Совсем как живая

– Сережа, я тронут твоим запоздалым благоразумием. Ничего, что все началось с тебя? Теперь вроде дороги обратно нет. Твой клиент, кстати, сидит в обнимку с двумя миллионами и ждет, когда его прикончат. Я повелся только на спасение женщины, но тут я – пас.

– А я мысленно с Колей, – легко сказал Сергей. – Он со мной не расплатился.

Глава 11

Коля Кузнецов бродил по квартире, пытаясь думать о том, приятно ли быть миллионером. Маленький противный критик с оттопыренными ушками и выпученными глазами, который давно живет в его мозгу, по ходу ехидно скорректировал мысль: «Приятно ли быть живым миллионером?»

– Отвянь, – беззлобно сказал ему Коля. Ему на самом деле казалось, что он видит эту дурацкую рожу с ушами. – Тебе не понять с твоим умишком. Вот я хожу, пинаю по дороге сумки, набитые доверху тем, чего мне вроде бы не хватало. Могу плюнуть на них. Я так живу. Десять дней назад хотел денег, сейчас хочу плевать на них. А если вдруг в квартиру ворвется очередной разовый киллер Костика с воплем: «Получай, фашист, гранату», я даже не успею сообразить, что меня уже нет. Получается, что мертвых миллионеров не бывает. И ты бы не злорадствовал, поскольку я – твой кормилец-поилец.

Эта отповедь самому Коле понравилась настолько, что захотелось выпить. Он прошел на кухню и налил себе маленькую рюмку водки. Напиваться точно не стоит. Судьбу свою лучше все-таки принимать на трезвую голову. После выпивки на сердце стало легче и даже что-то теплое и приятное, как котенок, зашевелилось в груди. Да, Маришка-то уже в безопасности! Этот сыч Николаев вывез ее в свой домик в Болгарии. Прям отец родной. А может, наоборот – клеиться к ней будет. Или уже это делает. Хотя он должен был сразу прилететь обратно. Чтобы спасать его, Колю! А зачем ему спасать его? Ради процесса спасения, уверенно ответил он себе. Андрей – он, конечно, маньяк по всему. Коля это понял во время организованного ДТП, когда все задействованные машины, водители, менты, врачи и прочие оказались нанятыми. И при таком шуме, взрывах и столпотворении никто не пострадал и вроде бы ничего нигде не осталось. Никаких документов. Ничего подобного от Николаева не требовали… Только сбить с толку преследователей и заказчика. Впрочем, Коля, конечно, не знает, как создается дымовая завеса для убийства, которого не было. Какую-то покойницу нашли! Елки-палки! Во сколько это обошлось ему, Николаеву? «Стало быть, он выручит меня, – просветленно подумал Коля. – Я ему, конечно, не самый родной человек и, может, вообще не человек, а раздолбай, как он неоднократно говорил. Но сумки у меня, а в них то, что требуется для его любимого дела. Совершать подвиги». Теперь все вроде стало на свои места.

Коля даже прошел в гостиную и включил телевизор. Сразу не понял, откуда раздается непонятный звук. Это закудахтал и затрепыхался один из «обезличенных» телефонов, которые лежали в ряд на крышке пианино.

– Привет, – раздался спокойный голос Кольцова. – Как дела?

– Привет. Ты удивишься, но жив.

– Очень хотелось услышать это от тебя самого. Я как раз собираюсь повидаться с твоим другом Николаевым. В общем, моя информация такая. Два ничем не примечательных отморозка сейчас общаются с одним из хмырей, которые тебя пасут. Если тебе интересно, вышеупомянутые хмыри – вполне достойные граждане, значатся курьерами на договоре в корпорации «Просвет». У них даже судимости нет. Если не справятся с порученным им делом и Петров их уволит, могут хоть в детский сад устраиваться воспитателями. Ментовка даст справку, что не привлекались никогда.

– Зачем им работать воспитателями и почему нужна справка?

– Ты не в материале, старик. Поскольку безработный по призванию. Сейчас без такой справки никуда не возьмут. Это кампания, направленная на оздоровление общества. Ну, а в детский сад… Куды ж еще, лакеям Петрова, как не туда, где надо новую смену растить.

– Интересно.

– Я проверяю твою реакцию. Хуже всего, когда человек в критической ситуации впадает в ступор. Ты вроде ничего.

– Водки выпил. Капельку.

– Хорошо, что капельку. Остальное припрячь. Пригодится. Значит, что еще хотелось бы сказать. Я сегодня прогуливался вокруг твоего дома. И мне показалось, что в квартире этажом выше – ровно над твоей – кричит ребенок. Я вызвал знакомых ребят из МЧС. Быстро приехали. Оказалось, над тобой никто не кричит, видимо, журавли закурлыкали, ну, в смысле – летят в теплые края. Там живет вообще бездетный гражданин, между нами, нетрадиционной ориентации. Ну, это так, к слову. Консьержка нашептала. И дома его не было. А мы уже поднялись. Короче, от твоего балкона вниз висит альпинистский трос. На всякий случай. Имей в виду. Пользоваться умеешь?

– Я в горы не ходок, но по канату передвигался по мере необходимости. Интересно, как это вы? Я ничего не слышал.

– По пению двойка была? – сочувственно спросил Сергей.

– Тройка. Но в результате сильного маминого давления. Понимаешь, странная такая учительница, с подвизгом: ей не нравилось именно то, что я любил петь. Громко.

– Коля, не будем об этой бедной женщине, я сильно расстраиваюсь. В общем, я все сказал. Надеюсь, прорвемся. До связи.

Глава 12

Петр уволил Ивана по телефону, без лишних выяснений. В лоб этот донжуан уже получил, а убивать всех водителей, сантехников и дворников, которые, что не исключено, украшали досуг его верной жены, Петр не собирается. Многовато чести для нее.

– Я тебе должен? – спросил он.

– Нет, – пробормотал Иван.

На самом деле он не получил зарплату за месяц. Ну, что ж. В такую сумму Иван оценил свое удовольствие. Домработнице Нине Петр, наоборот, заплатил за месяц вперед и сказал, что может ее порекомендовать хорошим знакомым.

– Спасибо, – сказала Нина. – Я сегодня уберусь у вас последний раз. И, если буду нужна, зовите. Я всегда… Вы ж знаете.

– Знаю, – благодарно кивнул Петр. Вот еще один человек, кроме матери, на которого он мог положиться. Но оставить Нину у себя он не может. Наверное, это называется «убирать свидетелей». Стыдно и противно смотреть в глаза тем, кто видел его позор. Меньше всего сейчас ему важен порядок в доме. Какой порядок… «Все смешалось в доме Облонских…»

Нина убрала, квартира засверкала, и на эти обломки семейного счастья Петр привез из клиники Веру. Он провел ее, бледную, настороженную, в спальню и сказал:

– Ты отдыхай. Видишь, Нина убрала, все поменяла… Она больше у нас не работает. Я сейчас сплю в комнате Вики. Потом решим, как жить дальше: эту квартиру будем делить, или ты поедешь в ту, которую я для Вики присмотрел. Разводимся, Вера, ты, надеюсь, поняла.

Она смотрела на него молча, затравленно. Горели сухие глаза, наверное, у нее температура, но он не чувствовал жалости совершенно. Он хотел, чтобы она поскорее исчезла из его жизни, не напоминала ни о пережитом унижении, ни о боли потери несчастного малыша, отец которого неизвестен. У Петра была возможность это узнать, но он не захотел терзать крошечное тельце и демонстрировать кому-то свой стыд. Какая разница, кто отец. Что изменится, если он случайно окажется биологическим отцом. Это не вернет ему ребенка, не отменит факта измены или многих измен жены. Нужно ставить точку. Он ушел, даже не предложив ей принести чаю или кофе. Сама справится.

Петр стоял у кухонного окна, курил, когда на пороге показалась Вера. Он тут же пошел к выходу.

– Подожди, – резко сказала она. – Как я поняла, ты решил оставить меня без всего. Из-за одной… ошибки. Петя, это было один раз. Ну, какое-то помрачение, может, из-за беременности. Я слышала, что так бывает. Но я – не Виктория, к которой ходили косяком… Я просто тебе не рассказывала. О ней все говорят такое…

– Замолчи! – Рука Петра невольно поднялась для пощечины, но он тут же ее опустил, сжал ладони в кулак. – Не смей касаться моей дочери!

Он вылетел из кухни, выдохнул, разжал кулаки и зубы. И внезапно вернулся.

– Значит, все говорят о Виктории? И ты с удовольствием принимаешь в этом участие? Так, может, ты знаешь, с кем она сейчас отдыхает?

– Я могу узнать, – в глазах Веры блеснула надежда. – Ну, хотя бы кто не поехал с ней, и тогда…

– Узнай, – сухо сказал Петр. – Развод не отменяется. Завтра попрошу адвоката написать заявление. Насчет квартиры – решай. Насчет остального – голой тебя не оставлю. Не помрешь с голоду.