Сожженые мосты ч.4
Шрифт:
— Работа полицейского заключается в том, чтобы разматывать клубок до конца а не отрывать от него первую попавшуюся нить! Вы должны были втереться к нему в доверие и узнать, с кем он работает, кто поставляет ему наркотик, кто связан с ним! Вот что нужно было сделать, нам нужна вся банда, а не только профессор!
— Это то я как раз узнал… — мрачно сказал граф — вам известен некий пан Жолнеж Змиевский?
Збаражский остановился, повернулся к графу
— Кто?
— Жолнеж Змиевский. Этот пан судя по всему промышляет наркоторговлей, и по крупному. Профессор работает на него. И более того — по мнению
Збаражский все более успокаивался
— Он сам вам об этом сказал?
— Да, сам. Вы знаете пана Змиевского?
— Нет, но узнать будет нетрудно. И все равно — вам не стоило его убивать, теперь у нас нет свидетелей против этого Змиевского, придется начинать все с начала.
— Простите… — графу Ежи показалось, что он что-то недопонял
— Нет свидетелей, говорю. Возможно вы считаете, что беспека может хватать людей каким ей вздумается — но это далеко не так. Над нами есть надзирающий спецпрокурор, и мы тоже подчиняемся закону. Этот Змиевский — что я ему теперь предъявлю? Ваши слова? Со слов покойного пана профессора Ковальчека? С чужих слов — не примет не один суд.
— Да я не об этом… что значит… покойного пана Ковальчека?
— Да то и значит! Зачем вы его убили?!
— То есть как — убил? — снова не понял граф Ежи — что значит убил? Я его просто избил, а не убил.
Теперь недоуменный взгляд бросил на своего агента пан Збаражский
— Нормально вы его избили. Вы его застрелили, его обнаружили мертвым. Убитым из пистолета!
— Я его не убивал!
Пан Збаражский покачал головой
— Спокойнее, мы не в полиции. Я не прокурор и не судья, убили — ну, что делать…
В следующую минуту граф Ежи сделал два шага вперед и схватил пана Збаражского за грудки, тряханув его как охотничья собака подстреленную утку.
— Я его не убивал, слышишь, ты, курва!! Не убивал!
— Отпустите! — приказал пан Збаражский, не меняя выражения лица
Граф оттолкнул от себя разведчика, так что если бы не стол — тот упал бы на пол.
— Я его не убивал — глухо повторил граф, начиная понимать что произошло непоправимое.
— Тогда кто? — ответил пан Збаражский, приводя одежду в порядок
— А я знаю?! Этот ублюдок торговал наркотиками! Кокаином я у него больше килограмма в унитаз высыпал! Его любой мог грохнуть, любой! Когда я от него уходил, он был еще жив, понимаете, жив! Я ему сказал, что убью, если он еще раз подойдет к Елене или снова начнет торговать и ушел! И все! Вот, смотрите!
На пыльную, неприбранную поверхность стола грохнулся укороченный Наган
— Посмотрите! У меня был этот Наган, я ему им пригрозил! Ткнул стволом в зубы и сказал, что вышибу мозги! Но я не стрелял — видите, все семь патронов в барабане.
— Ну… можно было и перезарядить.
— Понюхайте! Из него не стреляли лет пятьдесят!
Пан Збаражский достал из кармана пиджака платок, навернул на руку, поднес револьвер стволом к носу, понюхал…
— Действительно… курва блядна…
— Что я вам говорил!
Полковник протянул обратно револьвер владельцу.
— Заберите. Насколько я понимаю — он наградной…
— Моего прадеда…
— Тем более заберите. Итак, вы говорите, что не убивали Ковальчека.
— Матка боска, именно это я и говорю уже битых полчаса!
Не убивал я его, когда я уходил — он жив был!— Тогда кто его убил?!
— Иезус ведает! Пусть полициянты и разбираются!
Збаражский тяжело вздохнул
— Уже разобрались… Вы знаете о том, что вы вообще-то в розыске?
— То есть? В каком розыске?
— Пока — по Варшаве… Сегодня утром сторожевик [29] на вас выставили, пока — в пределах Варшавы, но так — и до общероссийского недалеко. У нас программа, она отслеживает всю информацию по лицам, сотрудничающим с вами. Мы вас ищем целый день, где вы были все это время?
29
бумага на объявление в розыск (полицейский/милицейский сленг)
— Не ваше дело… — буркнул граф
— Не мое?! Не мое?! Вы хоть понимаете, что с меня за совершенное моим агентом убийство — могут погоны долой! Или неполное служебное — и вперед, стучит паровоз, Сибирь под колесами! [30] Какое к бисовой маме не мое?!
— Извините…
Удивительно — но графу в самом деле стало стыдно. Он был воспитан так, что одним из самых тяжких грехов в его системе моральных ориентиров считалось подвести другого человека. Тем более — полковника.
30
фраза из популярной песни
— Этим делу не поможешь… — немного успокоился Збаражский — надо разобраться что к чему. Рассказывайте. Все до мельчайших деталей, что вы делали в тот день. Говорите правду, может быть, мне еще удастся что-то сделать и для себя и для вас.
— Ну… я с Еленой поссорился… узнал, что она на кокаине сидит. Потом…
— Что потом? Говорите.
— Проследил, где она берет. Оказалось — на авеню Ягеллонов. Там меня полицейский видел, штраф выписал.
— Штраф?
— Да, за неправильную парковку.
— Это худо… — сказал Збаражский, записывая в блокнот
— Почему худо?
— Да потому! Вы знали, куда эта ваша… пошла?
— Откуда же мне знать, там домов под сотню.
— А там профессор и жил! Информация о выписанных штрафах собирается в единой программе, чтобы потом контролировать взыскание! Из этой программы ее может выудить любой полициянт и получится, что вы за несколько дней были у дома этого проклятого Ковальчека! И это доказано — полицейским и штрафом. Что вы там делали?! Следили, чтобы убить — вот что подумают! А я вас направил на это дело!
— Но я же…
Тут до графа дошло, что Елена ему алиби не даст — хотя бы потому, что она не знала, что за ней следят. И все очень шатко.
— Пся крев…
— Вот так вот! Вы полицейского запомнили?
— Откуда… Здоровый…
— Ладно, найдем. Дальше.
— Дальше… Этот пан Ковальчек мне позвонил. Я как раз тут был, сидел… думал что делать.
— Он вам что — сюда позвонил? — изумился Збаражский
— Ну да… — протянул граф Ежи и тут же понял, чему изумился полковник. Он так и не понял тогда — что в его состоянии впрочем простительно.