"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
Джессика не могла читать дальше. Ее глаза все еще горели, наполненные жгучими слезами.
— «В каком положении вы оказались», — холодно произнес Патрик. — «У вас нет ни родных, ни друзей… никто в целом свете не знает, где вы…»
— У меня есть родные! — вдруг закричала девочка.
Его позабавили хлынувшие слезы, смесь страха и злости.
— Это правда, — согласился он. — Они, должно быть, так несчастны оттого, что потеряли тебя навсегда. Представляешь, как они страдают? Какие муки испытывают? Ах, если бы ты только отказалась лезть в мой фургон, Джессика… Какого страшного горя они бы избежали благодаря тебе!
Готово, она заплакала, буквально зарыдала. Швырнула книгу через всю комнату.
Папочка медленно поднял то, что он считал шедевром. Затем положил томик на колени продолжающей рыдать Джессики.
— Больше так не делай, — предупредил он. — Читай.
— Нет!
Он взял ее рукой за подбородок, вынудил поднять голову.
— Не заставляй меня терять терпение, моя птичка. Пожалуйста, читай.
— Нет! Я не хочу читать про эти гнусные вещи!
Пощечина отбросила ее к перекладине изголовья кровати.
Удар словно попал в его собственное тело.
Рафаэль не должен был испытывать такого сочувствия к этой девочке, которую он едва знал. Но у них было что-то общее. Нечто объединяющее.
Общий враг.
Которого они, возможно, победят.
Который их убьет. Несомненно.
Вильям обменялся взглядом с братом. В этот момент он был счастлив быть мужчиной, а не женщиной в лапах этого извращенца.
Патрик снова положил книгу перед Джессикой:
— Начни с «Посмотрите, в каком положении…». Да побыстрее.
На драгоценные страницы упала слеза, Джессика вытерла покрасневшую щеку.
Ты должна ему позволить, иначе он сделает тебе еще хуже.
Рука Патрика все ближе, девочка отклонилась:
— Я буду читать дальше!
— В добрый час, — сказал папочка, снова усевшись на кровать Орели. — Я тебя слушаю.
— «Посмотрите, в каком положении вы оказались в этом мире: по вашему собственному признанию, у вас нет ни родных, ни друзей, подумайте о том, что вы в пустыне, никто в целом свете не знает, где вы, вы в руках… четверых распутников, у которых нет желания избавить вас от этого… к кому вы обратитесь за помощью, может быть, к тому Богу, которого вы собирались умолять с таким пылом и который воспользовался этим рвением, чтоб ввергнуть вас в самую глубокую западню?»
Сандра заметила скорбь на лице Рафаэля. Этот взгляд, такой жесткий, делал его еще красивее. Он проявлялся в минуты страдания.
А Рафаэль страдал. В унисон рыданиям Джессики, которые самым жестоким образом прерывали чтение.
Тогда Сандра, которая столько раз читала этот отрывок, стала цитировать его шепотом, словно хотела подбодрить Джессику, помочь ей добраться до конца. Словно подсказывала ей текст, как суфлер на сцене театра.
— «Вы же видите, что никакой силе, человеческой или божественной, не удастся вырвать вас из наших рук, что нет ни среди возможностей, ни среди чудес никакого средства, которое могло бы позволить вам сохранить вашу добродетель, которой вы так гордитесь и которая в конечном итоге во всех смыслах и во всех вообразимых отношениях
могла бы вам помешать стать добычей нечестивых излишеств, которым мы, все четверо, предадимся вместе с вами».— Хватит хныкать! — скомандовал папочка. — Ты портишь чудесный текст!
— Я стараюсь, — простонала Джессика, шмыгая носом.
— Я просил тебя не стараться, а сделать.
— «Ра… Раздевайтесь, Софи, и пусть самое полное смирение поможет вам снискать наше доброе отношение, которое очень скоро сменится самым суровым и бес… бесчестным обхождением, если вы не подчинитесь, — обхождением, которое только раззадорит нас, но ни в коей мере не освободит вас от нашей невоздержанности и жестокости».
— Достаточно, — вдруг заявил папочка.
Джессика вздохнула с облегчением, тягостное чтение закончилось, она захлопнула книгу. Но в то же время она была встревожена тем, что пока не знала, как закончится этот вечер.
— Как ты думаешь, что произошло с Софи? — спросил папочка.
— Я не знаю…
— Как по-твоему, что с ней сделал Рафаэль?
— Я не знаю.
— Конечно ты знаешь. Но ты не хочешь говорить. Тебе стыдно…
Джессика провела рукой по лицу, вытирая последние слезы.
— Я оставлю тебе книгу. Ты почитаешь, что было дальше, хорошо?
— Да, мсье.
— Мы поговорим об этом завтра.
Удивленная, Джессика кивнула. Как вышло, что ее страдания закончились так быстро?
Что он не просил трогать его, как вчера?
Что ей не пришлось пачкать руки или рот сегодня ночью?
Папочка коснулся ее щеки и вышел из комнаты.
Сандра поспешила покинуть кабинет, не забыв выключить свет и поставить кресло на место.
Она взбежала по лестнице и закрылась в ванной комнате.
Когда она вышла, папочка был уже в постели, читал книгу. Лотреамон, «Песни Мальдорора». После маркиза граф…
— Я могу выйти завтра на работу? — спросила Сандра. — Немного тонального крема и…
— Разумеется, нет. Ты позвонишь своей сучке-помощнице и возьмешь неделю отпуска.
— Неделю?
— Попроси ее выйти вместо тебя. Ты мне нужна.
— Хорошо, — пробормотала Сандра, ложась в кровать.
— Надо поехать за деньгами. Наши друзья не могут остаться без присмотра, ты согласна с этим?
— Конечно. Я позвоню ей завтра.
— Отлично.
— А что… что ты делал с ней сегодня?
Папочка повернул голову к племяннице:
— Странно, что ты задаешь все эти вопросы, моя сладкая. Что с тобой?
— Я хочу знать… Я хочу быть ближе к тебе.
Удивленный, он улыбнулся ей через пару секунд:
— Ну что же, я заставил ее читать отрывок из «Жюстины».
— Тот, где Софи попадает в монастырь францисканцев?
— Совершенно верно, моя сладкая.
— Она покраснела?
— Конечно. Она почти готова, но я хочу, чтобы с ней все было подольше. Очень долго. Ее подружка была всего лишь маленькой сумасбродкой, бесхарактерной дурочкой. А вот Джессика… Она многообещающая.
— Ты… ты собираешься оставить ее в живых? — встревожилась Сандра.
Папочка погладил ее по лицу:
— Не бойся, моя сладкая. Я сотворил тебя по своему образу… Никто никогда не займет твое место рядом со мной.
Рафаэль, 36 лет