Современный кубинский детектив

— Вы так думаете? — Фрэнк выплюнул окурок и раздавил его каблуком.

— Я в этом уверен. Вы упустили из виду одно обстоятельство: мы с ним столковались, мы всегда находим общий язык. Когда вы приехали из Соединенных Штатов, он снова ожил. Впрочем, он жил и все это время, хотя считался мертвецом. Вы заметили, как он изменился? Совсем другой человек, совсем другой. И отнюдь не расположен позволить вам удрать, прихватив с собой Хулию и деньги. Это было бы совсем глупо, неужели вы не понимаете?

— Вы ошибаетесь...

— Нет, не ошибаюсь, я раскусил вас. Никогда в своей жизни я не был столь проницателен. И чтобы подтвердить свою правоту, я принес с собой эту штуку, — его правая рука, которая до сих пор пряталась в тени, сжимала револьвер. — Вот почему я сказал вам, что ваши замыслы провалились. Не вы заберете у меня ключ, а, наоборот, я заберу у вас карту и пластинки с шифром. Как вам это покажется?

— Задумано неплохо. Но как вы уедете? Вы не знаете места, куда за мной приплывут.

— Действительно не знаю. Но не будете ли вы так любезны назвать мне его перед смертью? Там, куда вы отправитесь, оно вам уже не пригодится.

— Очень сожалею, доктор Мирамар, но это место знаю только я и никому его не назову.

— В таком случае я сам придумаю способ убраться отсюда. А денег у меня к тому времени будет предостаточно, вам не кажется?

— Вы недооцениваете других, а себя считаете очень умным, так ведь?

— Отнюдь. И только не говорите мне, что у вас в рукаве козырной туз. Я не верю в подобные чудеса, а особенно в такой ситуации. Или вы хотите произвести на меня впечатление? Все равно кирки и лопаты понадобятся нам, чтоб вырыть для вас могилу.

— Скорее для вас, доктор.

— Итак, — доктор поднялся на ноги, — по-моему, хватит болтать. Прошу вас отдать мне карту и пластинки. — Он протянул левую руку. — Мы вам за это будем очень признательны.

— Он не сможет быть мне признательным, потому что вы его убьете, едва покончите со мной, угадал?

— Нет. Я, приятель, остаюсь верным тому, кто верен мне.

— Значит, вы остались верным моему отцу? И своей жене?

— Ваш отец постоянно ошибался, и я не предал его, а просто помог ему в его замыслах. Что же до моей жены, то это случай особый, и я не намерен обсуждать его ни с вами, ни с кем-нибудь еще.

— Я не верю ни единому вашему слову.

— И не надо, однако мы отклонились от главного. Итак, дружище Фрэнк, если вы не дадите мне того, что я прошу, я буду вынужден выстрелить раньше времени. Считаю до пяти. Раз... два... три... четыре...

Дверь вдруг распахнулась, и на пороге встал человек с ружьем в руках. Он не принес ни кирок, ни лопат.

— А вот и он, — сказал врач, — и ты мог думать, что вам с Хулией удастся обмануть его?

Человек улыбнулся, взглянул пренебрежительно на Фрэнка, потом на врача и высокомерно произнес:

— Оставь его мне.

Он прицелился, с невероятной силой из дула ружья устремились гарпуны, пронзившие жертву насквозь; несчастный так и остался с широко открытыми от удивления глазами, намертво прибитый к стене.

Суббота, утром.

Женщина заметно нервничала, и тон ее, обычно сухой, стал гораздо мягче. От нее он узнал, что доктор Мирамар не ночевал дома. Осорио повесил трубку. Отсутствие доктора и обнаруженный в мучных шариках, которые дали попугаю, цианистый калий ставили перед следствием новые вопросы. Выходит, доктор понял, что ему уже невозможно подтвердить свое алиби, и удрал за границу? Кто из подозреваемых мог воспользоваться цианистым калием? Кто мог приобрести его? Кто дал его попугаю? Хайме? Убийца Хайме? Хосе Антонио? Или доктор Мирамар?

Осорио снял трубку, набрал номер и подождал немного, пока голос на другом конце провода не сообщил, что патрульная служба слушает.

— Дежурный офицер? Здравствуй, товарищ, с тобой говорит Рафаэль Осорио. Нужно обнаружить машину: «меркурий» пятьдесят седьмого года выпуска, голубой, номер семьсот пятнадцать — четыреста шестнадцать. Где б вы его ни нашли, следует задержать тех, кто в нем будет сидеть. До скорого. — Он откинулся на спинку стула и наморщил лоб.

Вошел Рубен, устало опустился в кресло и с отчаянием произнес:

— Ничего нового.

— Как ты думаешь, Рубен, кто убийца? — Взгляд Осорио был устремлен куда-то в пустоту, будто он спрашивал себя, а не Рубена. — По-моему, доктор Мирамар. Все улики против него: и записи в тетради, и смерть попугая, и шприц, и хирургические перчатки. Надо его задержать, я почти уверен, что это он убил Сабаса. И обратное придется доказывать.

Неожиданно громко зазвонил телефон. Осорио тотчас схватил трубку, и через несколько секунд его смуглое лицо стало серым. Рубен, казалось, угадал, что говорили Осорио по телефону, и, когда тот дал отбой, спросил одними губами:

— Ну?

— Объявился доктор Мирамар.

— Где?

— В Агуадоресе. Мертвый. Пронзенный гарпуном для подводной охоты.

Очки так и остались на его лице, но умный сверкающий взгляд угас навсегда. Голова склонилась на правое плечо, руки тяжело повисли вдоль тела, и, хотя ноги уже не могли держать мертвеца, он каким-то жутким образом казался стоящим. Один гарпун пронзил ему живот, второй грудь, пришпилив его к стене.

Когда эксперт сообщил, что среди тех, кто оставил свои следы на месте преступления, был мужчина, обутый в иностранные ботинки, у Осорио не оставалось больше сомнений, что здесь побывал сын Хосе Мануэля Трухильо. Он велел срочно изготовить гипсовый слепок, чтобы сравнить его с тем, что был в министерстве государственной безопасности.

Ружье обнаружили в нескольких метрах от лачуги, но отпечатков пальцев на нем не было. Рядом со старыми шинами нашли бумажник убитого со ста двадцатью песо и кое-какими документами. По этому можно было заключить, что убили доктора не из-за денег, хотя и было установлено, что, кроме жизни, у него отняли еще что-то.

Рыбак сказал, что наткнулся на труп случайно. Он рыбачил поблизости и, услышав выстрел, сначала подумал, что это лопнула шина — ведь он видел автомобиль, который немного раньше остановился у лачуги. А мертвеца нашел утром. Стал собираться дождь, и он решил кончать ловлю, а когда проходил мимо лачуги, дождь хлынул вовсю, и ему пришлось заскочить туда, чтоб не промокнуть. Только все равно промок, потому что побежал под ливнем сообщить о том, что увидел в этой лачуге.

Через какое-то время голубой «меркурий» доктора Мирамара был обнаружен на перекрестке Морро и Одиннадцатой улицы в квартале Вегита де Гало. Нигде ни одного отпечатка пальцев, и никто не видел ни тех, кто ехал в «меркурии», ни когда они покинули машину.

Осорио захлопнул окно и стряхнул с себя капли дождя. Вспышки молний то и дело озаряли комнату. Рубен по-прежнему сидел за своим столом, сгорбившись, запустив пятерню в густые каштановые волосы.

— Один подозреваемый ускользнул от нас, — сказал он тусклым голосом, — и именно тогда, когда почти было доказано, что он убил Сабаса.