Создатель сказок

Когда дверь за девушкой и старушкой закрылась, я призвал кенку и кинул ему маскировочный кулон. Секунда на обмен мыслями, и мы отодвигаем столы и стулья с центра кухни к стенам. Потом — достаем из рюкзака ритуальные принадлежности и начинаем чертить руны. Кенку работает когтями, я уродую линолеум стилом, но оба работаем ловко и невероятно быстро, будто актеры фильма на ускоренной перемотке.

Сперва сложнейшие печати ложатся на дверь, запирая и укрепляя ее: теперь никто точно не откроет ее иначе, чем заклинанием ранга легендарного мага или направленным взрывом. Ставить успех ритуала на шокированную девчонку я точно не стану.

Руны появляются на стенах, на полу. Прах грабителей выбрасывает в окно вызванный гоблин. Туда же летят стулья, разломанный на части стол и кухонный гарнитур — места мало, и мало времени: мы работаем наперегонки со смертью. Бесчувственного старика переносим в сторону. Каждый квадратный сантиметр кухни покрывается ритуальными знаками.

Места не хватает. Кенку проносится вдоль стены, разрезая когтями натяжной потолок, и работа продолжается на потолке.

Дыхание старика становится все тише и реже, тело колотит, будто от озноба, но вроде как успеваем. Я отзываю гоблина и перехожу к заключительной части ритуала. Нет, я не собираюсь создавать место силы в этой квартире. Лучше привязать его к артефакту. Создать амулет, который будет помогать мне управлять иллюзиями. И пусть мощность артефакта будет ниже, чем у места силы, главное — я не буду зависеть от определенного места.

Горят разложенные по кухонным блюдцам порошки и травы, по полу стелется разноцветный дым, сплетаясь в чудные фигуры. На крики из коридора и удары в когда-то хлипкую дверь не обращаем внимания.

Рядом со стариком ложится руна «миража» и сразу же рассыпается в прах, окутанный радужным туманом — мощнейшей силой иллюзий.

В качестве концентратора нужно использовать либо обработанный металл, либо зачарованную должным образом кость. Костей нет, подходящего металла тоже, но я гну правила.

Достаю из кольца подаренную девочкой монетку.

Пространство плывет, кенку испуганно забивается в угол. Бетонный пол превращается то в деревянный, то в каменный, то прорастает пульсирующими венами. Магия рассеивается невероятно быстро, меняя окружающий мир.

Окунаю монету в облако силы и своей волей превращаю ее в кулон. Замыкаю на кулон весь ритуал, создавая из него концентратор для иллюзорной магии. Насыщаю артефакт силой до предела, и напрягая воображение, лгу себе, что держу в руке не кулон, а первое мобильное место силы, которое можно переносить с места на место.

И кулон наливается красками и силой. Всю магию впитать он не может, но на такое я и не рассчитывал.

Остатки иллюзорной энергии — зыбкой, радужной субстанции, я трачу на то же самое. Рядом с прахом от первой руны ложится другая, и я заставляю себя поверить, что у меня получится усилить вторым ритуалом первый.

Концентрация иллюзий зашкаливает. Кулон снова меняется, но что страшнее — магия пытается изменить и меня. Плоть на руке расползается, кожа обращается туманом. Рука ежесекундно превращается то в выбеленную кость, то в розовое щупальце, то в мешанину тонких красных нитей, но каждый раз я заставляю ее вернуться к прежнему виду.

Кулон снова напитывается магией. Расплывчатая конечность, сотканная из живого тумана, медленно обретает вид человеческой руки. На ладони лежит вытянутый артефакт, похожий на ракушку. Одежда ниже локтя исчезла.

Увы, оценить получившийся результат не могу — некогда. Нужно поскорее потратить энергию, пока она не превратила жителей этого дома в нечто нечеловеческое.

Подтаскиваю к рассыпавшимся рунам старика. Восстанавливаю его тело — это вообще просто.

Но на этом не останавливаюсь. Излишков энергии слишком много, и их срочно нужно куда-то потратить. Я могу превратить линолеум в золото, могу достать из кольца различные вещи, обращая их в драгоценный металл, но золота у меня достаточно и так. На себе экспериментировать не решаюсь — паразитные потери энергии и так корежат мою плоть, страшно подумать, что со мной может случиться, если я попытаюсь изменить себя без подготовки и плана. Поэтому решаю сосредоточить силы на старике.

Перво-наперво — омоложение. Возраст — это всего лишь цифры.

Время послушно откликается. Даже более послушно, чем должно бы — я чувствую влияние той самой силы, которой коснулся при перемещении в прошлое. Она шуршит песком между моих пальцев, откатывая состояние старика. Пятьдесят лет, сорок, тридцать… Пожалуй, хватит.

Силы все еще много.

Дам ему неуязвимость — полную стагнацию организма. Ничто не сможет навредить ему, покуда не будет исчерпан вложенный запас силы. Не будут расти волосы, не будут расти ногти.

Создаю образ и вливаю в него всю имеющуюся иллюзорную энергию. Она уходит, будто вода в песок. Минуты хватает, чтобы

тело принялось отторгать магию.

Сколько продержится неуязвимость этого человека — год? Три? Сто лет? Я не знаю. Но будет интересно понаблюдать за ним со стороны, и если он окажется в порядке, если через пару лет не тронется умом и не превратится в какого-нибудь монстра.

А пока нужно потратить излишки. И кажется, я придумал, на что именно.

Я делаю то, что привык в будущем. Я создаю доппеля. Создаю тело, неотличимое от моего, копирую свои воспоминания. Лицо немного меняю лицо, чтобы нас можно было принять за братьев, но не за близнецов.

Волны энергии, едва ли не захлестывающие меня с головой, пошли на убыль, а одновременно с завершением доппеля — исчезли окончательно.

— Не сработало, — говорит доппель знакомым голосом.

Глава 4

Сегодня мне нужно выполнить договор с личом, и неплохим вариантом было бы забрать тело старикана, сотворив взамен качественную иллюзию сгоревшего тела. У полиции бы возникло гораздо меньше вопросов.

Но!

Я помню Милу Сахарову. Великолепный мастер рун, и первый встреченный в этом времени человек из тех, с кем плотно сотрудничал в будущем. Историю про ограбление я однажды уже выслушал от Милы, так что оказавшись в нужное время и в нужном месте, не смог остаться в стороне. Если я верну ей деда, мне будет обязан весьма талантливый (или даже гениальный) мастер рун.

Решение оживить старика привело меня к текущей ситуации. В укрепленную дверь ломится полиция, сам Сахаров лежит на полу в обмороке, а напротив меня стоит доппель, и говорит:

— Не сработало.

Действительно, не сработало. Контроль над доппельгангером похож на контроль над тем же кенку — можно смотреть глазами юнита, перехватывать управление над телом. Как личность доппель вообще не воспринимается, а когда исчезает, в голове создателя возникают знания, которые копия приобрела за время своей крайне недолгой жизни.

Но между мной и созданной копией связи нет. И я не знаю, кто стоит рядом со мной: опасная тварь, притворяющаяся копией, или же клон?

— И что думаешь по этому поводу? — спрашиваю, собирая силы для удара.

Если бросится — парализую. Надолго воздействия не хватит, если тварь сильна, но достать кинжал и вогнать в подбородок существа — секундное дело.

Но доппель удивил.

— Развеивай меня. Как восстановишь прежнюю мощь, призовешь нормальную копию.

Сосредотачиваюсь и захожу в вондер доппеля.