Созвездие Силвана. Триады

Курс оказания первой помощи мы проходили, так что, что делать со всем этим «чудом инженерной и биологической мысли», я знала. Проблему составило другое. Еще окончательно не проветрившиеся мозги дали какой-то странный сбой. Или хотите, можете назвать это временным отклонением на почве сильного расстройства…

Мне жутко понравилось прикасаться к этому совершенно незнакомому телу. Испорченная рубашка давно валялась разорванной тряпкой где-то в углу комнаты, а я, чуть ли не поглаживая собственными пальчиками местами рубцеватую от старых шрамов кожу, обрабатывала рану антисептиком и накладывала медицинским пистолетом швы-скобы, стягивая края раны и крепя на всякий случай дренаж. Чтобы если и пойдет нагноение, то рану не пришлось бы вскрывать повторно, о чем не преминула доложиться и раненному.

От каждого нового укола мужское тело рефлекторно вздрагивало, хозяин его, тела, чуть морщился, но внимания не обращал, продолжая все так же давать указания по собственному коммуникатору неизвестному мне собеседнику.

Странное у меня тогда было состояние. Где-то глубоко внутри, умом понимала, что стоит оттуда поскорее уходить и больше никогда даже попытки не делать встретить этого мужчину. А вот остальная часть меня просила об обратном. Тут и голос природной вредности нашептывал отомстить гулящему, только что брошенному, любовнику его же монетой. И либидо решило высказаться за то, что такое тело грех упустить и не расслабиться… В общем, хмель во мне отыгрывался по полной.

И только этим я могу объяснить растерянность, не позволившую ответить отказом сразу, когда угрюмый, неразговорчивый уже с закрепленной мной повязкой, индивид, отложив комм, повернулся ко мне и… поцеловал.

Крепко так, сладко. Настолько маняще, что растерянность быстро уступила место страсти и я, не придумав ничего лучшего, послала все к черту и решила: «будь, что будет!».

То, что было дальше иначе, как сумасшествием не назовёшь. Мы будто пытались друг другу доказать, что живее всех живых. Вырывая друг у друга каждый стон блаженства и радости обладания, как последнее свидетельство нашего взаимного существования. Иногда доходя даже до более жёстких действий. Нежно-розовой, тягучей сладости не было места в этой борьбе. У меня такого даже с Гато никогда не случалось. А уж говорить о его опыте — не стоит…

Ранее утро (скорее даже, остатки уходящей ночи) я встретила под тихое посапывание уставшего мужчины у себя под боком, с трезвой головой и кучей панических мыслей в ней. Решила последовать самой здравой из них — смыться. Все же связь, пусть и единоразовая, с явно уголовным элементом — не самый лучший старт для карьерного роста будущего шерифа. На поддержку Мих-ала я больше не рассчитывала, потому о собственной репутации забеспокоилась сразу, как только в голове прояснилось от любовного угара.

Стараясь не скрипеть кроватью (хоть нынешние аналоги наполнителей матрасов и не имели ничего общего с пружинами, эта старая рухлядь умудрялась все наши поборушки в постели совсем немузыкально озвучивать), выбралась из-под тяжёлой, просто-таки вдавившей меня в мягкое ложе, мужской руки. Сгребла свои пожитки и разбросанную одежду, пританцовывая от нетерпения и одевая ее в маленьком коридоре у самой входной двери, и попыталась открыть входную дверь.

Попытка оказалась не совсем удачной. Видимо любовный дурман вперемешку с хмельными парами не выветрились окончательно из моей буйной головушки иначе бы сразу сообразила вместе с одеждой взять и ключ-карту хозяина жилища для идентификации у устаревшего, можно сказать древнего, искина. Постучалась тихо об стену в узенькой прихожей, оглянулась на комнату, мысленно чертыхнулась и…

Пришлось возвращаться… на четвереньках. Как мой недавний любовник, на первый взгляд чистокровный тэнкварт, не проснулся от, производимого мною во время поиска карточки, шума — я не знаю. Но мне все же удалось ускользнуть незамеченной, подождать пока закроется с легким скрежетом старая дверь и даже успеть забросить обратно на пол прихожей, во все еще открытый проём тщательно оттертую от собственным отпечатков, карточку.

Больше я своего нежданного любовника не видела… До сегодняшнего дня. Хотя иногда и вспоминала. Нет, поначалу я боялась. Боялась, что кто-то что-то узнает. Или этот подстреленный «Ромео» меня найдет. А потом… потом время шло, недолюбленный Гато штурмовал раз за разом мою крепость и… ничего. Вот, совершенно ничего не происходило. История немного забылась, оставив в памяти только самые приятные воспоминания. Даже улыбку от такого уровня авантюризма в той ситуации. Все же три года прошло — я расслабилась.

Оказалось, зря. Да и мне, дуре, стоило помнить о законе подлости, который каждый раз собственной, любимой мной, персоне подкладывает свинью в самый неподходящий момент. Я отдавала себе отчет, что скорее всего, именно это мое приключение помогло менее болезненно пережить разрыв с Мих-алом.

Позволило относиться к бывшему возлюбленного тире куратору более спокойно, без глупостей и излишнего надрыва. Но все равно, встретиться вот так, лицом к лицу со своим недавним, но уже хорошо забытым, прошлым я была не готова. Чем, кажется, очень позабавила еще одного своего теперь уже бывшего любовника.

— Кхм, — откашлявшись, призналась я, — неприятные ощущения, когда тебя вот так огорошивают.

— Верю, — взглянув на свои пудовые кулаки, хмыкнул он, — я тоже тем утром обалдел от такой скромности. Грешным делом, подумал — вдруг так не понравилось, что даже без вежливого «пока» сбежала.

И взглянул так, со значением, мол, что скажешь?

— Я не… — запнулась, потому что чуть не ляпнула лишнего, — … решилась тебя будить, а сама очень спешила — то был мой второй рабочий день.

— Да ладно, не оправдывайся, — еще один ехидный хмык, хоть и делал вид, что ему все равно, но морду скроил чрезмерно довольную (и чему улыбается, гад?). Правда, угомонился быстро и уже более серьёзно добавил, — мои ребята все ноги себе обломали, выискивая спасительницу. А её и след простыл. Я-то подумал, что ты из местных, вот и прочесывали весь район, перетряхивая сквозь мелкое сито. Искали-искали и ничего. Кто ж мог знать, что к нам тогда такая птичка залетит? Сама будущая шериф южного округа собственной персоной.

Да уж, вляпалась. Посмотрела на него с сомнением. Не-а, этот шантажировать не будет, но при желании напоминаниями да подколками достанет до печенок. Что ж мне так «везет-то», как утопленнице? Лучше бы мы и дальше друг с другом не встречались. У него бы в памяти периодически возникал образ прекрасной (я надеюсь) спасительницы. Я бы иногда, втихую, наедине сама с собой смаковала подробности остатка ночи проведенного с ним…

— Совместные воспоминания — это прелестно, — повздыхав и попытавшись настроиться на рабочий лад, — но все же хотелось бы поговорить о деле.

Фамир еще с минуту молчаливо буравил меня взглядом. Честно, страшно не было. Хотя раздражало ужасно.

— Сейчас вернемся… к делам, — кивнул он медленно, словно что-то для себя решив, — только на пару вопросов ответишь и всё.

Правая бровь сама взлетела вверх, выдавая моё изумление наглостью некоторых ставить условия шерифу при исполнении и в то же время словно спрашивая: что мол, за вопросы.

— Ну, попробуй.

— Ты тогда?.. — посмотрел на меня вопросительно, будто ожидая продолжения собственного предложения, — Пойми меня правильно, я должен знать, как ты там оказалась. В конце концов степень моей откровенности зависит от твоего собственного желания со мной сотрудничать…

— Подсадной уткой никогда не была — ни тогда, ни сейчас, можешь не беспокоиться, — наконец поняв, что мне пытаются втолковать таким хитроумным способом, — Я в тот вечер с Гато… рассталась, неприятности на работе были… и просто должна была как-то расслабиться. Глупо, конечно, но ничего лучшего, кроме как залиться алкоголем я не придумала.

Посмотрела на него и пожала плечами. Добавить мне было просто нечего.

— И вы с Гато?..

— Остались хорошими друзьями, — хмыкнула я, глядя на его ухмыляющуюся рожу. По-моему, кое-кто тут у нас женщин серьезно не воспринимает. А если предположить, что слухи обо мне, гуляющие по отделению могли донести и до его уха (в чём я не сомневалась)… — впрочем, тебя это точно не касается.