"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

Случается, что я тоскую по гандболу. Мне не хватает командного единения и духа состязания – ставить себе цель и настойчиво бороться всем вместе, чтобы ее достигнуть. Но под конец мне стало трудно выносить, когда мною управляют, когда тренеры определяют за тебя каждый шаг, каждый пасс и бросок. Я чувствовала себя пешкой в игре, которую режиссировали другие, и всякое желание играть в гандбол пропало.

После тренировки я долго стою под душем, вытянувшись в струнку, и вода окружает меня оглушительным тоннелем. Я почти физически ощущаю, как с меня смывается запах.

Как только что зажженный бенгальский огонь, я выхожу из душа, вытираюсь и одеваюсь, пока не приходят охранники.

– От тебя почти приятно пахнет, – говорит Йимми с отвратительной ухмылкой.

Второй охранник громко хохочет. У него яркие зеленые глаза и шрам в форме буквы «S» над левой бровью. Думаю, он албанец – он произносит «р» на американский манер и не выговаривает «у».

Они ведут меня через подвал и запихивают в лифт, продолжая ухмыляться. Их взгляды, словно жадные руки, скользят по моему телу.

Я пытаюсь дышать беззвучно. Мне удается себя сдерживать. У меня получается. Я молчу.

Тут Йимми наклоняется вперед и нажимает на красную кнопку. Лифт резко тормозит, я теряю равновесие, откидываюсь назад и отступаю на албанца, который обхватывает меня руками за талию.

Йимми смотрит на меня. В его скользком взгляде проглядывают и отвращение, и возбуждение. Без всякого предупреждения он выбрасывает руку, чтобы ударить меня, но в последнюю секунду кулак повисает в воздухе прямо у моей щеки. Отвратительная улыбка расползается по его морде.

Он дышит мне прямо в лицо, я пытаюсь вырваться, но ничего не могу сделать, потому что албанец заломил мне руки за спину.

Йимми сопит мне в ухо. Жесткие волоски на его подбородке царапают мне щеку.

– Маленькая шлюшка. Теперь ты не так крута, как кажешься.

Проглотив ком в горле, я до боли сжимаю челюсти.

– Здесь тебе расслабляться нельзя, – шепчет Йимми. – Я возьму тебя, когда захочу. Ключи у меня.

Все с той же отвратительной ухмылкой на губах он делает шаг назад. Одновременно он хватает меня за грудь и сжимает. Я сдерживаюсь изо всех сил – не проявляю ни малейшего чувства. Йимми смотрит мне в глаза с презрением и пылающей ненавистью, а его ненавистная рука скользит по моему животу.

За моей спиной албанец хохочет до хрипоты.

Потом Йимми нажимает на кнопку, и лифт с толчком движется дальше.

Войдя в камеру, я тут же пишу первые строки своего эссе.

Любой человек в состоянии совершить убийство.

Если человек достаточно глубоко оскорблен, нет границ, которых он не мог бы нарушить.

Это не предположения. Я знаю точно.

69

Амина, как настоящая подруга, тут же откликнулась:

– Это ненормально, Стелла. Тут явно пахнет патологией.

Мы сидели в гостиной, положив ноги на край дивана, – я только что рассказала ей о находках в запертом ящике у Криса. Родители уехали на ярмарку итальянской еды и планировали переночевать в замке на Эстерлене.

– Многие это любят, – сказала я. – Привязывать друг друга и все такое. Это встречается чаще, чем принято думать.

– Нет, серьезно. Ты могла бы сделать что-нибудь подобное?

– Я – нет.

Сама мысль о том, чтобы потерять контроль – висеть, прикованной к спинке кровати во время секса, вызывала у меня глубокое отвращение.

– Почему Линда хотела, чтобы ты увидела все эти штуки? – спросила Амина.

Я не знала. В запертом ящике я нашла кляп из черной кожи с шариком, который запихивается в рот. Пластиковую бутылку с прозрачной жидкостью, темно-серую тряпку и мощные металлические наручники. А в самом низу – складной нож с острейшим лезвием.

– Линда хочет меня напугать. Все эти предметы не являются доказательством того, что Крис психопат.

– А нож? Зачем ему нож?

– Вот именно – зачем?

Сама я даже подумать об этом не решалась.

– Ты будешь спрашивать его?

– А что я ему скажу? Что я случайно нашла ключ от его запертого ящика?

Он уже послал мне три сообщения, на которые я не ответила. Я просто не знала, что делать.

– Он солгал про свой возраст.

– Это была всего лишь маленькая ложь.

Амина вздохнула.

– А мы не можем заняться чем-то другим? – спросила я. – Поехать куда-нибудь?

– У Йеркера Линдеберга вечеринка, – сказала Амина, проводя пальцем по дисплею телефона.

– Линдеберг. Где он живет – в Бьярреде?

– В Барсебекке.

Еще хуже. Туда километров пятнадцать.

– Вообще-то, мы можем одолжить папину машину, – сказала я. – Их повезли друзья.

Амина поморщилась:

– Ненадолго. Если вечеринка дерьмо, тут же смоемся.

Не в первый раз мы одолживали папину машину. Это такая огромная тачка – даже чересчур, по моему мнению. Такое ощущение, что сидишь за рулем грузовика. Мне куда больше нравится брать уроки вождения на маленьком «фиате» автошколы.

Я проехала город насквозь, мимо Новы и далее вдоль побережья. Амина подключила свой мобильник к стереоустановке и поставила громкость на максимум. Мы сидели и иронично подпевали какой-то танцевальной мелодии про высокие горы и глубокие долины в сопровождении саксофона, когда крошечный, но дорогущий «ауди» вывернул у меня перед носом буквально из ниоткуда.

Я боднула маленькую немецкую тачку в бок со стороны пассажирского сиденья и отправила его прямо на поле клубники. Водитель оказался маленьким сухоньким старичком с прической под Элвиса Пресли, который закатал брючины, чтобы не запачкать их клубникой, а потом наорал на меня, заявив, что он всегда считал женщин бездарными водителями и теперь у него есть реальные доказательства этого тезиса.

Папе и маме пришлось наспех покинуть праздник и замок. Они приехали за нами в полицейский участок. Глаза у папы потемнели, а я ревела без остановки.

К счастью, никакого судебного разбирательства не последовало. Я подписала обязательство выплатить штраф и уехала домой, проклиная собственную глупость.

«Происшествие с машиной» – так впоследствии называл это папа.

Полиция квалифицировала это как управление транспортным средством без прав и халатность при вождении. А страховая отказалась возмещать ущерб – плюс еще и штраф пришлось заплатить. Тридцать тысяч крон коту под хвост.