Созидая на краю рая

– Ладно, хорошо, – делаю глубокий вдох, прикрывая глаза, и оглядываюсь на машину. – Только будь осторожен, пожалуйста!

– Буду-буду, – его руки притягивают меня к своему обладателю, не давая отстраниться. Наклоняясь к самому моему уху, он шепчет в него следующее:

– Не бойся, Энтони любит тебя, всё пройдёт удачно.

– Спасибо, – я благодарна ему за поддержку. Теперь и он мне её оказывает, а не только я ему. Приподнимаюсь на цыпочках и целую его губы.

– До вечера.

– До вечера, – отвечает мужчина, открывая передомной дверцу, и с трудом отрываясь. В его словах звучит плохо скрытое обещание. От него у меня поднимается настроение, и я сажусь в кожаный салон в лучшем расположении духа.

Телохранители садятся впереди, и едва моя дверь закрывается, как машина резко срывается с места, оставляя позади Эдварда, и оставшегося с ним охранника. Как его зовут, не помню, но почему-то мне кажется, что именно со мной Эдвард отпустил самых проверенных.

А это значит, что его беспокойство обо мне даже больше, чем я думала.

– Хорошо отдохнули, мисс Мейсен? – с улыбкой глядя на меня в зеркало заднего вида, интересуется Гарретт.

– Да, хорошо, – от воспоминаний, накативших на меня, на щеках появляется румянец, заставляющий мужчину тихонько усмехнуться.

– Прекращай, – недовольно и вполголоса говорит Джаспер, следя за дорогой. – Лучше скажи, ты всё проверил?

– Абсолютно, – Гарретт откидывается на сиденье, подмигивая мне. – Никаких нефтяных королей!

Ох, он тоже читал ту чёртову статью?

Кстати, нужно не забыть расспросить про всё это у Эдварда, только вот сначала нужно набраться смелости после разговора с Тони.

Господи, пусть он поймёт меня!

Остаток пути мужчины молчат, предоставив мне возможность окунуться в свои невесёлые мысли.

Наконец машина тормозит, и Гарретт выскакивает из неё первым, открывая передомной дверь.

– Джаспер пойдёт с вами, мисс Мейсен, – сообщает он. – Не волнуйтесь, внутрь палаты входить не будет.

– Это обязательно?

– Инструкции мистера Каллена, – сухо отвечает Хейл, вручая своему напарнику ключи от автомобиля. – Я вам не помешаю.

Ну, раз уж мистера Каллена…Что же, придётся принимать.

Так, Белла, не о том думаешь! Качаю головой, скидывая наваждение, и словно во сне бреду по ступеням, чувствуя, как безумно стучит сердце в груди, отдавая даже в горло.

Незаметной тенью телохранитель номер один следует за мной, до самой двери в палату Тони. Уже перед ней я останавливаюсь в замешательстве, пока не вижу летящую ко мне с другого конца коридора Эленику.

– Мисс Мейсен! – вопит она, и Джаспер выступает вперёд, пряча меня за спиной, вынуждает девушку остановиться.

– Всё нормально, это медсестра, – устало бормочу я, отталкивая его.

Оценив её взглядом, Хейл всё же отходит, тем самым позволяя ей приблизиться.

– Белла, что происходит? – недоумевает она, косясь взглядом на мою охрану.

–Не обращай внимание, – избегая лишних вопросов, отмахиваюсь. – Лучше скажи, он сильно обижен?

Мы обе без лишних слов понимаем, о ком идёт речь.

– Я попыталась объяснить ему, что Вы не убежали и вернётесь, но не думаю, что он полностью поверил мне… – виновато говорит девушка, теребя свой халат пальцами.

– А его состояние? Всё хорошо?

– Энтони отказывается от еды. Он сказал мне, что не возьмёт ничего в рот, пока вы не вернётесь. И я, и другие медсестры пытались накормить его, но он отказывался. Последние три дня нам приходится делать это внутривенно…

– Боже… – издав стон, с силой зажмуриваюсь. Он не хочет кушать. Объявил голодовку, думая, что так сможет заставить меня вернуться. Глупенький. Я бы и так вернулась. Хоть из Антарктиды!

И что прикажете теперь делать?

– Вы надолго? – с надеждой в голосе интересуется Эленика.

– Да, надолго, – киваю головой, готовясь войти в палату.

– Ах да, Белла, – девушка останавливает меня, кладя свою руку поверх моей, неистово сжимающей дверную ручку. – Вчера был подписан чек на реабилитацию Энтони. Её оплатили спонсоры…

– Я уже знаю, – выдавливаю полуулыбку, вспоминая про Каллена и наш вчерашний разговор.

– Хорошо, тогда давайте поговорим позже, – медсестра отступает, но всё же явно много недопонимает.

Что же, сейчас это меньшее, что волнует меня.

Белая дверь пропускает меня внутрь небольшой комнаты, где солнечный свет попадает на пол рядом с больничной кроватью.

Замираю на пороге в нерешительности.

– Уходи, Эленика! – бросает детский голосок, и мой взгляд мигом падает на самое дорогое в жизни лицо. Мой маленький мальчик, сыночек!

Он даже не смотрит в мою сторону. Его руки скрещены на груди, и от них тянутся несколько трубок к подвешенным на штативе капельницам.

– Это я, Тони… – мой голос как будто изменился. Я сама не узнаю его. Такая смесь чувств…

Никогда в своей жизни я так надолго не оставляла собственного ребёнка. Тем более сейчас, когда так нужна ему.

С этими словами белокурая головка быстро поворачивается, и небесные глаза впиваются в мои.

В них я вижу радость, недоверие и восторг. Но всё это затмевает одно-единственное чувство, выделяющееся больше всего – укор.

Молчаливый детский укор.

– Мама?

– Да, малыш, да! – утвердительно отвечаю я, делая к нему осторожные, несмелые шаги. – Я пришла. И я очень сильно люблю тебя!

– Где ты была?

– Мне нужно было уехать, – подхожу к его кровати и креслу рядом с ней. Нерешительно опускаюсь на него.

– Почему ты меня бросила? – в небесных глазах слезы – Потому что я спал слишком долго?

– Нет, малыш, нет. Энтони, я тебя не бросала и никогда не брошу, – протягиваю руку, чтобы взять в неё его, но он отдёргивает свою ладошку.

– Врёшь!

– Солнышко моё, – предпринимаю вторую попытку, но и она безуспешна.

– Ты вернулась только потому, что я сказал, что не буду кушать, пока ты не придёшь! Я тебе не нужен!

– Кто сказал тебе такую глупость? Ты нужен мне больше всех на свете! Я люблю тебя больше всех на свете! Если бы могла, я бы взяла тебя с собой, когда уезжала.

Его взгляд приобретает удивление и некую неуверенность. Решаю воспользоваться этим, пока не стало слишком поздно.

– Но теперь я вернулась, и отныне буду ездить только с тобой. Ты почти поправился, и совсем скоро мы вместе поедем в одно место, где тебе очень понравится, – рисую радужные перспективы, надеясь что он верит мне.