Спасение 6-го
Шрифт:
Из-за того, что они оставили ее там еще в младенчестве, Шэннон была на три года младше меня в школе, поэтому, когда в следующем году мы разошлись у школьных ворот BCS, она была первокурсницей, а я – четверокурсником, у нее не было никого, кто мог бы присмотреть за ней, в чем она остро нуждалась.
У девочек в ее классе в начальной школе был сепсис, и они доставляли ей ад с младенчества, и это были девочки, достигшие половой зрелости.
С девочками-подростками, с которыми она столкнется, когда пойдет в среднюю школу, придется по-другому.
У моей сестры действительно была пара подруг –
К несчастью для Шэннон, она отправится в BCS со мной.
Я мало что мог для нее сделать, кроме того, что меня отстранили, защищая ее честь, что, я не сомневался, произойдет.
В один прекрасный день моей сестре пришлось бы дать отпор.
– Сколько стоит Томмен? – Спросил я, совершая набег на холодильник за пакетом ветчины.
– Несколько тысяч в год, - ответила мама. – Но, похоже, это фантастическая школа. И у меня есть целый год, чтобы накопить на обучение. Сейчас она заканчивает только пятый класс, так что у меня достаточно времени, чтобы все получилось. Я действительно думаю, что это было бы лучшим местом для нее…
– В местной общественной школе нет ничего плохого, - фыркнув, возразил папа. – Это бесплатно, и мы оба ходили туда, Мэри. И ты бы посмотрел на Джоуи. У него там все просто великолепно. Он занимается херлингом. Он уже тренируется с командой несовершеннолетних, и ему не нужно было какое-то гребаное образование от Томмен, чтобы попасть туда.
– Да, - осторожно ответила мама. – Но Шэннон не Джоуи.
– Спасибо Христу за это, - пробормотал папа.
Я напрягся, выбитый из колеи редким комплиментом, прежде чем закончить готовить сэндвич с ветчиной и достать банку кока-колы из холодильника.
Я старался сохранять хладнокровие, спокойный нрав и держать себя в руках. Мне это никогда не давалось легко, и становилось все более невозможным с каждой дополнительной секундой, которую я проводил в его компании.
Мне не нравилось, когда мой отец делал мне комплименты или говорил как цивилизованный человек.
В этом запутанном смысле я предпочитал его пьяные оскорбления и злые пощечины.
По крайней мере, я знал, где я нахожусь с ними.
Он был на мели уже три недели, и я знал, что это только вопрос времени, когда он сорвется с катушек.
Потому что мой отец был алкоголиком.
Зависимость управляла его жизнью.
Такова была модель его жизни, и я ненавидел его за это.
Но не так сильно, как я ненавидел себя за то, что пошел по его стопам.
Дым, чтобы уснуть, линия, чтобы работать, и все остальное, что я мог достать, чтобы сбежать.
Это было моей мантрой уже долгое время.
Я знал, что я был слишком молод, чтобы идти по этой конкретной линии, но, честно говоря, у меня не было других доступных мне вариантов.
В моей голове это было умереть или получить кайф.
И у меня было слишком много людей, зависящих от меня, чтобы не умереть.
Черт.
Выбросив все мысли о ненависти к себе из головы, прежде чем я сорвался и сделал что-то безрассудное, я повернулся к своим родителям и сказал: – Я думаю,
вам следует отправить ее.– В Томмен?- Спросила мама с надеждой в голосе.
– Да.- Я кивнул, прожевывая свой бутерброд. – Это было бы хорошо для нее. Ты права, мама. Шэннон будет убита в BCS.
– И как вы предлагаете нам финансировать эту частную школу стоимостью «несколько тысяч евро в год’?- Потребовал папа, переводя свой взгляд на меня.
– Ну и дела, я не знаю, - выпалил я в ответ, указывая на свой промасленный комбинезон. – Может быть, убравшись из своей дыры и устроившись на работу, как все мы.
– О, Джоуи, - вздохнула мама, уронив голову на руки, когда мой отец вскочил на ноги так быстро, что стул, на котором он сидел, заскользил по кухонному кафелю.
– Какого хрена ты мне сказал, маленький ублюдок?
– Тебе нужен слуховой аппарат? Я сказал, вылезай из своей дыры и найди работу.- Не желая или просто неспособный держать рот на замке, я продолжал подписывать собственное свидетельство о смерти. – Хочешь верь, хочешь нет, но их там много. Конечно, я еще не слышал о том, кто хорошо платит за твою квалификацию. Я полагаю, в твою защиту, будет нелегко найти паб, который заплатит тебе за поддержку их бара – ты эксперт и все такое.
Я не пригнулся и не попытался уклониться от кулака, который врезался мне в челюсть.
В этом не было смысла.
Он не остановится, пока не получит свой фунт мяса.
Это было либо избиение меня сейчас, либо позже.
Я решил покончить с этим сейчас.
Я, однако, пожалел, что не поставил свою банку с колой первой, когда она вылетела из моей руки через кухню.
Это дерьмо было дорогим.
Моя голова откинулась назад от силы, боль от его суставов выбила воздух из моих легких, но я не позволил ему увидеть это. Я скорее умру, чем покажу хоть каплю уязвимости человеку, которого я имел несчастье называть своим отцом.
Тяжело и быстро дыша, я быстро провел языком по зубам, оценивая ущерб, когда знакомый острый вкус крови заполнил мой рот.
Мое тело было картой порезов и синяков, шрамов и искажений. Ничего бы не изменилось. Никто бы не спросил, а я бы не стал – не смог – рассказывать.
Для меня казалось нормой принимать удар в подбородок. Кроме того, если я принял на себя основную тяжесть его плохого настроения, это означало, что они были спасены – что она была спасена.
Мой отец был сильным человеком, и в тех ударах, которые он наносил, было чертовски много силы. Они были достаточно сильны, чтобы сбить меня с толку, но недостаточно, чтобы заставить меня замолчать.
– Это все?- Как суицидальный мазохист, я рассмеялся ему в лицо. – Ты становишься слабее, старик.
– Тедди, не надо” - умоляла мама, подбегая, чтобы перехватить руку мужа, прежде чем он снова сможет отступить. – Он всего лишь мальчик.
– Не делай мне никаких одолжений, - усмехнулся я, ненавидя ее за то, что она защищала меня. Она, блядь, не любила меня. Она думала, что я такой же, как он. – Мне не нужно, чтобы ты делала дерьмо для меня.
– Следи за своим языком, маленький засранец, - предупредил папа, завязывая свою мясистую руку в моей футболке. – Не говори так со своей матерью. Не в ее состоянии.