Современный югославский детектив

Джордже с иностранцем копались в моторе.

— Как осел. — Немец произнес это без всякого акцента.

Джордже подмигнул мне. Сначала я подумал, что этот знак относится к упрямому «ослу» — сверкающему новому «мерседесу», очевидно последнего выпуска, который уперся и не хочет двигаться с места. Но потом сообразил, что приятель пытается обратить внимание на нечто внутри машины.

Проследив за его взглядом, я увидел девушку, которая — я отметил это сразу — очень походила на сидевшую в нашем «фиате». Такие же светлые волосы, такие же прозрачно–голубые холодные глаза, такое же удлиненное белокожее, однако окрашенное румянцем юности лицо.

— Хм! — пробормотал я себе под нос и слегка поклонился, но девушке явно было не до меня. И тогда я обратился к немцу: — Что–нибудь серьезное?

— Один бог знает! — ответил румяный старикан и развел руками. — Машина совсем новая, так сказать — прямо с завода. Летела словно птица, а теперь вдруг заупрямилась, как осел.

— Вы прекрасно говорите на нашем языке, — не удержался я от комплимента.

— Я прожил в этой прекрасной стране несколько лет, — сказал немец и поднял руку, похоже останавливая приближающийся автомобиль.

Я обернулся и увидел огромный грузовик Ромео. Итальянец, наверняка узнав нашу машину, миновал «фиат» и «мерседес», взял вправо и остановился у обочины шоссе. Я наблюдал, как Ромео вылезает из кабины, вытирает руки о комбинезон и идет к нам, громко восклицая:

— Мама миа, опять авария!

— У этого господина что–то не в порядке с машиной, — пояснил Джордже.

Ромео взглянул на номерной знак «мерседеса».

— Дойчланд! Штутгарт! Доброе утро! — Приняв серьезный вид, Ромео представился: — Ромео Альфиери, Италия, Наполи! — и низко поклонился.

Когда он выпрямился, я увидел, что он смотрит на девушку в «мерседесе». В его зрачках вспыхнули зеленые огоньки, и он напомнил мне изготовившегося к прыжку кота.

— Сейчас Ромео все исправит… — Итальянец склонился над мотором.

— Надеюсь, мы вам теперь не понадобимся, — обратился Джордже к немцу и пояснил: — Ромео отличный механик. Если он не устранит неполадку, боюсь, придется отбуксировать вас до ближайшего автосервиса.

— Дженерале преувеличивает, — отозвался смущенный Ромео.

— Вы генерал? — удивился немец.

— Ромео преувеличивает! — улыбнулся Джордже.

— Я полагаю, вы были партизаном?

— Правильно полагаете, — подтвердил Джордже.

— Позвольте представиться, — сказал немец и щелкнул каблуками, — Адольф Штраус!

— Очень приятно! У вас звучное имя. С вашего разрешения и я представлюсь: Джордже Врзич, — мой друг пожал протянутую ему руку. — Полагаю, и вы воевали?

— Правильно полагаете, — засмеялся Штраус. — Партизаны были достойными противниками.

— И я партиджан! — снова вмешался Ромео.

— Разве вы не итальянец? — холодно уточнил Штраус.

— Да! Но дженерале меня взял в плен и спас мою честь!

— Так! Занятно! — оборвал его Штраус возмущенно и вновь, любезно улыбаясь, обратился к Джордже: — Надеюсь, мы еще увидимся, господа!

Его явно не интересовали партизанские подвиги Ромео.

— До свидания, — попрощался я и, проходя мимо красотки в «мерседесе», чуть поклонился.

Она ответила вежливой улыбкой. Вернуть ей улыбку я не успел, поскольку около «фиата» увидел парня, который упросил нас взять в машину Юлиану.

— Откуда вы здесь? — удивился я.

— Меня подвез этот болтун, — он указал на Ромео.

— Представляешь, — прерывая нас, обратилась ко мне Чедна, — он хочет забрать у нас девушку!

— Мы вместе отправились в путь, вместе и продолжим его, — вежливо заметил молодой человек.

— Но Юлии будет удобнее в легковой машине, чем в этом огромном броненосце.

— В кабине рефрижератора вполне удобно, — упорствовал юноша.

— Пусть решает юная дама, — послышался за моей спиной голос Джордже.

— Не сердитесь, но я бы перешла в броненосец! — сказала Юлиана.

IV

— Стоит ли сердиться, если молодой человек и девушка, тем более влюбленные, хотят ехать вместе?! — сказал я, когда мы снова отправились в путь втроем.

— Все–таки ей надо было остаться с нами! — упрямо повторила Чедна. — Бедняжку трясет. Будь этот парень умнее, он попросил бы меня позаботиться о ней.

— Значит, в подобной ситуации и я должен был бы поручить тебя чьим–либо заботам?

— Ты, наверное, так бы и поступил!

— Думаешь?!

— А ты думаешь, я не заметила, как ты поглядывал на ту куклу?!

Кукла — это девушка из черного «мерседеса».

Да, путешествие начиналось прекрасно! Мне придется стать свидетелем классической семейной ссоры. Пытаюсь разрядить обстановку.

— Не знаю, как поглядывал на ту куклу Джордже, зато знаю, как глазели на нее мы с Ромео!

— Тоже мне красавцы! — В голосе Чедны звучало миролюбие.

— Про себя не скажу, — ответил я столь же миролюбиво, хотя мне вроде бы следовало обидеться: ирония Чедны явно относилась к моей полноте. — Но Ромео уж точно красавец!

— И все–таки не лучше моего Джордже! — сказала Чедна не без гордости.

— Ого! — только и произнес майор и мастерски обогнал грузовик в тот самый момент, когда мимо нас вихрем пронеслась «акула».[5]

— О вкусах не спорят, на все находится любитель, даже на оплеухи. — Я был настроен на философский лад.

— Что касается вкусов, я тебе не завидую. А что касается оплеух, получишь от меня такую, что век не забудешь, если еще раз при мне будешь пялиться на куколок такого рода!

— Откуда тебе известно, что она «такого рода»?

— Она похожа на Розмари Нитрибит.[6]

— Она очень молода, а Розмари Нитрибит давно умерла.

— Тебе не приходилось слышать о перевоплощении? — насмешливо спросила Чедна. — Не станешь же ты утверждать, что она приходится этому старому распутнику дочерью? — Теперь в ее голосе звучал сарказм.