Созидая на краю рая

– Даже не представляешь насколько! – усмехаюсь, хотя на душе паршиво. Ненавижу с ним ссориться, особенно учитывая то, что сегодня его день рождения.

– Это значит, что теперь я могу просить прощение?

– За что? Ты ведь ничего особенного не сделал. Это я залезла в твой телефон и нагло прочитала всю переписку… – веду себя словно идиотка. Можно даже сказать, как глупая малолетка. Сколько мне лет?

– Белла, прекрати, пожалуйста! – просит Эдвард, и его рука скользит по моему плечу.

– Что Вас не устраивает, мистер Каллен? – ловлю себя на том, что хочу уязвить его. Прекрасно помню ведь, как он просил меня не называть его так.

Похоже, план срабатывает, его пальцы останавливаются, а сам он резко выдыхает.

– Белла, Дидима не имеет для меня никакого значения. Ты что, ревнуешь?

– Не имею права даже ревновать тебя? – надеваю солнечные очки, чтобы придать самой себе храбрости. Рано или поздно этот разговор должен был состояться, ничего не поделаешь, раз уж это происходит прямо здесь.

– Так это всё из-за ревности?

– Считаешь, глупо?

– Абсолютно.

–Ну конечно! Тебя ведь нельзя любить, следовательно, и ревновать нельзя! – ядовито отзываюсь я, поворачиваясь на другой бок. Не хочу мучить его слишком долго, но ведь совсем чуть-чуть можно? Он должен понять, что неправ в своих словах.

– Но у тебя ведь получается. Или уже нет? – в его голосе проскальзывает скрываемый испуг. Я не совсем этого хотела добиться.

– Всё ещё да. И я не думаю, что это пройдёт, – отвечаю быстро, чтобы исправить положение, но в то же время пытаюсь сохранить тему нашего диалога в целости и сохранности.

– Ох, Белла, –вздыхает Каллен, и теперь его ладонь снова на моём плече, и даже не одна, а обе. – Почему мы всё время ругаемся?

С этими словами меня отрывает от земли, и я попадаю в сильные руки мужчины, не позволяющие мне шелохнуться. Впрочем, боли это не доставляет, как и неприязни. Скорее, выглядит даже смешно.

– Потому что созданы друг для друга. Но кое-кто не хочет это признавать! – журю его я, вытягиваясь, и чмокаю его в нос. – И любит всё-всё утаивать.

Он немного оттаивает, и в изумрудных глазах напряжённость сменяет улыбка. Я и его рассмешила.

– Так ты злишься из-за дня рождения?

– А ты как думаешь? И из-за него тоже! Дидима знает о нём и может поздравлять тебя, а я нет? – строю обиженную гримасу, заставляя его хохотнуть.

– Могла бы сразу сказать. Решили бы все проблемы разом.

– Нет, Эдвард, серьёзно, почему ты не сказал мне? – останавливаю переведённый в шутку разговор, стремясь выяснить правду.

– Я не отмечаю его. Терпеть не могу этот праздник.

– Почему?

– Последний раз моим подарком было поселение в комнату номер семь в детском приюте Вашингтона, –морщась, сообщает он. Его голос снова становится стальным и холодным.
– Тем более я родился не в августе...

Не в августе?
– изумленно ахаю я - А когда?

Октябрь, Белла, - он выдавливает улыбку, чмокая меня в щеку - Всем не обязательно это знать...

– Прости, я не знала, – протягиваю руки, обнимая его за шею и плечи, и притягиваю к себе. Глажу по спине и затылку – это его расслабляет.

– Твоей вины здесь нет.

– И тем не менее мне жаль, –сочувственно шепчу я, целуя его скулы.

– Можно просьбу? – закрывая тему дня рождения, спрашивает он.

– Да, –отвечаю, не задумываясь, понимая, что могу хотя бы в этот день пообещать всё, что он попросит. В конце концов, если он ни разу не отмечал день рождение, значит, детства у него действительно не было. Как же мне горестно и больно за него…

– У меня есть новости, но я не хочу снова разозлить тебя.

– Какие новости? – напрягаюсь, пытаясь отстраниться, но он не позволяет, удерживая меня в своих объятьях.

– Всё в порядке. Ничего не произошло, – успокаивает он, слегка нервозно.

– Тогда что?

– Завтра мы вернёмся в Германию, где тебя и Энтони будет ждать чек, подтверждающий оплату его реабилитации…

Что?

От неожиданности моё дыхание становится прерывистым, а мысли начинают путаться. Какой оплаченный чек? Откуда?

– Ты оплатил? – тихо спрашиваю я, чувствуя отсутствие кислорода в лёгких.

– Да, я. И требую, чтобы ты приняла мою помощь.

– Это же огромные деньги… – мысленно представляю себе сумму и вздрагиваю. Он серьёзно?

– Белла, я зарабатываю эти «огромные деньги» за два дня, – фыркает он.

– Ты ведь понимаешь, что я не смогу отдать их? – он по-прежнему обнимает меня, лишая возможности заглянуть в изумрудные глаза. Судя по тому, как внезапно напрягаются всё мышцы на его теле, я могу судить, что снова злю его.

– Ты не обязана ничего мне отдавать! – сквозь зубы рычит он.

– Послушай, я благодарна тебе, очень благодарна, и я безумно счастлива, что ты на самом деле такой, как я о тебе думала – безразмерно щедрый – но, Эдвард, когда ты оплачиваешь эти счета, я чувствую себя содержанкой или…

Замолкаю, вспоминая то ужасное слово и не решаясь произносить его. Эдвард молчит вместе со мной, переваривая услышанное.

– Белла, то предложение, на которое я вынудил тебя согласиться, полностью перевернуло мою жизнь. Ты её перевернула, изменив меня. Я ненавижу любое упоминание о том, что делал с тобой против твой воли.Но должен выслушать их. Это будет справедливое наказание за всё, что я натворил. Возможно, мне даже не следует спать с тобой после всего этого, но…

– Нет! – останавливаю его тираду, когда речь заходит о последнем. – Нет, нет и нет! Это доставляет удовольствие нам обоим, и я не хочу прекращать это. Эдвард, я пытаюсь забыть это, не хочу вспоминать так же, как и ты, но оно с нами будет всегда. И поэтому нужно смириться. Научиться жить с этим. Я простила тебя. И хочу, чтобы ты тоже отпустил это…

–Как? – его измученный тон побуждает меня всё же оторваться от него, и вглядеться в дорогое сердцу лицо.

– Я помогу. Обязательно. Доверься мне, и всё будет хорошо.

– Я только тебе и верю! – выдавливая улыбку, отвечает он.

– Вот и хорошо, –ответно улыбаюсь, лаская его щёки пальцами. От моих прикосновений он прикрывает глаза, и утыкается лицом мне в ладонь.

– Мой Эдвард, – шепчу. –Давай не будем больше ссориться. Ни Дидима, ни прошлое не будет нам помехой, договорились? Мы всё преодолеем вместе!

– Ты первая, кому это всё нужно. Кому я нужен, – проговаривает он, всё ещё не раскрывая глаз. – Так что с твоих уст это непоколебимая истина.