Спасение души
Шрифт:
— Сколько еще нам нужно сдерживаться?
В его резком голосе слышалось отчаяние. Но мой маленький демон невозмутим.
Она ответила не сразу, но подняла голову, глядя прямо в туман моих теней. Я затаил дыхание, наблюдая за происходящим, мне нужно понять, что происходило.
Ее взгляд вернулся к допрашивающему ее мужчине.
— Осталось недолго. Он считает, что вы все сдались. Коронация была проведена безупречно, и он ничего не подозревает. Но я дам тебе отомстить так, как ты желаешь, — она прижала руку к сердцу. — Даю тебе слово.
— Тогда мы останемся в укрытии, — сказал мужчина с твердым кивком. — И мы будем готовы.
—
Я продолжал парить над раскачивающимся кораблем, стоящим на якоре в море, изучая тех, кто находился на борту, и размышляя над тем, что я услышал. Она могла бы заблокировать меня своей силой, чтобы я не мог слышать разговор. Но Эмма хотела, чтобы я слышал, не скрывая, что бы это ни было.
Они упомянули коронацию… ее исполнение…
Мои глаза расширились, когда я пристально посмотрел на маленькую группу на борту. Грубая одежда и оружие, висящее на их телах, готовы в любой момент. Эта группа — всего лишь горстка из них, и, похоже, именно они возглавляли нечто гораздо большее. Что-то, что приговорило бы их всех к быстрой казни, если бы стало известно.
Они — восстание, и мой маленький демон работает вместе с ними. Даже при том, что я мог видеть проблеск страха, мелькнувший в их глазах, когда Эмма предстала перед ними, они все равно уважали ее, раз слушали. Уважение к своей принцессе, которую они всегда хотели встретить, которая помогала им избавить Асов от беспечного короля.
Похоже, у нее есть планы не только по уничтожению Уиро. На моих губах появилась злая ухмылка, заставляющая мои крылья сильно биться с громким порывом ветра. Я погрузился глубоко в нашу связь, потянулся к пульсирующему притяжению, которое приведёт меня к ней.
Гордость переполняла мою грудь, когда я парил над спящими облаками. Когда-то давно я думал, что принцесса Асов была невежественной, эгоистичной женщиной, которой было наплевать на мир и людей, которые в нем жили. Но я быстро понял, насколько чертовски ошибался. Я судил о ней по обложке того, что увидел, прежде чем потратить время на то, чтобы прочитать ее. Чтобы понять ее. Чем глубже я погружался в то, кто она есть, тем больше я видел ее по-настоящему. И она продолжала удивлять меня. Она намного больше, чем все, что я когда-либо мог себе представить.
Я нырнул в лес на окраине деревни, чувствуя ее присутствие так, словно знал об этом всю свою жизнь. Я подумал, что, может быть, она вернется в Асов и немного отдохнет, но я понял, что это далеко не то, что она делает, когда приближалась к другому Испорченному ночью. Она уже схватила проклятого мужчину, используя свою энергию, чтобы спасти его. Но ее слабое белое свечение начало гаснуть вдали.
Я подошел ближе, видя, как ее тело начало дрожать. Ее движения замедлились. Свет ее силы мерцал, когда она ворчала, толкая еще одну волну света в сосуд, поглощенный злом ее отца.
Прищурившись, чтобы получше разглядеть, я увидел, как трепетали ее глаза, а мышцы тела начали дрожать, когда она слегка споткнулась. Она усердствовала сверх своих пределов. Она потеряет сознание, если продолжит, потому что ее тело не справится с таким количеством энергии, которое она использует за такое короткое время.
Не прошло и мгновения, как ее глаза закатились прямо перед тем, как ее тело упало на землю. Фейри в ее руках
в панике посмотрел на нее, и я почувствовал, как его сердце забилось в два раза быстрее. Не раздумывая, я бросился к ней, позволяя этому фейри самому найти дорогу домой, а сам подхватил ее обмякшее тело на руки, притягивая ближе.Незаметно добравшись до ее покоев мне нужно было оставить ее одну, хотя мне очень не хотелось снова покидать ее. Финн так близок к тому, чтобы направить свою силу в другое царство. Еще день или два — это все, что ему нужно, и тогда мы сможем бороться вместе, чтобы избавить мир от Уиро, чтобы она могла жить так, как она хочет. Быть свободной.
Приземлившись, я толкнул дверь ее патио и осторожно положил ее на кровать. Она глубоко дышала, и я медленно убрал волосы, упавшие ей на лицо, за ухо. Мои пальцы не смогли удержаться, чтобы не провести по ее переносице, по изгибу подбородка, прежде чем коснуться пухлых губ.
Я наклонился, прижимаясь губами к ее лбу, прежде чем наклонить голову к ее.
— Перестань бороться со своими демонами в одиночку, — прошептал я. Напряжение в моей груди уменьшилось от соприкосновения ее кожи с моей. — У тебя есть я.
Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы оторваться от нее и улететь домой. Мои крылья медленно бились, пока я боролся с собой в желании развернуться и забрать ее с собой. Похитить ее, пока она без сознания. И я говорил себе, что это только для ее безопасности, но это было бы гребаной ложью. Я мог быть эгоистичным ублюдком, когда дело доходило до того, чего я хотел.
Я никогда не хотел чего-то или кого-то так сильно, как ее. Даже несмотря на то, что я задерживал дыхание, пока она смотрела на меня. Или то, как она произносила мое имя, вызывало у меня желание упасть на колени и зарыться лицом между ее бедер, пока она не закричит. Она для меня все.
И по мере того, как я подлетал все ближе к своему дому, мне становилось все труднее дышать полной грудью. Мои легкие сжимались, а в груди становилось тесно. Расстояние вызывало боль в моей груди, которая ощущалась как якорь, натягивающийся все туже с каждой милей, которую я прокладывал между нами.
Но в один прекрасный день мы с ней сами станем прокладывать дистанцию между нами и миром.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬТРЕТЬЯ
Эмма
Из моего горла вырываются крики.
— Скажи мне, Дочь, кому ты подчиняешься?
Еще один хлыст рассек еще один слой кожи, разжигая огонь в уже пылающей ране. Я снова закричала, но никто не услышал моих криков.
— Твои крики — это не ответ, Эмма.
Он мертв.
Он мертв.
Он мертв.
Я мысленно повторяла это, но видение передо мной заставило меня заново переживать ужасы, причиненные королем Ореном. Еще один удар хлыста прорвал мою кожу, и ослепляющая боль и кровь, стекающая по спине, казались слишком реальными.
Этот день запомнился мне больше всего. Тот, который забрал частичку меня, тот что я так и не смогла вернуть. В тот день, когда я стала безмолвной к его мучениям и перестала позволять своей боли быть услышанной, сдерживая каждый крик.