Спарринг- партнеры

– Нет. Я трачу половину своего времени на проверку поддельных удостоверений личности. Где ты его взяла?

– Ни за что не скажу.

– Кто бы сомневался.

– У всех есть такие, Мак.

– Я все еще Мак.

– Мне больше нравится так. Тебе никогда не подходило «папа».

– Могу я узнать последние новости о твоей маме?

Улыбка исчезла с ее лица, а глаза наполнились слезами. Принесли чай в высоких бокалах, и она сделала глоток. Потом, посмотрев в окно, сказала:

– На самом деле ничего не изменилось, если не считать, что она мало ест. Она слабая и хрупкая и… ну, просто жалкая какая-то.

Ее губы задрожали, она закрыла глаза и прикрыла рукой рот. Мак похлопал ее по руке и прошептал:

– Мне очень жаль.

Минута слабости прошла, и Марго, выпрямив спину, улыбнулась и стиснула зубы. Крутая девчонка, которой Мак гордился.

Она сказала:

– Конечно, я усложняю ей жизнь. Вчера я спросила, могу ли сама съездить в Мемфис, сказала, что у меня назначена встреча с чуваком из приемной комиссии в Родсе и все такое. Что вообще-то правда. Ей эта идея не понравилась, она сказала «нет», одной мне поехать нельзя. Вчера вечером мы ужинали в большом доме, и она сообщила Герми и Хани, что я собираюсь в Мемфис одна. Они, как обычно, выпали в осадок. Можно подумать, я хочу пройтись голой по гетто. Получился неплохой скандальчик. Я напомнила им, что права у меня уже два года и я несколько раз ездила в Тьюпело с друзьями. Герми рычал и шипел, говорил, что я не смогу найти колледж Родса. Поэтому я спросила его, где он находится в большом городе. Он сказал наугад и ошибся, а потом я все разложила по полочкам. Автострада номер семьдесят восемь в Мемфис, пятьдесят четыре мили отсюда, оставаться на семьдесят восьмой после того, как она перейдет в Ламар-авеню, затем повернуть направо на Саут-паркуэй, следовать по нему на север мимо Юнион, мимо Поплар, повернуть налево и ехать на запад по Саммер-авеню примерно квартал. Слева будет зоопарк, а справа – колледж. Я отчеканила все это так, что Хелен даже засмеялась, а мама улыбнулась. Понятно, я умолчала о маленьком крюке сюда, в гриль-бар. Слева от Парк-авеню, на север от Хайленда, два квартала к востоку от Саутерн, где назначена встреча с тобой. Это бы их сильно расстроило.

– Значит, мое имя все еще табу?

– Это очень мягко сказано. В любом случае, мои навигационные навыки не впечатлили Герми. Он сказал, что нет, я не могу поехать в Мемфис одна. Я решила не уступать ему, поскольку он должен меня уважать. Вскоре нам с Хелен предстоит жить у него под пятой, и я не могу это представить. Он не мой отец и не будет мной командовать!

Мак не мог не улыбнуться. Что за девчонка!

– Так что у нас был скандал.

– И кто одержал верх?

– В семейном скандале не бывает победителей, и ты должен это знать. Все проигрывают. Я встала сегодня утром и вышла из дома. Потом остановилась на площади, позвонила маме и сказала, что еду в Мемфис. Она просила меня быть осторожной, и мы сказали друг другу «я тебя люблю».

– Выходит, твои бабушка и дедушка не знают?

– Ну, уверена, что они уже в курсе. Пойми меня правильно, Мак. Я люблю своих бабушку и дедушку, но не могу представить, что буду с ними жить. Я молюсь каждый день, чтобы мама продержалась еще несколько месяцев. Знаю, это эгоизм, но ведь большинство молитв такие, ты так не считаешь?

– Наверное.

Перед ними поставили две большие тарелки с чизбургерами и картофелем фри, и какое-то время они возились с приправами. Официант был очень внимателен и явно не прочь пофлиртовать с Марго. Мак смерил его недобрым взглядом и уже готов был сорваться.

Когда официант исчез, Мак спросил:

– Ты уверена, что никто не знает о нашей встрече, да?

– Ну, я никому не говорила. Про тебя – не знаю.

– Ничего подозрительного?

– Ничего. Я имею в виду, что месяц назад все только и говорили о тебе, но потом все как-то сошло на нет. Слышала, как Герми вчера вечером говорил Хани, что, по его сведениям, в Клэнтоне тебя никто не видел. – Она откусила от отрезанного кусочка и прожевала, как подросток. – Так ты живешь в Мемфисе?

– В данный момент.

– И какие у тебя планы, Мак?

– Не знаю, есть ли они у меня. Я подожду немного, удостоверюсь, что тут безопасно.

– Безопасно? А это как?

– Я хочу убедиться, что меня никто не ищет. У меня есть секреты, и я бы не хотел, чтобы их раскрыли.

– Я так и думала. Ты украл кучу денег и исчез, верно?

– Именно так. И я не горжусь этим.

– Но ты сохранил деньги, я права? Почему бы тебе просто не вернуть их тем, у кого ты украл?

– Это не так просто.

– С тобой все непросто, Мак. Все очень сложно.

Чтобы уйти от ответа, Мак откусил большой кусок бургера и обвел взглядом ресторан. Два парня из колледжа в баре пялились на его дочь.

– Да, Марго, мне отлично удалось усложнить себе жизнь. Лучше не будем ворошить мое прошлое, а поговорим о твоей жизни, колледже и всем таком. Это гораздо интереснее.

– Ты когда-нибудь расскажешь мне правду?

– Да, когда тебе исполнится двадцать один, я приеду к тебе в колледж, и мы устроим долгий ужин с выпивкой, тогда и расскажу тебе обо всех нехороших вещах, которые я сделал. Так тебя устроит?

– Наверное. К тому времени мне, наверное, уже будет все равно.

– Будем надеяться, что нет. Ты выбрала колледж?

– Пока в поиске. Родс может быть прикольным, но он слишком близко к дому. Когда Герми бесился вчера вечером, он дал ясно понять, что «семья», как он любит называть нас всех сейчас, будто он главный и принимает все важные решения за нас, поскольку мама находится на смертном одре, не будет платить за обучение в частном учебном заведении. Он говорит, что это смешно, когда в Миссисипи так много хороших государственных университетов. Я же думаю, настоящая причина в том, что у него нет денег оплатить обучение в частном кол– ледже.

– В это трудно поверить.

– Говорю тебе, Мак, с деньгами туго, и становится все труднее. Там все напряженно. И я понимаю. Их дочь умирает. И им придется заботиться о двух девочках-подростках, которые на самом деле никому не нужны. На Герми давят конкуренты. И вместо планирования достойного выхода на пенсию они размышляют о том, что их ждет в предстоящие годы, и им это точно не нравится.

– А вариант жизни с Петтигрю вообще не обсуждался?

Марго закатила глаза и ответила:

– О, я тебя умоляю! Да я, скорее, отправлюсь в приют для бездомных. Эти люди невозможны.

Она положила в рот ломтик картошки, и Мак заметил, что ее глаза снова увлажнились. У бедной девочки нервы были точно на пределе.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Все отлично, Мак. Это так прекрасно – знать, что ты никому не нужна. Когда мама умрет, нам придется покинуть единственный дом, который мы когда-либо знали, и поселиться в чужом. И ты в этом тоже виноват, Мак.

– Да, я знаю, и мы уже это обсуждали.

Марго, глубоко вздохнув, стиснула зубы, вытерла щеку и сказала:

– Да, обсуждали. Извини.

– Не надо извиняться.

– Думаю, ты не сможешь вернуться и спасти нас, я права?

– Не смогу, во всяком случае, сейчас. Я не могу жить в Клэнтоне, не уверен, что это безопасно. Кроме того, Герми наймет всех адвокатов в городе, чтобы держать меня подальше.

– А тебе когда-нибудь нравился Герми?

– Я бы не сказал.

Она лишь надкусила свой гамбургер и положила в рот несколько ломтиков картофеля фри, но больше есть не стала. Отодвинув тарелку к середине стола, Марго осмотрелась и, понизив голос, произнесла: