"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
– Даже если бы кто-то остановился, чтобы помочь, что бы это изменило? – спросил муж. – Мой сын умер мгновенно.
– Это заключение аутопсии? – впервые открыв рот, спросил Данте.
– Мы не дали разрешение на вскрытие, – ответила мать. – Он и без того был изувечен. Они провели аутопсию тела дона Паоло, который был за рулем. Хотели проверить, не случился ли у него приступ.
– И?.. – спросила Коломба.
– С ним все было в порядке, – пожала плечами мать.
Коломба подумала, что случай словно специально играл на руку Отцу, способствуя благополучному осуществлению его планов, в то время как не веривший в совпадения Данте видел в этом дополнительный уровень сложности, но не понимал, в чем тут дело. Как Отец ухитрился столь надежно замести следы? Как избавился от всех улик?
Поскольку лед был сломан, Коломба
– Поездку организовал церковный приход?
– Нет, – впервые ответила мать. – Это была личная инициатива дона Паоло. Сам он постоянно ездил туда молиться, ну и нас звал с собой. А как-то спросил, не отпустим ли мы с ним Руджеро. И мы согласились. С радостью согласились…
– Когда он сообщил вам о поездке? – спросил Данте.
– Какая разница? – отозвался муж.
– Боюсь, начальство станет задавать вопросы, на которые я не смогу ответить. Я не хотел бы, чтобы снова пришлось вас беспокоить, – сказал Данте.
– Он позвонил за неделю до поездки, – сообщила мать.
На этот раз Коломба и Данте подумали об одном: преступникам явно не хватило бы недели на организацию похищения, а значит, они заранее готовились воспользоваться удобным случаем. Отец следил за домом Палладино. Но как он выбрал жертву?
– Кто-то еще, помимо погибших, участвовал в организации поездки? – спросила Коломба.
– Не думаю, – сказал отец.
– Никто не связывался с вами в дни перед поездкой? Может быть, врач? Новый педиатр? – осведомился Данте.
На этот раз родители мальчика не могли не изумиться столь странному вопросу.
– Врач? С чего бы с нами стал связываться какой-то врач?
– Я имел в виду одного из лечащих врачей мальчика. Ведь у него были особые потребности, – добавил Данте, пристально глядя на мать.
Женщина опустила голову. Щеки ее горели, как от пощечины.
– А, так вы все знаете, – пробормотала она.
– Да. – Несмотря на то что она отвела взгляд, Данте не отрывал от нее глаз.
– Я сразу бросила, как только узнала, что жду ребенка, – принялась оправдываться мать.
– Этих людей не это интересует, – не сдерживая гнева, сказал муж. – К тому же бросила ты не так уж и сразу.
– Но почти. Почти! – повторяла мать, взглядом ища у гостей сочувствия.
Ее переживания оставили Данте безучастным, однако Коломба с бесконечной жалостью улыбнулась женщине.
– Расскажите нам о докторе, пожалуйста, – пытаясь сменить тему, попросила она.
– У Руджеро был педиатр. А еще он ходил в «Серебряный компас».
– Что это? – спросила Коломба.
– Это был центр поддержки для проблемных детей.
– Почему вы говорите в прошедшем времени? – спросил Данте. Его внутренние маячки предупреждающе замигали.
Как выяснилось, отделения этого центра когда-то действовали по всей Италии, однако вскоре после смерти мальчика организация закрылась из-за недостатка финансирования.
Задав еще несколько вопросов, которые ни к чему не привели, Коломба и Данте направились к выходу.
Во дворе Коломба прошептала:
– Думаешь, он нашел этого ребенка через «Серебряный компас»?
– Не исключено, что не только его. Нам нужен список пациентов, – рассеянно ответил Данте.
И дело было не только в том, что ему хотелось насладиться долгожданным свежим воздухом – в доме ему пришлось нелегко, хотя столбик его термометра и не поднимался выше отметки «опасность», – просто его голова была занята мрачными мыслями, которые он не мог отогнать. Линии, соединяющие все интересующие его события, тесно переплелись, но в то же время оставались спутанными и прерывистыми. По мере того как расследование продвигалось вперед, он вместо ответов находил лишь новые и новые вопросы, ответить на которые становилось все сложнее. Представляя себе Отца, затаившегося во мраке, как тигр перед прыжком, он ничуть не удивлялся, что полиция до сих пор не села ему на хвост. Прежде всего, никто, кроме Данте, не верил в его существование, и потом, он настолько же восхищался интеллектом своего похитителя, насколько презирал умственные способности сил правопорядка.
Однако сейчас, узнав, что все эти годы Отец не переставал действовать и беспощадно убивать, он не мог не спрашивать себя, как тому удалось столь безупречно заметать следы. Ведь столько всего могло пойти не так – например, отчаявшиеся родители могли потребовать ДНК-экспертизы сына… Как же вышло, что для Отца все складывалось настолько удачно? Пусть обстоятельства и не привели к его поимке, но на него могла бы пасть хотя бы тень подозрения, которая затруднила бы его «работу». Данте, которого судьба никогда не баловала, в удачу не верил. И тем более не мог поверить, что на удачу полагается Отец. Следовательно, Отец должен был разработать сложный, изощренный план выживания, постигнуть который Данте пока был не способен. Не давала ему покоя и другая загадка: как случилось, что при первом же промахе Отца полиция обратилась именно к Данте, который был его жертвой? Совпадение было слишком маловероятным, чтобы в него поверить. Однако и в этом случае ему удалось лишь определить проблему, но найти ее решение он не мог. Не мог до тех самых пор, пока не попрощался с проводившей их до двери матерью мальчика и взгляд его не упал на нечто вроде маленького памятника, украшающего вход в дом. На мраморном пьедестале около метра в высоту стояла пара покрытых бронзой детских ботинок. Несколько кусочков пазла встали на место в его мозгу с таким громким щелчком, что Данте показалось, будто его услышала вся округа. Показав на памятник трясущейся рукой, он спросил у женщины, что это, хотя не сомневался, что ответ ему уже известен.– После аварии, в которой погиб Руджеро, кто-то оставил возле нашего дома его ботинки. Наверное, их нашли на дороге и принесли сюда. Муж сделал из них памятник. Сначала мы хотели установить его на кладбище, но… он так и остался тут.
Данте словно охватила лихорадка. Он тяжело дышал, а его еще недавно бледные щеки залил нездоровый румянец.
– Все хорошо? – встревоженно спросила Коломба.
Неопределенно взмахнув рукой и предоставив ей интерпретировать это как угодно, он бросился вслед за матерью ребенка, которая уже прощалась и даже начала было закрывать за ними дверь.
Коломба услышала, как он говорит:
– Простите, еще кое-что…
Здоровой рукой он достал из кармана мобильник и показал женщине, а потом и ее мужу что-то на экране. Коломба понятия не имела, что он мог им показать, и не слышала их ответа, однако, когда супруги кивнули, Данте завелся еще больше.
Выйдя из дома, он преобразился. Первое решение мучившей его загадки обожгло его, как оргазм.
– Данте, в чем дело? – спросила Коломба. – Я уже вся издергалась, а мне за руль садиться. Ты же не любишь, когда я вожу в таком состоянии.
Фирменная усмешка Данте превратилась в лучезарную улыбку олимпийского чемпиона.
– С тобой когда-нибудь случалось сатори?
– Что-что?
– Просветление.
– Насчет Отца?
– Только отчасти. Я понял, почему мы с тобой занимаемся этим делом. Не знаю, куда это нас приведет, но часть паутины я с мозга стряхнул. – Он взглянул на Коломбу, и его улыбка погасла. – Только вот, боюсь, то, что я понял, тебе не понравится.
– Да мне ничего в этой истории не нравится. Ну так что?
– Ровере, – сказал Данте. – Я знаю, что он скрывает.
«Чем ты готов пожертвовать?» Ровере весь день не мог выбросить из памяти слова этой песни. Они застряли у него в голове еще утром, когда мелодия заиграла на стоящем на ночном столике старомодном радиобудильнике, который он ни за что не согласился бы сменить на новый. Прежде чем заработать, будильник издавал нарастающее жужжание, словно старый ламповый телевизор. Обычно Ровере выключал его прежде, чем тот успевал зазвонить, но на этот раз позволил будильнику надрываться. Он был слишком изнурен, чтобы пошевелиться. Голос певца его почти удивил. Он казался, а может, и был совсем молодым. Елена бы его узнала, она старалась быть в курсе всего, что нравится молодежи. Будучи преподавательницей лицея, она считала, что, для того чтобы понимать учеников, должна свободно ориентироваться в их мире. Все они пришли на ее похороны, и, хотя они казались грустными, как будто потеряли родственницу, он, к собственному удивлению, спрашивал себя, не притворяются ли они, чтобы потом было что рассказать друзьям или чтобы удачно получиться на сделанных на телефон фотографиях.