Созвездие эректуса
Шрифт:
— Два легко раненых.
— Хм… — буркнул Брайан, — Ты всегда такой везучий?
— Не всегда, — лаконично ответил меганезийский лейтенант, и продолжал комментировать события на экране, — Сейчас видишь, опять колбаса началась. Со стороны порта подошел противник, числом два взвода плюс одна бронемашина. Ну, типа, старый джип, обшитый металлическими листами, с ручным пулеметом на турели. Они сунулись штурмовать, так мы накрыли минами их первый взвод, положили человек семь и подбили это старое ведро с гайками. Вот оно, на перекрестке горит. Второй раз они даже пробовать не стали. Так,
На экране появилась вращающаяся голая попа (судя по форме, принадлежащая той самой эффектной девушке). На левой половинке зеленым маркером было нарисовано сердечко.
— …Это уже не совсем по теме, — пояснил Тино, останавливая видео.
Сержант хмыкнул и почесал макушку.
— Я все равно не понимаю такого обучения. Как-то это неправильно.
— Знаешь, Нолан, я бы тебе объяснил, но… — тут лейтенант развел руками… — я ни фига не психолог. Для меня это просто практика. Это удобно и это работает, а что еще надо?
«Глубокоуважаемая доктор Хок. Мое имя Чен Мо, я младший партнер доктора Ляна, и я рад присоединить к его добрым пожеланиям свои добрые пожелания вам, вашему дому и вашей семье. В силу несовершенства мироздания, досадные дела, подобные тому, которое беспокоит нужного вам человека, встречаются, увы, довольно часто, и процедура решения таких дел известна. Отец и будущие опекуны должны лишь подписать некоторые бумаги, в т. ч. доверенность адвокату наших американских друзей, и все будет сделано наилучшим образом. Дети обретут гармонию в новой семье, а их отец вернет себе душевный покой».
Приложения: Формы (12 файлов). Инструкция по заполнению и пересылке (1 файл).
Все бумаги (дюжина многостраничных форм) были тут же распечатаны, и Шойо начал их подписывать. По мере подписания, Ула отправляла их факсом на разные адреса, следуя инструкции доктора Мо. В ходе этого праздника бюрократии, позвонил Микеле.
— Солнышко, как дела? Дети спрашивают, где самая лучшая в мире мама. Любящий муж не знает, что им ответить, и листает камасутру, постепенно впадая в депрессию.
Она улыбнулась (про себя) и ответила:
— Только без паники, милый. Я просто улаживаю запутанные дела одной семьи.
— Семьи или «семьи»?
— Как тебе сказать? Понимаешь, тут эти вещи оказались несколько переплетены…
— А-а, — протянул он, — Понимаю. Это значит, дети еще раз получат на ужин ту ужасную стряпню, которую их папа делает из полуфабрикатов сомнительного происхождения.
— Я тебя люблю, — сказала она, — Я тебя люблю. Я тебя люблю.
— Я тебя тоже, — ответил он, — Это так здорово. Но я все равно впадаю в депрессию.
— Я буду как только, так
сразу, — пообещала она и чмокнула губами рядом с трубкой.Шойо, подписал последний лист последней формы, перебросил его через стол, и коротко поинтересовался:
— Это звонил ваш муж?
— Да, — ответила Ула, сверяясь с инструкцией и скармливая факсу очередную бумажку из внушительной пачки. Она не успевала отправлять так быстро, как Шойо их подписывал. А ей приходилось еще переправлять факсы, приходящие от семьи Уорвич из Нью-Плимута.
— Жена должна заниматься домом и детьми, — изрек лейтенант, — А муж должен заниматься делами. Иначе в семье нет заведенного порядка, и это отражается на воспитании.
— Знаете, Нэд, я совсем не уверена, что заведенный порядок это главное в семье.
— А что вы считаете главным?
Ула, не отрываясь от своего занятия, сообщила.
— Есть афоризм утафоа: maika ohana aha hauoli ohai pua. Вольный перевод: хорошая семья это праздник цветочных побегов.
— Утафоа это папуасы? — уточнил он.
— Утафоа, — поправила она, — это самоназвание древнего этноса центральной Океании, одно из самоназваний всего народа Меганезии и один из официальных языков нашей страны.
— Я так и думал. Афоризм бессмысленный, как и все, что делают туземцы. Политические мотивы требуют такой риторики, как ваша, но это просто слова. А практически туземцы не создали ничего. Цивилизацию строят только те, кто осознает свой долг перед нацией, а это осознание начинается с понятий о семейном долге и твердо установленном порядке.
Пропустив через факс последний лист, Ула пихнула его в папку к остальным, и бросила папку в ящик стола.
— У меня возник вопрос, — сказала она, — что такое нация? Это люди или это символ?
— Нация, религия, знамя, это символы, — ответил Шойо, — Символы, которые указывают людям правильный путь. Киплинг называл это «Бремя белых». Почетное бремя людей, знающих, для чего живут. Вы, Ула, можете коротко и четко ответить, для чего живете?
Она пожала плечами.
— Коротко и четко не смогу. Жизнь сложная штука. Я могу долго рассуждать об этом, а если требуется короткий ответ, то скажу вашими словами: сейчас это не имеет значения.
— Да, верно, — он усмехнулся, — Для вас имеет значение, сообщу ли я информацию, которая вам необходима. Вы нарушили рамки своих полномочий. Вы сделали рискованный шаг, а теперь беспокоитесь, оправдан ли был этот риск. Мне это знакомо.
Ула вытащила из пачки еще одну сигарету и прикурила. Выпустила изо рта аккуратное колечко дыма и спокойно спросила:
— А вы допускаете возможность не сообщить необходимую мне информацию?
— Представьте, что у меня ее просто нет, — ответил он, — Тогда вы проиграли. Контракты того рода, что вы заключили с этим типом, нельзя аннулировать, не потеряв лица.
— Да, — сказала она, — Аннулировать нельзя. Так что это ваш риск, а не мой.
— Поясните, — потребовал Шойо.
— Я не могу аннулировать контракт, — согласилась она, — Но я легко могу изменить пункт назначения. В моем распоряжении все необходимые для этого доверенности от вас и от ваших новозеландских родственников.