"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

– Ах, вот видите, как я вовремя!

– Завтра, в пятницу, у меня пресс-конференция, я должен объявить, каким спектаклем откроется фестиваль. Это будет предпремьера пьесы мирового масштаба. Мне нужно, чтобы вы были рядом и подтвердили, что это самая невероятная пьеса, какую вам приходилось видеть за всю вашу жизнь.

Островски в изумлении воззрился на мэра:

– Вы хотите, чтобы я беззастенчиво лгал журналистам и расхваливал пьесу, которую в глаза не видел?

– Именно так, – подтвердил мэр. – Взамен я с сегодняшнего вечера поселю вас в люксе “Палас дю Лак”, будете там жить до конца фестиваля.

– По рукам, старина! – в восторге воскликнул Островски. – За номер люкс обещаю превознести ее до небес!

Когда Островски ушел, Браун поручил Питеру Фроггу поселить критика в гостиницу.

– Люкс в “Паласе” на три недели? – ошалел тот. – Алан, вы шутите? Это же целое состояние.

– Не бери в голову, Питер. Найдем, как свести концы с концами. Если фестиваль пройдет успешно, меня выберут снова и горожанам будет без разницы, уложились мы в смету или нет. В крайнем случае сократим расходы на следующий год.

* * *

В Нью-Йорке, в квартире Райсов, Дакота лежала на кровати и молча плакала, глядя в потолок спальни. Ее наконец выписали из Маунт-Синая, и она вернулась домой.

Она не помнила, что делала после субботнего побега из дома. Кажется, была на какой-то вечеринке с Лейлой, нагрузилась там кетамином и алкоголем, потом где-то бродила, места незнакомые, какой-то клуб, чья-то квартира, целовалась с каким-то мальчиком, и с девочкой тоже. Помнила, что оказалась на крыше дома с бутылкой водки, выпила ее всю, подошла к краю и стала смотреть на людную улицу внизу, чувствуя, как ее неумолимо влечет пустота. Хотела спрыгнуть. Посмотреть, что будет. Но не спрыгнула. Может, потому она и напивалась. Чтобы набраться храбрости и однажды это сделать. Исчезнуть. Успокоиться. Полицейские разбудили ее на какой-то улочке, она спала, одежда на ней превратилась в лохмотья. Судя по заключению гинеколога в больнице, ее не изнасиловали.

Она не сводила глаз с потолка. Крупная слеза поползла по щеке к складкам губ. Как она могла до такого докатиться? Когда-то она хорошо училась, была одаренной, честолюбивой девочкой, ее все любили. Все при ней. Легкая жизнь, никаких подводных камней, родители во всем ее поддерживали. Получала все, что захочет. А потом появилась Тара Скалини и случилась трагедия. С тех пор она себя ненавидела. Ей хотелось себя уничтожить. Сдохнуть наконец раз и навсегда. Хотелось расцарапать себя до крови, чтобы было больно, чтобы все увидели рубцы и поняли, как она себя ненавидит и как страдает.

Джерри, ее отец, стоял под дверью и слушал. Из спальни не доносилось даже дыхания. Он приоткрыл дверь. Она тут же закрыла глаза и притворилась спящей. Он неслышно подошел по толстому ковру к кровати, увидел ее опущенные веки и вышел из комнаты. На другом конце огромной квартиры, на кухне, его ждала Синтия. Она сидела у стойки на барном стуле.

– Ну что?

– Спит.

Он налил себе воды и облокотился на стойку, напротив жены.

– Что будем делать? – горько спросила Синтия.

– Не знаю, – вздохнул Джерри. – Иногда мне кажется, что уже ничего не поделаешь. Безнадежно.

– Джерри, я тебя не узнаю. Ее же могли изнасиловать! Когда ты так говоришь, мне кажется, что ты отказался от собственной дочери.

– Синтия, мы перепробовали всякие индивидуальные терапии, семейные терапии, бегали по гуру, гипнотизерам, по всем врачам, какие есть, по всем! Она дважды проходила курс детоксикации, оба раза это кончалось катастрофой. Я не узнаю свою дочь. Что ты хочешь, чтобы я сказал?

– Но ты же не пытался, Джерри!

– Ты про что?

– Да, ты отправлял ее ко всем врачам, какие есть, иногда даже сам с ней ездил, но ты сам не пытался ей помочь!

– Но что я могу сделать такого, чего не могут врачи?

– Что еще ты можешь сделать? Но ты же ее отец, черт возьми! И когда-то у вас все было иначе. Ты забыл, как вы всегда были заодно?

– Ты прекрасно знаешь, что с тех пор случилось, Синтия!

– Знаю, Джерри! Вот именно: ты должен вернуть ее к жизни. Только ты можешь это сделать.

– А эту умершую девочку? – вспыхнул Джерри. – Ее тоже можно вернуть к жизни?

– Хватит, Джерри! Прошлое не вернуть. Ни тебе, ни мне, никому. Пожалуйста, увези отсюда Дакоту, спаси ее. Нью-Йорк ее убивает.

– Куда я ее увезу?

– Туда, где мы были счастливы. Увези ее в Орфеа. Дакоте нужен отец. А не родители, которые целый день орут друг на друга.

– Орут, потому что…

Джерри повысил голос, и жена тут же нежно приложила к его губам палец, чтобы он замолчал.

– Спаси нашу дочь, Джерри. Только ты можешь это сделать. Ей надо уехать из Нью-Йорка, увези ее подальше от ее призраков. Уезжай, Джерри, умоляю. Уезжай и верни ее мне. Я хочу снова иметь мужа, снова иметь дочь. Я хочу снова иметь семью.

Она разрыдалась. Джерри с решительным видом кивнул, она убрала палец с его губ, и он твердым шагом направился к комнате дочери. Резко распахнул дверь и раздернул шторы.

– Эй, ты чего делаешь? – Дакота негодующе села в кровати.

– То, что должен был сделать уже давно.

Он выдвинул один ящик, потом другой и стал бесцеремонно в них шарить. Дакота соскочила с постели.

– Прекрати! Папа, прекрати! Доктор Лерн сказал…

Она хотела заслонить собой ящик, но Джерри с силой отстранил ее. Она удивилась.

– Доктор Лерн сказал, что тебе пора прекращать себя гробить! – гаркнул Джерри, доставая из ящика пакетик с белым порошком.

– Не трогай! – закричала она.

– Это что такое? Опять твой долбаный кетамин?

Не дожидаясь ответа, он направился в ванную, смежную со спальней.

– Кончай! Перестань! – Дакота пыталась выхватить у отца пакетик, но тот был сильнее и удерживал ее на расстоянии.

– Ты чего добиваешься? – спросил он, поднимая крышку унитаза. – Сдохнуть хочешь? В тюрьму сесть?

– Не надо! – взмолилась она и расплакалась то ли от злости, то ли от горя.

Он вытряхнул порошок в унитаз и немедленно спустил воду на глазах беспомощной дочери.

– Да, ты прав, сдохнуть хочу, чтобы больше тебя не видеть! – вопила Дакота.

Отец грустно посмотрел на нее и на удивление спокойно произнес:

– Собирайся, мы завтра рано утром уезжаем.

– Что? Что значит “мы уезжаем”? Я никуда не еду, – за явила она.

– Тебя никто не спрашивает.

– Можно узнать, куда мы едем?