Современный югославский детектив

Следователь недоуменно взглянул на меня. Вместе с Джордже он склонился над документами. Наступила тишина. «Боже мой!» — прошептал следователь. Джордже взял паспорт и прочитал по слогам:

— Adolf Strauss, с двумя «s» на конце!

Затем, раскрыв второй паспорт, так же по слогам прочитал:

— Rozmari Strauch, «ch» на конце!

— Отец и дочь! — вздохнул Сенечич. — Черт бы их побрал!

— В таком случае ссора между ними приобретает иной смысл! — сказал Джордже.

Я же подумал о Чедне, которой ее женское чутье подсказало, в каких «родственных» отношениях состоят отец Штраус и дочь Штраух!

Наверное, Джордже прочитал мои мысли, потому что спросил:

— Это твоя идея насчет паспортов?

— Чедна шепнула.

— Как она объясняет ссору между «отцом» и «дочерью»?

— По–моему, так же как и мы. Впрочем, Штраус в соседней комнате, можно позвать его и самого спросить.

— Разумеется, — согласился Сенечич. — Надо же проморгать такое! Очень благодарен вам за помощь… Ах, да, — вспомнил он, — а вы разговаривали с Веселицей?

— А вы? — поинтересовался я.

— Нет. Убийство девушки нарушило очередность в допросе.

— Я с ним беседовал, когда она была жива. Здесь все как будто ясно. Юлиана сделала в Белграде аборт. Молодые люди остались без денег, и им пришлось на попутках добираться до Загреба. Майор Врзич, очевидно, рассказал вам о нашем путешествии от Белграда до Новской?

Сенечич кивнул.

— Когда у мотеля Юлиана вышла из машины, ей стало плохо. Веселица хлопал ее по щекам, чтобы, по его словам, привести девушку в чувство. Затем, воспользовавшись любезностью господина Штрауса, она отправилась отдыхать в номер.

— Кто провожал ее до комнаты?

— Чедна и Штраус.

— Больше никто?

— Никто, насколько мне известно. Да, Чедна мне рассказала, что им потребовалось несколько минут, чтобы разбудить Розмари. Она спала крепко, как младенец!

— М–да, — буркнул Сенечич.

— Лучше пусть Чедна сама вам об этом расскажет.

— Спасибо за совет!

— Должен вам сообщить еще одну деталь. Веселица ходил напомнить Юлиане про лекарство. Она откликнулась из комнаты, но дверь ему не открыла…

— Хочешь сказать, быть может, и открыла? — задал вопрос Джордже.

— Я ничего не хочу сказать, — возразил я сердито. — Говорю то, что услышал от Веселицы.

— Боюсь, нам придется заночевать в мотеле, — заметил Сенечич. — Должны сообщить результаты вскрытия из местной больницы. К тому же есть вещи, которые требуют более детального изучения. — Он встал, открыл дверь и, подозвав милиционера, сказал: — Пригласи сюда кого–нибудь из администрации.

— Я бы хотел получить номер Штраусов, — попросил я, когда милиционер ушел. — Думаю, они не захотят ночевать в комнате, где произошло убийство.

— А ты любишь общаться с привидениями, — поддел меня Джордже.

— Не возражаю, — сказал Сенечич. — Однако берегитесь духов!

— Оставим шутки. Дух убийцы постоянно с нами, — заметил я, — но я его не боюсь.

— Если убийца еще здесь, — уточнил Джордже.

Вошел официант:

— Вы меня звали?

— Скажите, — обратился к нему Сенечич, — у вас есть свободные комнаты?

— Кое–что осталось, — услужливо ответил официант.

— Нам нужно… — Следователь замолчал и пристально взглянул на него. — Как ваше имя?

— Антон… Антон Врабец.

— Я вас не знаю. Давно вы в мотеле?

— Еще и месяца нет!

— Сегодня вы работали целый день?

— Нет, моя смена с двух часов дня до полуночи.

— Полагаю, вы сможете нам помочь. Если вы что–нибудь заметили…

— Разумеется, господин следователь. Я в вашем распоряжении. Сколько комнат желаете?

— Четыре номера для наших гостей. — Сенечич усмехнулся. — Штрауса с дочерью переведите в другую комнату. Понимаете? Неудобно оставлять их там, где… ну, словом, вы понимаете. В номер Штрауса поселите Равника, — он указал на меня. — Еще в одной комнате разместятся майор Врзич с женой, и нужен номер для Прпича.

— Он тоже останется в мотеле? — осведомился официант.

— Да. Если можно, оставьте три номера для моих людей.

— У управляющего сегодня выходной, я его заменяю. Надеюсь, вы останетесь довольны. Во всяком случае, будет сделано все необходимое… Пойду распоряжусь, чтобы поменяли постельное белье и полотенца.

— Спасибо, товарищ Врабец. И сообщите, если подметите что–нибудь интересное.

— Непременно, господин Сенечич. — Поклонившись, Врабец пошел к выходу.

В это время вновь зазвонил телефон. Следователь поднял трубку, пробормотал: «Да, это я» — и дождался, пока официант выйдет из комнаты. Я тоже было направился к двери, но слова, произнесенные Сенечичем, заставили меня остановиться.

— Интерпол… Думаешь?.. Через полчаса или час… Думаешь? Я жду с минуты на минуту…

VI

Я покинул кабинет, пребывая в уверенности, что сообщил следствию драгоценнейшие сведения, а сам остался ни с чем. Но меня утешала мысль, что даже самый слабый бегун, если не сойдет с дистанции, добежит до финиша.

В сопровождении милиционера я вернулся в гостиную. Штраус, Розмари и Чедна по–прежнему сидели вместе. Исполненное важности лицо немца было таким же багровым, только теперь это объяснялось выпитым виски. Розмари благодаря заботам Чедны посвежела и повеселела. Впрочем, известно, жизненные трагедии оставляют на детях не столь глубокий след, как на отцах.

— Похоже, придется здесь ночевать, — сообщил я, присаживаясь к их столику.

— Да, господин Сенечич сказал мне, — подтвердил немец. — Я попросил, чтобы нам с дочерью дали другую комнату. Сами понимаете… К тому же в автосервисе сказали, чтобы я не рассчитывал сегодня на мой «мерседес».