадей, крики птиц и лязг инструментов. – Нужно было пригласить не его, а ту госпожу Эверасс.