"Спартак". ЦСКА. "Зенит". "Анжи". Кто умрет первым?

Список этих карпинских провалов каждый может составить свой. Он все равно получится весьма внушительный. Достаточно вспомнить хотя бы об одной – вратарской позиции. Ну-ка, сколько с 2008 года прошло через красно-белую команду голкиперов? Карпин – фокусник. Но фокусник нетипичный. Настоящий фокусник-иллюзионист не верит в волшебство, он умело маскирует свои манипуляции. Карпин же, напротив, фокусник неумелый, но сам искренне верящий в волшебство. Он выхватывает наугад из колоды загаданную карту и с надеждой спрашивает у зрителя: «Она?» В конце концов, после многих «не та», по теории вероятностей, выпадает правильный Дикань. Он, знамо дело, не туз и не король, но временами карта козырная.

Известно, что те самые пресловутые менеджеры новой волны если и не стоят перед необходимостью большую часть времени посвящать подковерным интригам, все равно немалые усилия тратят на поиск и назначение виноватых. У Карпина выбор невелик: у него всегда виноватыми оказываются… правильно – футболисты! Некогда покупавшиеся за немаленькие деньги игроки быстро превратились в отработанный материал, и неумелому прорабу срочно понадобился иной. Причем как и зачем он, этот материал, замешивается в строительном растворе, не очень понятно. Показательна история с Эмменике, турецким форвардом, купленным за немалые деньги, фактически спасенном из турецкой тюрьмы по обвинению в участии в договорных матчах. В Турции всерьез подозревали, что он на семь лет старше того возраста, что указан в паспорте.

Зачем это сочетание редкого позора и фанатского обожания некогда прекрасному игроку, один бог ведает. Для большинства экспертов это уж точно остается загадкой.

Нет загадок только, пожалуй, для самого Валерия Георгиевича. Он чеканит слова, словно танк, не щадя свежевыложенного асфальта, прет своими мощными гусеницами, рассекая городскую толпу. Чего стоит одна только лишь возмутительная история с грубым и бессмысленным «наездом» на известного в прошлом футболиста, а ныне эксперта «Советского спорта» Евгения Ловчева.

Евгений Серафимович – человек очень неоднозначный, очень непростой, знающий цену самопиару. Я, строго говоря, за это осуждать его не могу. Он относится к той редкой категории экспертов, кто не заставляет себя упрашивать, уговаривать – он всегда берет трубку и готов ответить на любое количество вопросов. Из тех, кого я лично знал и знаю, так вел себя, наверное, только Владимир Маслаченко.

– Да, Николай, у меня три минуты, – говорил Владимир Никитич. – Но я сейчас вам все расскажу. Включайте запись!

Когда Евгения Ловчева переполняют чувства и эмоции, он даже сам, именно как рядовой слушатель, прозванивается сквозь лавину звонящих ко мне в эфир и высказывает то, что думает. Мы не раз были с ним вместе на футболе, он даже работал какое-то время на «Радио Спорт», мы еще много где пересекались по работе, поэтому я знаю, о чем говорю. Более того, это человек, искренне любящий футбол. Я помню, как он мне рассказывал о своих уик-эндах:

– Я пообещал «Советскому спорту», что буду давать анализ всех восьми матчей тура. Не поверишь, смотрю теперь все восемь матчей. Мучаюсь, страдаю. Понимаю, какое делаю над собой насилие, но смотрю все восемь матчей…

Но не о Ловчеве речь. Мне нет нужды его защищать. Но в данной конкретной ситуации в его лице я защищаю всех своих коллег-журналистов. Ведь Карпин анализирует не его деятельность как тренера когда-то, не его игру в прежние годы – он анализирует его именно журналистскую деятельность, реагирует на его оценки, на его высказывания в прессе. Для Карпина это не впервой – я прекрасно помню, как на встречах с журналистами на Таганке он долго и занудно объяснял посмеивающейся над ним прессе, как правильно надо комментировать футбольные матчи. Почему-то советы прессы, как правильно играть, он даже слышать не хочет.

Но то, что произошло в этой ситуации, прошло перешло всякие границы:

– Вы, Евгений Серафимович, как всегда без тени сомнения, советуете мне отказаться от тренерской деятельности. Впрочем, не только мне, но и коллегам, стараясь во что бы то ни стало подорвать их авторитет в глазах болельщиков и футболистов. В ваших карающих статьях нет таких слов, как «пожалуй», «мне кажется», «смею предположить»… Зато есть «я считаю», «я убежден». В таком случае напрашивается вопрос – кто вообще вам дал право в категоричной форме судить о людях большого футбола? Придерживаясь же вашего стиля, посоветовал бы вам завтра же выбросить ручку и бумагу, а если нечем заняться, то попробовать себя на тренерском поприще. Только начните, как вы советуете всем, со второй лиги. Впрочем, там вы уже начинали. И судя по всему, по сей день не можете прийти в себя после того фиаско, которое потерпели в нескольких командах кряду. Расскажите лучше об этом в своем, надеюсь, заключительном опусе. И поставьте на этом жирную точку. Это пойдет на пользу и вам лично, и всему российскому футболу.

Вот вам и замечательный, выстраданный анализ от любимца публики. Я не буду вспоминать о тренерском поприще Евгения Серафимовича – я помню, что мини-футбольный «Спартак» к чемпионству он приводил, а что там было со второй лигой – не знаю. Да и, признаться, знать не хочу вообще. Потому что, повторюсь, он меня в этой ситуации интересует именно как коллега, как журналист. Потому что, позволяя нападать на коллегу, я тем самым показываю, что эта поучающая интонация, как надо себя вести и каким образом надо писать, – это нормально? Нет, это не нормально. И именно поэтому я и пишу эти строки.

Вам ведь смешной покажется ситуация, при которой писатель будет реагировать на критику своего романа словами: «Да вы хоть рассказ короткий напишите, тогда и будете иметь право меня критиковать»? Художник не требует от тех, кто смотрит на картину, освоить хотя бы азы живописи. Пианист не просит выйти из концертного зала тех, кто не освоил нотную грамоту. Но футбольный тренер (не завоеваший, к слову говоря, пока что никаких титулов за первые три года своей работы) считает возможным ставить нереальные условия перед прессой: мол, добейтесь на тренерской позиции чего-то, а потом уж критикуйте.

И уж совсем забавно было читать пассаж про модальность, с которой эксперт имеет право или не имеет права произносить что бы то ни было. Мы после многих десятилетий, когда жили внутри всевозможных и трусливых «есть мнение…» и «наша позиция…», наконец пришли к ситуации, когда люди уже готовы (и то далеко не все и далеко не всегда) не прятаться, не скрываться, а говорить от себя ровно то, что думаешь. Мне именно такая позиция, признаюсь, симпатична. Я именно так веду свои эфиры, именно так пишу статьи и книги. И всегда выражаю только свою позицию. Да, она может со временем видоизменяться, потому что я узнаю что-то новое, получаю какие-то иные факты. Но она не будет маскироваться под чью-то позицию, позицию большинства. И она всегда будет персонифицированной позицией, именно моей.

Потому и Ловчеву – при том, что не всегда и не во всем я с ним согласен, – я тоже симпатизирую. Потому что он не прячется, а говорит от себя. И именно за это он и подвергся карпинской критике? Безумие! Полку неадекватных людей, получается, у нас только прибыло? Да простят меня спартаковские болельщики, но если они не будут кричать, вытаращив глаза, «Вале-э-эра Карпи-и-ин!», не вникая в чьи-либо аргументы, а просто перечитают внимательно то, что их кумир сказал, наверняка неловкость за тренера все-таки испытают.