"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

– Было продолжение?

– Нет, – ответила я. – Это все.

– Вы не помните, как он выглядел, этот мужчина?

– Нет. Мне не удается увидеть его лицо.

– А как его зовут?

– Нет, не помню. – Я задумалась. – Вы считаете, если я вспомню того, кто на меня напал, это поможет?

– Кристин, повторяю, в деле нет никаких улик. Неизвестно, как все произошло.

– Но это поможет?

– Похоже, это одно из ваших наиболее подавленных воспоминаний.

– Это поможет или нет?

– Я уже говорил об этом, – помолчав, ответил он. – Не исключено, что вам поможет поездка туда.

– Нет! – воскликнула я. – Нет. И речи быть не может!

– Мы можем поехать вместе. Все будет под контролем, обещаю. Если бы вы снова оказались там, в Брайтоне…

– Нет!

– …вы могли бы вспомнить.

– Хватит, прошу вас!

– Возможно, это помогло бы вам.

Я опустила взгляд на свои руки, лежащие на коленях.

– Я не могу туда поехать. Просто не могу.

– Может, вернемся к этой теме позже?

– Нет, – прошептала я. – Я не могу.

– Ну хорошо, хорошо, – произнес доктор Нэш с улыбкой, хотя было видно, что он огорчен.

Мне захотелось чем-то отблагодарить его за то, что он не отказывается от меня.

– Доктор Нэш…

– Да?

– Позавчера я записала в дневнике одну вещь. Возможно, это вас заинтересует. Даже не знаю.

Он повернулся ко мне. Наши колени соприкасались. Ни он, ни я не отодвинулись.

– Говорите, – попросил он.

– Когда я проснулась, – начала я, – то знала, что лежу в постели с мужчиной. И вспомнила его имя. Но это был не Бен. И я все время думаю, может, это и есть имя мужчины, с которым у меня была связь. Который напал на меня.

– Да, такое может быть, – сказал он. – Возможно, это начало пробуждения подавленной памяти. Можете назвать его имя?

Вдруг я ощутила сильное нежелание произносить это имя вслух. Я чувствовала, что тем самым оживлю своего мучителя, возвращу его в реальность. Я закрыла глаза и выдохнула:

– Эд. Я думала, что проснулась рядом с мужчиной по имени Эд.

– Кристин, это мое имя. Меня зовут Эд. Эд Нэш.

Мысли понеслись в бешеном темпе. Дикая догадка: это он напал на меня.

– Что?! – просипела я в ужасе.

– Да, это мое имя. Я не раз называл вам его. Может, вы просто его не записали. Меня зовут Эдмунд Нэш.

Я, конечно, поняла, что это не мог быть он. Наверное, он тогда только родился.

– Но…

– Возможно, вы достраиваете факты. Как говорила доктор Уилсон, помните?

– Да, да, – пробормотала я.

– Или на вас напал мой тезка!

Сказав это, он рассмеялся, разряжая обстановку, но тем самым давая понять, что ему известно то, что дойдет до меня лишь позже, когда он довезет меня до дому. В то утро я проснулась счастливой. Я была счастлива, что проснулась с мужчиной по имени Эд. Только это было не воспоминание, а фантазия. Мужчина по имени Эд существовал не в моем прошлом, а скорее имел отношение к будущему, что и осталось в моем сознании в момент пробуждения, пока я не разобралась, в чем дело. Получается, я хочу переспать с доктором Нэшем.

И вот, не отдавая себе отчета, я наивно призналась ему в этом. Призналась, что на самом деле к нему чувствую. Конечно, он профессионал. Мы оба сделали вид, что не придаем этому значения, и тем самым лишь подчеркнули это значение. Вскоре мы направились к машине и поехали к моему дому. По дороге говорили о всяких пустяках. О погоде. О Бене. Со мной можно говорить на ограниченные темы: слишком многие сферы жизни выпали из моего опыта. «Сегодня мы идем в театр», – как бы между прочим сообщил доктор Нэш, и я отметила, что он употребил слово «мы». Мне захотелось сказать ему: «Не волнуйтесь. Я знаю, кто я для вас». Но я промолчала. Не хотела ставить его в неловкое положение.

Он сказал, что, как всегда, позвонит мне утром.

– Но вы уверены, что хотите продолжать?

Я знала, что теперь не смогу сказать «нет». Я должна докопаться до правды. Должна ради себя самой, а иначе так и проживу не свою жизнь.

– Да. Уверена.

В любом случае мне необходимо, чтобы он напомнил мне о существовании дневника.

– Хорошо. Прекрасно. Тогда в следующий раз мы посетим место, очень важное для вас в прошлом. – Он повернулся ко мне. – Не волнуйтесь! Я не про Брайтон. Предлагаю съездить в центр реабилитации, куда вас перевезли после отделения Фишера. Он называется Варинг-Хаус. – (Я молчала.) – Он находится недалеко от вашего дома. Договориться с ними?

Я размышляла, гадая, пойдет ли это мне на пользу, но поняла, что выбора у меня нет: лучше что-то делать, чем бездействовать, а потому ответила:

– Да, хорошо. Договоритесь.

Вторник, 20 ноября

Утро. Бен попросил меня помыть окна.

– Я написал там, – сказал он, садясь в машину. – На доске в кухне.

Я проверила. Помоешь окна? – было выведено мелом. Неужели он решил, что мне нечего делать, и беспокоился, чем я занимаюсь в течение дня? Он, бедный, не знает, что я могу провести не один час за чтением дневника и едва ли не больше, записывая новые факты. Как не знает о тех днях, когда я встречаюсь с доктором Нэшем.

Интересно, а как проходил мой день до того, как я стала писать дневник? Неужели я и правда могла целыми днями смотреть телевизор, гулять, заниматься домашними делами? А может, я час за часом просиживала в кресле, прислушиваясь к тиканью часов и размышляя, как мне жить дальше?

Помыть окна. Наверное, были времена, когда подобная запись меня бы возмутила, но сегодня я смотрю на нее с теплотой, ведь он просто хочет, чтобы я отвлеклась, вот и все. Улыбнувшись про себя, я подумала: как со мной, должно быть, тяжело. Наверное, он из кожи вон лезет, присматривая за мной, и постоянно печется о том, как бы я чего не перепутала, не ушла из дому, не заблудилась и о прочем подобном. Я вспомнила, как читала о пожаре, который уничтожил почти все наше прошлое. Бен так и не признался, что он случился из-за меня, но я почти уверена в этом. Перед моим внутренним взором предстала картина: дверь в языках пламени, едва различимая в густом дыму, очертания дивана, тающие, точно воск. Но картина эта так и осталась видением, отказываясь превратиться в полноценное воспоминание. И Бен простил мне это, как и многое другое. Я выглянула из окна кухни и сквозь отражение своего лица увидела подстриженную лужайку, аккуратные бордюры, сарайчик и живую изгородь. Я поняла, что Бен, скорее всего, знал о том, что я ему изменяла, может быть, еще до того, как меня нашли в Брайтоне. Каково же ему приходится – ухаживать за мной с тех пор, как я потеряла память, даже зная о том, что все случилось, когда я ездила трахаться с другим. Я стала думать о том, что видела, что писала у себя в дневнике. Моя память, моя способность мыслить были разрушены. Уничтожены. Тем не менее он остался рядом со мной, другой решил бы, что я это заслужила, и бросил меня медленно умирать в приюте.

Отвернувшись от окна, я заглянула в шкафчик под раковиной. Тряпки, губки. Мыло. Картонные коробки порошка, пластиковые бутылочки с пульверизатором. Там же обнаружилось красное пластмассовое ведро, куда я налила горячей воды, выдавила жидкого мыла и добавила каплю уксуса. А я чем плачу ему? – подумала я и принялась намыливать окно, водя губкой сверху вниз. Тайком езжу по Лондону, украдкой хожу к врачам, делаю томографию, посещаю наши прежние дома, больницы, где меня лечили, и даже не ставлю его в известность. Почему? Потому, что я не доверяю ему? Потому, что он решил оградить меня от правды, сделать мою жизнь как можно проще и легче? Некоторое время я наблюдала, как струйки мыльной воды текут по стеклу и собираются в лужицы, а потом взяла сухую тряпку и отполировала стекло до блеска.

Теперь я знаю, что на деле все обстоит гораздо хуже. Сегодня утром я проснулась от почти невыносимого чувства вины. В голове крутились слова: «Одумайся, Кристин! Ты об этом пожалеешь». Сперва я решила, что проснулась с чужим мужчиной, не с моим мужем, и только потом узнала правду. Я предала его. Дважды. Первый раз – много лет назад с человеком, который едва не лишил меня всего, а второй – теперь, вытеснив его из сердца, и не только. Смешно. Как девчонка, втюрилась во врача, который пытается лишь помочь мне, утешить меня. Я сейчас и не вспомню, как он выглядит, виделись ли мы раньше, но знаю, что он значительно моложе меня и у него есть девушка. И теперь он знает, что я к нему испытываю. Конечно, все вышло случайно, но теперь-то он все равно знает! Я чувствую себя больше чем виноватой. Просто полной дурой. Даже представить трудно, до чего я докатилась. Жалкая, глупая история!