Создатель

– Ты знаешь, это совсем не так интересно… Я, конечно, читала и слышала от подруг. Наверно, это наслаждение преувеличивают, да?

– Наверное, – пожал плечами Наркизов.

– Теперь ты стал моим, правда? – сказала Лена.

– Нет, я остался тем же, кем был. Так же, как и ты осталась собой! – сказал создатель.

– Тем же? – Шерстова, подняв простыню до подбородка, с укором посмотрела на Гарри. – Ты хочешь сказать…

– Мы будем и дальше любовниками, если ты этого хочешь, но не больше…

– Дурак, – Лена тихо заплакала. – Я что же сама должна стать на колени и просить у тебя руки.

– Моя рука мне не принадлежит, пойми! – Гарри встал и, надев брюки,

закурил. Он уже с трудом переносил присутствие девушки.

– Не хочешь себя связывать, да? – не поняла его Шерстова.

– Я уже связан…

– Ты что женат? – растерялась Леночка. – Я не понимаю…

– Нет, я давно разведен… – Наркизов невесело улыбнулся. – Но дело не в этом: мало что могло бы остановить меня и тогда.

– Ой, дура– дура, – Лена начала скандалить.

– А тебе что – нужен штамп в паспорте?

– И сколько баб ты так перебрал? – Леночка вскочила и уже лихорадочно напяливала на себя трусы и блузку.

– Не хами, Лена, это тебе не идет, – устало сказал Гарри.

– Подлец! Я ведь, правда, люблю тебя, а ты…

– Тогда успокойся, присядь и просто попьем чая…

– Ну, уж нет! – Шерстова быстро собралась и стала искать глазами шубу. – Не сейчас… И чай у тебя, наверняка, какой-нибудь скверный.

– Тогда иди…

– Где моя шуба? – грозно поинтересовалась Шерстова.

– Останется у меня на память, – засмеялся Наркизов и затушил окурок в каком-то грязном блюдце. – Ну куда ты так сорвалась?

– Давай быстро! – Лена чуть не потерялась. – Я поеду уже…

– В шкафу, сама возьми… – Гарри приоткрыл дверь встроенного шкафа. – Я думаю, что ты скоро вернешься.

– Ка-нечно, как же… Вот выйду замуж и приду…

– Выходя, закрой дверь блока, – напутствовал Шерстову создатель.

– Да пошел ты… Балбес! – и Леночка ушла, громко хлопнув дверью.

Из соседней комнаты, хранившей дотоле гробовое молчание, послышалось гортанное похрюкивание. Гарри вылетел в коридорчик и ногой злобно пнул дверь соседей, хрюк тут же прекратился. Создатель хотел было догнать Шерстову, даже выскочил в коридор: она явно еще не успела зайти в лифт. Может быть, даже специально медлила? Подумав, Гарри почему-то не стал этого делать.

Так и закончилась эта важнейшая для него встреча, нелепо закончилась… Встреча, которая могла поменять всю его жизнь и которая могла остановить его! Вместо Шерстовой в коридоре седьмого этажа показался сильно подвыпивший Эльдус из 708 комнаты и шумно приветствовал Наркизова. «А что, может, по пиву? Или водочки хряпнем…» – громко вопросил он создателя. «А давай-ка по пиву!» – был ему ответ.

3. Дебош Гарри

Гарри, не переставая, «гудел» уже третью неделю… Сессию он сдавать не собирался, круговцев явно избегал. Решением какой-то университетской комиссии Гарри было вынесено последнее предупреждение, на что создатель никак не прореагировал. Явившийся от Студкома Чумкин с решением комиссии был спущен создателем с седьмого этажа на шестой без всякого желания со своей стороны. Тогда младокрасоловы решили действовать другим способом: Наркизова попробовали "уплотнить” молодым студентом Петей Пинчуком, который, хотя и был городским, давно стоял в очереди на место в Общем доме. Пинчук протянул в компании с Гарри всего три дня, а затем самостоятельно перебрался жить куда-то в чулан… Председателя Студкома Стукашова, долго ломившегося в комнату, Гарри так и не пустил и из-за двери назвал «вонючей обезьяной». Стукашов немедленно настучал об инциденте декану. Титоренко, чтоб сорвать на ком-то злобу после провального Конферансьона, подумал-подумал и приказал отчислить Наркизова Г.Б. из Юника за прогулы и аморальное поведение с правом восстановления через полгода.

Круговцы, узнавшие об этом, прибежали к создателю, но тот весьма холодно обошелся с ними, заявив, что из Общего дома уезжать не собирается. Силыч намекнул на ситуацию с Лассалем, но Гарри даже не стал говорить с ним об этом… Запой его продолжился, водка сменялась пивом, пиво – крепленым вином. Гарри переходил из одной студенческой кельи в другую и веселился от души. Деньги он получал откуда-то регулярно по почте, впрочем, иногда пил и в долг. В один из таких загулов Наркизов познакомился с парнем по кличке Летчик… Его звали Виталиком; с декабря он стал частым гостем студенческого общежития, хотя никто не мог, наверное, сказать, к кому и зачем он приходил. Студенты Юника были, в общем, гостеприимными людьми и открывали двери перед всеми бродягами.

Гарри познакомился с ним на одной пьянке у Эльдуса, обожавшего песни Аллы Пугачевой и уверявшего, что сия дива «поет от души, в натуре, от души, да». Они разговорились о том, о сем, и Гарри пригласил Виталика к себе продолжить беседу. По словам Летчика, он закончил в свое время летную школу и происходил из знатной семьи роскомресповских служак. Однако на предложение создателя немного полетать с балкона Летчик не прореагировал и чуть не обиделся. Когда же закончилась купленная вскладчину водка, Гарри предложил пройтись к "зеленому глазу” и купить бутылку. Летчик же помотал головой и предложил ехать только в кабак…

Сосчитав финансы, новоявленные приятели решились на это сомнительное предприятие. Пьяные почти до упора, они вырулили из Общего дома и направились к стоянке такси возле общаги. Но единственный стоявший там водитель, не желая пьяных разборок, тут же сорвался с места и укатил в неизвестность. Не дождавшись другой машины, "друзья" отправились в свой нелегкий путь на третьем трамвае, ибо в Городе было лишь три маршрута, как в русских сказках. Цель их путешествия была местный ресторан «Янтарь», единственное приличное место в Городе, куда обычно не пускали откровенную алкашню… В трамвае они громко спорили с кондуктором, не хотели платить за билеты и производили впечатления отвязных хлопцев. Впрочем, скоро доехав до нужной остановки, они выгрузились из полупустого трамвая и поплелись к ресторану. «Янтарь» ярко сиял, разгоняя удушливый мрак провинции, изнутри доносились громкая музыка и мат.

По неписаным правилам роскомресповских кабаков швейцар долго не хотел пускать Летчика и Гарри, ссылаясь на скорое закрытие (было только девять часов, ресторан закрывался в одиннадцать), но по предъявлении зеленой бумажки сжалился над страждущими. Собутыльники быстро разделись в гардеробе и, миновав зевающих ментуриан, дежуривших здесь и ожидавших своей добычи в виде сильно пьяного, проскользнули на второй этаж заведения. Приход их не произвел ровно никакого впечатления… В зале гремела музыка 70-х годов, по лицам посетителей было видно, что они уже хорошо поднабрались. Кто-то бойко решал вопрос одноночной любви, признаваясь во вселенских чувствах к своему временному объекту, также сильно поддавшему, кто-то заказывал музыкантам песенку «для друга из солнечного Кокчетава». Подскочившая к товарищам официантка, обругав их за поздний визит, указала на свежезаблеванный столик, но Гарри, послав ее куда подальше, самовольно занял стол, стоявший совсем близко к эстраде.

За это самоуправство в водке приятелям было решительно отказано… Виталик заказал две бутылки шипучего и три салата с хлебом: на большее не было денег. Официантка поморщилась, но, пригрозив им ментурианами, пошла исполнять заказ. Создатель же, оглядевшись, остался крайне недоволен контингентом ресторации. Мрачные физиономии соскучившихся по веселью горожан, бандитские рожи мелких хулиганов да грустные лица перезревших девиц, потративших последние деньги на посещение "Янтаря" и хотевших немного любви. Он встал и, пошатываясь, направился в уборную. В зале гремел шлягер Новикова «Вези меня, извозчик, по гулкой мостовой, а, если я усну…», затем он плавно сменился призывами Саши Розенбаума «стреляться среди березок средней полосы».