"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
Вильям продолжал упорствовать.
— Джессика, ты меня слышишь? Ответь, пожалуйста…
Рафаэль уже давно перестал пытаться. Он смотрел на окно, застыв в тяжком молчании.
В молчании, которое Вильям больше не мог выносить.
— Джесси? Почему ты не отвечаешь?
Видимо, ей было слишком плохо, поэтому она и молчала. Если только он ее не убил.
— Подай мне знак, пожалуйста! — заклинал юноша. — Мы очень волнуемся за тебя, ты же знаешь… Если ты не хочешь говорить, хотя бы пошуми.
Он напряг слух и вдруг услышал, как она постучала
— Спасибо, Джессика, как приятно тебя слышать. Скажи нам, как ты…
Из-за перегородки не донеслось ни слова. Она потеряла дар речи? Или он заткнул ей рот кляпом?
— Ладно, сделаем вот как, — предложил Вильям. — Я буду задавать вопросы, а ты отвечай одним ударом, если «да», и двумя ударами, если «нет», согласна?
В соседней комнате раздался один удар в знак того, что она готова поговорить хотя бы таким образом.
— Отлично… Тебе заткнули рот?
Два удара.
— Ох… Ты можешь говорить, Джессика?
Один короткий удар. Явно нервозный.
— Хорошо, мне уже спокойнее!.. Ты ранена?
Один удар. И почти сразу второй. Она, похоже, не была уверена.
— Мы с братом сделали что-то плохое?
Джессика не спешила с ответом, Вильям задержал дыхание.
Два удара наконец.
Вильям выдержал паузу, пытаясь понять эту загадку. Почему она не хотела с ними разговаривать?
За дело взялся Рафаэль.
— Может быть, ты сделала что-то плохое? — спросил он.
Один резкий удар.
Братья обменялись горестными взглядами. Рафаэль продолжал:
— Тебе стыдно и поэтому ты не хочешь с нами говорить?
Один удар.
Вильям опустил взгляд.
— Послушай-ка меня, Джессика, — снова заговорил Рафаэль, — это ему должно быть стыдно, а не тебе. Ты не сделала ничего плохого, слышишь меня?! Ты просто подчинилась ему, чтобы спасти свою жизнь. У тебя была на это причина.
— У тебя не было выбора, — подхватил Вильям.
— Это ему должно быть стыдно! — отчеканил Рафаэль. — Не тебе, малышка! Слышишь меня?
— Да, — ответила наконец Джессика.
— И не верь тому, что он сказал: не все мужчины такие, как он, поверь мне! Твой отец не такой, мой брат и я тоже не такие. Согласна?
— Да. Согласна…
Вильям снова улыбнулся. У них получилось. Но в следующее мгновение они услышали, что девочка горестно зарыдала. Исступленно.
— Так лучше, — пробормотал Рафаэль. — Надо, чтобы это вышло наружу…
— Ты веришь в Бога, голубка моя?
Сегодня завтрак принес папочка. Джессика посмотрела на кусок хлеба с ломтиком сыра, но не прикоснулась к нему. Этот хлеб резал он, трогал его.
Мысль о том, что он брал его в руки, вызывала у нее тошноту.
— Отвечай на мой вопрос, — велел Патрик, закидывая ногу на ногу. — Ты веришь в Бога?
— Да, мсье.
— Ты ходишь в церковь по воскресеньям?
— Нет, мсье.
— И ты все еще продолжаешь верить в Бога после того, как оказалась здесь?
— Да…
Она в нерешительности,
он почуял это в ее голосе.— Если Он существует, можешь мне объяснить, почему Он не помешал мне тебя похитить?
— Не знаю.
— Ты все еще веришь, что Он защитит тебя от меня?
— Не знаю.
— Ты хочешь, чтобы я дал тебе ответ?
Теперь она уставилась на свои ноги. Грязные.
— Бог не защитит тебя от меня. Потому что Его нет.
Рука Джессики сжалась на перекладине, к которой она была прикована.
— Никто тебя не защитит. Я выбрал тебя из миллиона девочек твоего возраста. Я тебя захотел, и я тебя получил. И никто не помешал мне в этом. Так же, как никто не помешает тому, что будет дальше… — Он посмотрел на ее дрожащие губы; на его лице появилась улыбка, которая не сулила ничего хорошего. — А теперь ешь.
— Я не голодна.
— Ешь сейчас же. Я не хочу, чтобы ты отощала. Ты будешь не такой соблазнительной.
Джессика закрыла рот рукой. Ее почти пустой желудок только что передернуло.
— Я не хочу есть! — рассердилась она.
Она ждала пощечины, как всякий раз, когда позволяла себе повысить голос. Но он не шевельнулся.
Пока нет.
— Ты считаешь, что можешь говорить со мной в таком тоне? — пригрозил он. — Да кем ты себя возомнила?
Она не ответила, только закрыла глаза.
Когда он стал снимать наручники, она закричала. Она вопила, проклиная свою судьбу.
Вопила что было сил, чтобы там, за стеной, они ее услышали. Чтобы они разделили ее муки, чтобы она была не единственной, кому больно и страшно.
Он стащил ее с кровати, она оказалась в сидячей позе на полу.
Папочка стоял перед ней, руки на бедрах. Она подняла голову, встретилась с ним взглядом.
«Ты должна ему позволить, иначе он сделает тебе еще хуже».
Я больше не хочу этого, Рафаэль. Пусть он меня убьет. Пусть это закончится.
— Ты хочешь поиграть? Отлично, это мне нравится! — бросил Патрик. — Я вижу, ты не усвоила последний урок; хорошо, повторим главные правила вместе!
Папочка сделал вид, что разгневан, в то время как он чувствовал себя счастливейшим из людей. Чем больше она сопротивлялась, тем острее было его удовольствие.
Он схватил ее поперек тела и бросил на кровать Орели. Одной рукой он удерживал ее за запястья и одновременно блокировал ноги своими.
Она испуганно смотрела на него, пытаясь воззвать к его разуму:
— Пожалуйста, мсье!
Он порылся в кармане своих вельветовых брюк и достал оттуда маленький швейцарский нож. Зубами открыл клинок.
— Перестаньте! — закричала девочка.
Слишком поздно.
Он уже был в трансе.
Рафаэль вскочил. Он попытался освободиться, будто это было возможно, когда на запястьях стальные наручники. Он даже попробовал вырвать кольцо, вмурованное в стену.
С рыком раненого зверя он метался словно одержимый. Вильям обескураженно смотрел на него. Он так плечо себе вывихнет.