"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
Бенуа медленно и с большим трудом приподнимается с пола. Лидия берет поднос, который она, зайдя в подвал, поставила на стул. После небольшой паузы она опускает его на пол и придвигает к решетке.
— Иди сюда, Бен! Ну давай, напрягись! Я пришла, чтобы поделиться с тобой своим десертом!
Бенуа наконец-то удается подняться на ноги, но его охватывают сомнения. А вдруг это какая-то очередная пакость?
— Да иди же сюда, Бен, не бойся! Сегодня вечером я настроена миролюбиво. Смотри, у меня нет с собой никакого оружия…
Бенуа стоит, опираясь одной рукой о стену, и недоверчиво смотрит на поднос.
Затем
— Что с тобой случилось? Ты боишься, что я тебя отравлю?
Она меняет тарелки местами: ставит поближе к Бенуа ту тарелку, из которой она только что съела кусочек лежащего на ней лакомства.
— Ну же, Бен, давай, ешь!..
Бенуа больше не заставляет себя уговаривать. Однако он так отвык от еды, что едва не поперхнулся, пытаясь проглотить первый кусочек.
— Нравится? Шоколадный торт! Это единственное блюдо, которое я умею более или менее хорошо готовить. Я ведь, откровенно говоря, не очень-то сильна в кулинарии!
Бенуа старается не спешить. Ему хочется насладиться каждым кусочком торта, хотя он испытывает огромное желание моментально проглотить его вместе с тарелкой. Расправившись с тортом, он выпивает из своего бокала шампанское.
Лидия смотрит на него не отрываясь.
Бенуа чувствует, что возвращается к жизни, что его силы восстанавливаются с невероятной быстротой.
Он прислоняется плечом к решетке. Лидия прикуривает сигарету и протягивает ее Бенуа. Он удивляется все больше и больше…
Засунув кончик сигареты в рот, он поспешно затягивается дымом, как истосковавшийся по марихуане наркоман. Да уж, это Рождество он запомнит надолго!
— Поскольку сегодня праздник, у тебя есть даже право на горячий кофе… Ты ведь хочешь кофе?
Бенуа в ответ лишь кивает.
— Я сейчас вернусь, — говорит Лидия. Она поднимается на ноги и забирает с собой опустевший поднос. — Через пару минуток.
Бенуа с удовольствием вдыхает сигаретный дым, наслаждается тем, что его желудок полон — ну, почти полон. Неожиданно подвалившее счастье.
Его ноздри начинает щекотать запах арабики. Лидия уже вернулась, и Бенуа поспешно тушит о пол докуренную им аж до самого фильтра сигарету.
Лидия протягивает ему чашку и запихивает в его согнутую ладонь два кусочка сахара.
— Спасибо, — бормочет Бенуа. — Большое спасибо.
— Видишь, я не такая уж плохая…
Бенуа, размешав в чашке сахар, осушает ее содержимое одним большим глотком — и тут же морщится.
Кофе — жутко невкусный. Но зато горячий.
От него по внутренностям Бенуа растекается тепло, прогоняя столь долго терзавший его озноб.
Минуты текут одна за другой — медленно, как во сне. Бенуа чувствует, что Лидия буквально пожирает его своими золотисто-янтарными глазами, как будто хочет его — хочет физически. Ему даже кажется, что она постепенно придвигается к нему все ближе и ближе…
— Почему ты так сморщился, когда пил кофе? — вдруг спрашивает Лидия. — Ты обжегся?
— Нет…
— Значит, кофе был невкусным?
— Он… он был слишком горьким.
— Ничего удивительного. Такой уж у стрихнина вкус.
12
—
У стри… стрихнина? — с ужасом переспрашивает Бенуа.— Да, дорогуша. Того самого, которым травят крыс!
Бенуа поднимается на ноги, цепляясь за прутья решетки, и не сводит с Лидии оторопелого взгляда.
— Ты… ты положила его в…
— Да, в твой кофе.
Лидия довольно улыбается. Она видит, как глаза пленника расширяются от страха. Затем она смотрит на часы.
— Осталось уже совсем немного. Обычно стрихнин начинает действовать минут через десять-пятнадцать после попадания в желудок.
Эти жуткие слова так сильно бьют Бенуа по мозгам, что он не знает, как ему реагировать, и некоторое время лишь растерянно смотрит на Лидию.
Затем он бросается к унитазу и пытается заставить себя изрыгнуть то, что он только что съел и выпил, но у него ничего не получается: его измученный голодом пищеварительный тракт, получив немного пищи, отказывается отдать ее назад.
— Лучше не делай этого, Бен… Чем больше ты дергаешься, тем сильнее действует яд!
Бенуа возвращается к решетке и хватается за нее руками.
— Признайся, ты, наверное, пошутила! Ты ведь не положила в кофе яд, да?! — отчаянно кричит он. — Лидия!
— Конечно же, положила. Почему, по-твоему, кофе был таким горьким? Мой бедненький Бен, ты иногда бываешь таким наивным! Рождественское перемирие! Ты и вправду в это поверил?
Бенуа, чувствуя, как у него от страха подкашиваются ноги, с силой сжимает руками прутья решетки. Его начинает мучить удушье — пока еще не от яда, а от охватившего его ужаса.
— Хочешь знать, что сейчас будет происходить? — шутливо спрашивает Лидия.
— Этого не может быть… Не может быть…
— Сначала резко обострятся твои органы чувств: зрение, слух… Малейший звук будет казаться тебе жутким грохотом, даже самый тусклый свет ты будешь воспринимать как ослепительную вспышку… Тебя ждут невероятные ощущения!
Лидия со змеиной улыбкой неторопливо ходит туда-сюда по другую сторону решетки и с игривостью в голосе продолжает рассказывать жуткие вещи.
— Затем у тебя начнутся конвульсии. Первым делом ты почувствуешь, как от судорог сводит мышцы головы и шеи… Через какое-то время судороги постепенно охватят всю твою мышечную систему — особенно те мышцы, которые расположены рядом с позвоночником. Твои зрачки сузятся, тебя прошибет холодным потом… У тебя начнутся припадки, которые будут происходить все чаще и чаще, а потом вообще станут непрерывными…
Лидия бросает взгляд на Бенуа. Ее пленник абсолютно неподвижен, как будто бы он уже умер.
— А потом тебе станет ужасно холодно… Тебе будет казаться, что твои внутренности покрываются льдом! Чтобы вызвать припадок, мне будет достаточно издать какой-нибудь звук или просто коснуться тебя… Кстати, в течение всего этого процесса ты ни разу не потеряешь сознания. Ты будешь в сознании до самого финала. Знаешь, я выбрала именно этот яд, потому что он приводит к наиболее мучительной смерти. Он вызывает самые жуткие страдания из всех, какие только могут быть… Исходя из дозы, которую я положила в кофе, твоя агония продлится где-то от шести до двенадцати часов…