Спасатель. Рассказы английских писателей о молодежи

Джимми плыл легко, приберегая силы для спасения, но, в общем, быстро, почти как на соревнованиях. Надо, чтоб Скотт не успел выдохнуться и, чего доброго, не встал бы ногами на дно. А то хорошенькая выйдет картинка. Он следил за Скоттом и увидел, как тот снова поднял руку. Потом голова Скотта скрылась под водой на секунду-другую. Так, молодец, здорово старается. Джимми поплыл еще быстрей, правильно дыша и вдоволь набирая воздуха всякий раз, как высовывал лицо из воды. Теперь уже скоро. Он все плыл, и вдруг до него дошло, что Скотт гораздо дальше, чем казалось с берега, а время идет. Джимми еще поднажал, поплыл на полной скорости, сердце у него ухало от усилий и волнения. Он проплыл немного под водой, а когда поднял голову, оказалось, что Скотт совсем рядом. И тут он увидел, какое у Скотта белое, ужасное лицо. У Джимми все внутри оборвалось.

Скотт смотрел вверх, будто помощь должна прийти прямо с неба. Он не замечал Джимми, он задыхался и кричал:

— Тону…

Вода залилась ему в рот, он закашлялся и снова пошел ко дну.

— Скотт! — крикнул Джимми. — Я тут. Ты не бойся.

Он бросился к Скотту и сзади обхватил его, чтоб перевернуть на спину, чтоб ему легче дышать, когда Джимми потащит его к берегу. Но Скотт заметался, как в бреду. Он отбивался от Джимми, будто Джимми спрут какой-то.

Джимми кричал, успокаивал Скотта, но Скотт бился изо всех сил. Вода наливалась в рот, когда Джимми кричал. И он все старался перевернуть Скотта на спину, чтоб потащить к берегу. Но только он его перевернет, тот начинал так драться, что оба клубком шли ко дну. Джимми еле удалось правильно ухватить Скотта и потащить его. Но скоро он почувствовал, что что-то тут не так, поднял голову, и выяснилось, что они плывут совсем не туда и только отдаляются от берега. Он попробовал повернуть Скотта на воде, но тот не дался и стал дико колотить руками.

— Тону, — сказал он.

— Я тут, тут, — бормотал Джимми.

Скотт опять пошел вниз. Джимми вытащил его, сам уйдя под воду. Когда он вынырнул, лица их были совсем рядом, и Скотт смотрел прямо ему в глаза. Только неизвестно, узнал он его или нет.

— Помогите, — простонал Скотт в лицо Джимми.

— Я тут, тут.

Они бились, их мотало, качало. Потом Скотта свело судорогой, что ли. Он скорчился, голова опять ушла под воду. Джимми выволок его и потянул к берегу. Слава те господи, Скотт вроде успокоился. Джимми хорошо за него ухватился, теперь все обойдется.

Джимми немного устал, но расслабляться рано было. Отдохнуть можно и на твердой земле. Он мерно отталкивался ногами, крепко держал Скотта и отгребал назад свободной рукой. Время шло, и вот Джимми подумал, что они, видно, подплывают к берегу. Кругом уже небось купаются. Может, покричать? Пусть помогут, позорного тут нет, главное сделано, осталось всего ничего. Он поднял голову, но рядом никого не оказалось. Осторожно придерживая Скотта, он извернулся и поглядел на берег. Он не стал ближе. Люди на берегу были как точки, а купальни — как собачьи конуры.

Они ничуть не приблизились к берегу. Видно, течением засосало.

Ничего. Джимми давным-давно знает здешние течения. И это течение он тоже знает, он как раз все так рассчитал, чтоб Скотт в него не угодил. Он же объяснял Скотту в точности, куда ему идти, и вот их все равно засосало. Значит, с этими течениями прямо не угадаешь. Гуляют они по морю, что ли? Это, например, всегда было гораздо ближе к берегу.

Скотт опять задергался. Он высунул лицо из воды и заорал. Он орал, глядя в облака, будто с землей уже рассчитался и надеялся, что его поднимут прямо в небо. Так на самом крике он пошел вниз, и в легкие, ясное дело, набралась вода. Джимми сообразил, что надо бы постучать его по спине, но, если перевернуть его лицом вниз и стучать по спине, в легкие только еще больше воды наберется. У Джимми опять все внутри оборвалось. Он уже давно испугался, но сейчас — другое, сейчас Джимми весь похолодел. Ему самому хотелось орать, звать на помощь.

Потом рябая чайка медленно промахала над самой головой у Джимми, высматривая, не найдется ли чего поесть. Она летела на высоте всего трех-четырех метров. И тут Джимми отпустило. Птичка тут, значит, в море не страшно. Джимми и Скотт бьются за свою жизнь, а для чайки сейчас вечер как вечер, и море ей дом родной, и оно ее кормит. Устанет чайка летать — сядет на воду и отдыхает, пока не надоест. А чем человек хуже? Джимми раскинулся на спине и стал глубоко дышать, а Скотта ухватил за руку. Скотт засучил ногами, но Джимми держал его крепко, и он затих. Я мотор нашего судна, думал Джимми, вот только минутку передохну, наберусь сил — и порядок.

Вода была холодная, и силы долго не возвращались к Джимми. Но голова работала ясно, и, отдыхая, он решал, как быть дальше. По опыту он знал, что, плывя наперерез течению, как он только что старался, из него не выбраться, а надо плыть наискосок, постепенно беря к берегу под углом градусов в тридцать-сорок. Отдохнув, он так и поплыл, таща Скотта. Но он сразу же заметил, что Скотт стал другой. Он теперь не бился и даже не напрягался. Он просто безвольно лежал на воде. Джимми поднял голову, стараясь заглянуть в лицо Скотту, но под этим углом почти ничего не разглядел. Глаза у Скотта, кажется, открыты. Хорошо это или плохо? Может, он успокоился, доверился Джимми и решил ждать, пока они доберутся до мелкого места?

Течение затягивало; Джимми это чувствовал. Он ни о чем больше не думал, только о том, чтоб плыть к берегу под выбранным углом. Руки и ноги у него работали как заведенные. Когда от переутомления ноги того гляди могла свести судорога, он менял стиль или приналегал на руки и давал отдохнуть ногам. Ему казалось, что прошла целая вечность. Он боялся приподняться и проверить, ближе берег или нет. Он знал, что, если берег окажется не ближе или даже дальше, тогда все, им крышка. А надо держаться, дело ведь не только в нем, тут еще Скотт. Он мельком подумал еще и о мистере Прендергасте с Инициативной группой, которые оказали ему доверие.

Скотт его в жизни не простит. Чего натерпелся. Какие уж тут десять фунтов. Он, видно, без сознания. Джимми не подпускал к себе другую мысль. Скотт без сознания мирно плывет по воде. Только б до берега добраться, а там он живо придет в себя. Джимми все понимал про искусственное дыхание. Значит, надо только держаться, только самому сознание не потерять. А потерять сознание он мог только от страха, от жуткой мысли, которая лезла в голову, как газ сквозь запертую дверь.

Может, он мертвый? И я без толку плыву и волочу по воде мертвечину?

А если он мертвый, может, тогда пускай нас обоих затянет течение, раз все равно пропадать?

Джимми гнал эту мысль, гнал из последних сил. Скоро уже он либо выберется на берег, либо утонет. Вдруг краем глаза он увидел что-то белое с полосатым лоскутом посередке. Это был тот самый дядька, отдыхавший на спине, которого он видел, когда еще плыл от берега. (Как будто совсем в другой жизни.) Дядька лежал на воде так же мирно, как Скотт. Джимми приподнялся и огляделся, на минуту выпустив Скотта. Берег был всего метрах в десяти, спасательная станция — совсем рядом, в воде стояли или плескались люди, и никто не видел, чего они натерпелись.

Тут Джимми как раз ошибся. Как всегда бывает в таких случаях, кое-кто заметил неладное, а кое-кто нет. Толстый дядька на спинке, например, ничего не заметил. А другие заметили Джимми со Скоттом, стали перекликаться и поплыли к ним. Когда Джимми был уже у самого берега, все сбежались, стали звать тех, кто подальше. Кричали наперебой, а один, высокий, сказал, что он врач.

Джимми ударился об песок. Все. Спасены. Он встал, и оказалось, что здесь по колено. Он нагнулся над Скоттом, которого, как корягу, легонько колыхал прибой. Лицо у Скотта было застылое, а глаза широко открыты. Соленая вода заливалась в них и выливалась обратно. Он не жмурился. Джимми отпустил Скотта, стал на корточки в воде, и его начало рвать.