Союз трёх императоров
Шрифт:
«Повернул атаман коня, а на него, разогнавшись, скачет один и катаной помахивает. По биноклю, метавшемуся на груди, по фуражке со звездой догадался атаман, что не простой японец скачет, и поводья натянул. Издалека увидел безусое азиатское лицо, злобой перекошенное, и косые глаза, от ветра ещё больше сузившиеся. Конь под атаманом заплясал, приседая на задние ноги, а он, дёргая из-за пояса зацепившийся за кушак маузер, крикнул:
– Макак желторылый!.. Махай, махай, я тебе намахаю!..»
Тем временем в Берлине и Вене к императорским резиденциям то и дело подъезжали представительские конные и моторные экипажи. В столицах европейских держав шли постоянные совещания и консультации. Кайзер Вильгельм II выглядел озабоченным: сообщения из Маньчжурии его поначалу огорчили.
– Ваше Величество, у такого неожиданного развития событий есть свои плюсы. Это даже хорошо, если Россия увязнет в войне с Японией. С Францией и Англией – если та сунется на материк – мы справимся сами. Союз с Россией нам нужен лишь для того, чтобы она не оказалась в лагере противников, и нам не пришлось бы воевать на два фронта. А военная помощь от русских нам не нужна. Наоборот, чем меньше будет участия нашего восточного соседа в европейском конфликте, тем лучше! Иначе он захочет откусить солидный кусок от нашей добычи…
– Делиться с русскими всё равно придётся, – сказал кайзер. – Мой племянничек Никки так сильно мечтает о черноморских проливах, что если он их не получит, то с горя может наделать глупостей. Так что тут лучше ему уступить.
– Конечно, Константинополь и проливы лучше отдать, – согласился рейхсканцлер. – Русские давно называют Чёрное море бутылкой, закупоренной османами. И очень мечтают получить пробку от этой бутылки в свои руки. Но Средиземное море – это тоже бутылка, только размером побольше. Так что можно доставить русскому флоту такое удовольствие – перетекать из одной бутылки в другую. Зато обе пробки от Средиземного моря – Гибралтар и Суэцкий канал – обязательно должны быть в наших руках.
Вильгельм II успокоился. «И правда: пусть себе завоёвывают Маньчжурию. А в Европе мы обойдёмся и без русского медведя. Ну, разве что больную Турцию отдадим ему на растерзание, да и то постараемся максимально умерить его зверский аппетит».
К концу лета все европейские страны де-факто провели частичную мобилизацию и увеличили численность своих армий в два-три раза. На границе с Германией сосредоточилось три с половиной миллиона «красноштанников» (французская армия стала последней в Европе, сохранившей яркую униформу с синими кителями и красными штанами – генералы лелеяли этот архаизм, считая его национальной традицией) и чисто символическое подразделение англичан. По другую сторону в полной боевой готовности стояли без малого четыре миллиона кайзеровских солдат и офицеров, а также два русских экспедиционных корпуса под командованием генералов Ренненкампфа и Самсонова. Обстановка была настолько взрывоопасной, что для глобальной катастрофы было достаточно малейшей искры. И в том, что эта искра неизбежно возникнет, не сомневался никто.
На Западном фронте – бес перемен
Второго сентября 1915 года в здании германского посольства в Париже прогремел мощный взрыв, и его грохот стал провозвестником Великой войны. Эхом откликнулась чудовищная какофония канонады десятков тысяч орудий, взрывов миллионов снарядов и бомб, воя сирен, предсмертных криков и победных маршей… Финита ля прелюдия.
Террористический акт унёс жизни посла Германского рейха графа Вильгельма фон Мирбаха и трёх сотрудников немецкого посольства. Берлин поспешил обвинить французские спецслужбы, якобы устранивших Мирбаха за его очень жёсткую позицию в дипломатических спорах последних месяцев. Тем более что один из исполнителей теракта был сразу опознан: им оказался некто Жак Блюм, работавший на французские спецслужбы. Впрочем, обстоятельства преступления были весьма туманными. Убийство Мирбаха очень смахивало на провокацию, а мсье Блюма подозревали в том, что он являлся не то двойным, не то тройным агентом. Во всяком случае, Франция в произошедшем теракте не была заинтересована, а вот для Германии, искавшей повод
объявить Парижу войну, он оказался весьма кстати.Так или иначе, но уже 3 сентября кайзер Вильгельм II предъявил президенту Французской республики Раймону Пуанкаре ультиматум – крайне резкий по тону и содержащий заведомо невыполнимые требования. Перед тем, как зачитать текст ультиматума перед членами правительства, Пуанкаре с глубоким вздохом произнёс:
– Это война, господа!..
– Да, да, да! – окликнулось эхо в безмолвных стенах зала заседаний…
Объявление войны Франции канцлер Бетман-Гольвег озвучил 9 сентября. И уже через шесть часов заговорили пушки, а русские войска совместно с немецким кавалерийским корпусом генерала Рихтгофена пересекли германо-бельгийскую границу.
Главнокомандующий французской армией генерал Жоффр в своём выступлении перед войсками возложил на немцев и их союзников «полную ответственность за открытие враждебных действий». Когда об этом сказали Вильгельму, тот захохотал:
– Хорошо, так и быть: я снимаю ответственность с Жоффра и беру её на себя!
Боевые действия против Франции начались в полном соответствии с секретным планом Шлиффена. Этот стратегический план военного командования Германии предусматривал внезапное вторжение в Бельгию и Люксембург, чтобы обойти хорошо укреплённые пограничные районы и выйти в тыл французской армии. Далее следовало полуокружение противника и захват Парижа с северо-западного направления. Разработчик сей стратегической операции, почивший в бозе начальник генштаба Альфред фон Шлиффен, с чисто немецкой педантичностью расписал все действия правого фланга фронта вплоть до последнего батальона. Предполагалось, что через 39 дней после начала боевых действий будет взят Париж, а через 42 дня Франция подпишет капитуляцию. Итогом блицкрига должно было стать полное господство Тройственного Союза в континентальной Европе, поскольку Италию можно не принимать в расчёт…
Застигнутая врасплох бельгийская армия пыталась оказать сопротивление, но в течение трёх суток была буквально сметена со своих позиций лавиной атакующих русско-германских войск. Один за другим пали Льеж, Брюссель и Намюр. 13 сентября у шахтёрского города Шарлеруа союзники впервые столкнулись с французами, тоже вступившими на территорию Бельгии. Но двухдневное сражение, развернувшееся в долине рек Самбра и Маас, завершилось почти полным разгромом французской 5-й армии. Причём решающую роль в победе союзников сыграл лихой манёвр 15-го кавалерийского корпуса генерала Самсонова, сумевшего переправиться на левый берег Мааса и выйти в тыл неприятельских войск. Отступление французов напоминало бегство.
На помощь своему главному союзнику по Антанте поспешила Англия. Соединённое Королевство Великобритании и Ирландии, оно же «империя, над которой никогда не заходит солнце», объявило войну странам Тройственного Союза 10 сентября, и уже через пять дней в Дюнкерке, Кале и Гавре началась высадка английских войск. За неделю с островов Туманного Альбиона на материк было переправлено 11 пехотных ди-
визий с вооружением, продовольствием и фуражом. Конечно, 11 дивизий не могли принципиально изменить общий расклад сил, однако в критической ситуации они оказались как нельзя кстати. Не говоря уже о моральном эффекте: в Париже и Лондоне с пафосом декларировали «сердечное» единство – мол, две великие мировые державы, два исторических соперника отныне вместе и с оружием в руках противостоят зарвавшемуся агрессору.
Правда, в правительственных кругах Франции, гораздо более осведомлённых, насчёт союзной помощи особых иллюзий не питали. Да, за последние три года Британия увеличила численность своей сухопутной армии вдвое, однако до Франции, а уж тем более до Германии и России ей было ещё очень далеко. «Владычица морей» в первую очередь тратила деньги на флот. Армия финансировалась по остаточному принципу, что, в общем-то, неудивительно: именно флот гарантировал невозможность вторжения неприятеля на Британские острова. При этом каждый дредноут обходился казне империи в сумму не менее двух миллионов фунтов, а на эти деньги можно было вооружить и содержать в течение года армейский корпус численностью в 18 тысяч человек. Нетрудно подсчитать, что судостроительные программы Ройял Нэйви за последнее десятилетие «съели» двухмиллионную армию…