Спасение грешницы

Мужчина был там. Официальная одежда не сочеталась с котелком, который прикрывал темные волосы. Когда их взгляды встретились, девочка нервно сглотнула, почувствовав слабость в коленях. Она не отвела взгляд, но не смогла скрыть страха, и, когда мужчина увидел это, недовольно нахмурился. Он дождался, когда воспитанница подойдет ближе, замирая на расстоянии вытянутой руки. Вернул лицу добродушное выражение, осматривая одежду.

— Уже ехала в школу? Прости, я забыл сказать, что ты мне понадобишься.

Она промолчала, коротко кивая. Знала, что нет смысла злиться или пререкаться — ему не было жаль.

— Сегодня очень теплый день. С днем рождения, — улыбка на лице не коснулась глаз. — Но не переживай. У меня тоже есть, чему научить тебя, и этот урок намного полезнее всего, что можно изучить в школе.

Приложив ключ-карту, он открыл дверь, что не отличалась от остальных во всем офисном здании. Раскрыл шире, указывая рукой.

— Иди вперед.

Она пошла, снедаемая страхом. Длинный коридор казался бесконечным, но она шла, стараясь не дрожать. Опекун двигался в нескольких шагах позади, и это пугало еще сильнее. Она дышала ртом, боясь, что не хватит воздуха. Оглядывала окружение, не находя отличий от обычных офисных коридоров. В конце заметила крепкую железную дверь, что явственно отличалась от всех остальных. Над дверью была табличка, горящая красным светом.

— Пришли.

Мужчина подошел, прикладывая к боковой панели ключ-карту. Табличка загорелась зеленым, дверь открылась с тихим шипением. Девочку подтолкнули в спину, вынуждая идти дальше.

Теперь ей не нужно было искать отличия — комната за дверью была иной, не такой вычищенной, не такой светлой. Коридор был гораздо меньше, заканчиваясь еще одной дверью. Стоило девочке пройти вперед, как внутренности скрутило от едкого запаха. Она не знала, что это, но пахло так ужасно, что у нее заслезились глаза. Мужчина же выглядел невозмутимо, хватая замешкавшуюся воспитанницу за плечо и открывая дверь.

Когда она смогла смахнуть слезы, то пораженно застыла, дрожа от ужаса. Большое, во всю ширину комнаты стекло было испачкано темными подтеками, за ним, с другой стороны, находились люди. Трое мужчин стояли полукругом вокруг четвертого, привязанного к деревянному хлипкому стулу. Глаза пленника были завязаны, а рот широко раскрыт, зафиксированный железными тонкими прутьями. Пальцы на ногах были покрыты грязной корочкой, запястье правой руки вывернуто, а черты лица нельзя было разобрать из-за гематом и порезов. Один из мужчин осторожно похлопал по щеке, но, не увидев реакции, замахнулся, нанося удар битой по колену, дробя кости.

От поглотившего комнату крика девочка вздрогнула, пятясь назад. Далеко она не ушла — слева подошел опекун, подводя вплотную к стеклу. Когда последовал новый крик, она замерла, чувствуя, как пересыхает горло.

— Они не видят и не слышат нас, — он сложил руки за спиной, наблюдая, как пленнику начинают вырывать зубы. — У тебя есть вопросы?

Сердце билось в панике, разгоняя кровь. Она боялась моргнуть, боялась отвести взгляд, боялась посмотреть на мужчину. Ответила, не отводя широко раскрытых глаз от тошнотворного зрелища.

— За что?

— Он был нашим связным. Ему хорошо платили за прикрытие, — голос исказился, наполняясь презрением. — Много раз помогал уйти от преследования. Мы ценили его, как достойного члена организации, — мужчина цыкнул, когда пленник начал задыхаться, пытаясь выплюнуть наполнявшую горло кровь. — Но он решил нас сдать. Сдать и сбежать как крыса, оставшись чистеньким. Мы поймали его, когда он пытался пересечь границу вместе с семьей.

Поняв, что желаемого так просто не добиться, мужчина бросил биту на пол и достал телефон. Сорвал повязку, поднося светящийся экран к глазам, наблюдая, как ужас проступает на грязном лице. Связанный и избитый мужчина замотал головой, хрипя и тяжело дыша. Девочка, найдя в себе силы, посмотрела на опекуна, что холодно наблюдал за развернувшейся сценой.

— Что он делает?

— Что роднит всех людей между собой?

Она замерла, обдумывая вопрос. Ей было страшно, и не хотелось столкнуться с гневом опекуна, ответив неправильно. Она не стала затягивать с ответом, когда карие глаза обратились к ней.

— Анатомия?

— Что все люди эгоисты. И у всех есть то, чем они не готовы пожертвовать, — он жестко улыбнулся, видя на детском лице непонимание. — Когда жертвовать нечем, человек превращается в животное. Неудержимое и бесконтрольное, готовое на все. Ступающее по костям, чтобы перегрызть очередную глотку, — медленно обхватил детскую голову, поворачивая обратно к стеклу. — Но такие встречаются очень редко. Большинство боится за свой достаток, положение в обществе, собственную жизнь… Или жизни своих родных. Как он, — вернув руки за спину, тихо закончил. — И когда нам нужно взять свое, мы находим эти слабости. Чтобы обратить в свою пользу. Запомни этот урок — он пригодится тебе.

Голова опустела, пока девочка наблюдала за новой пыткой. Ей хотелось уйти, сбежать и никогда не возвращаться. Но она была большинством — и боялась за свою жизнь не меньше, чем истощенный пленник. Потому она осталась, чувствуя, как внутри, помимо страха, зарождается что-то еще. Тяжелое и грязное, заставляющее кровь кипеть, а пальцы дрожать. Ненависть.

***

— …и, таким образом, мы потеряли его след. Я продолжу поиски, если Ваше Императорское Высочество так пожелает.

— Ищи. У нас не так много времени, чтобы тратить его на пустяки.

Прислужник поклонился, прижимая объемный сверток к груди. Когда он вышел, рыжеволосый мужчина закинул ногу на ногу, постукивая рукой в белой перчатке по подлокотнику трона. На его голове не было короны, но он уже считал себя императором и вел себя соответствующе. В тронном зале помимо него находилось несколько приближенных советников, но начать обсуждение не могли — ждали последнего, который, необычно для него, опаздывал.

Один из мужчин, тонкий и на голову ниже остальных, приблизился к трону, доставая письмо в изящном конверте. Аккуратно протянул, склоняя голову.

— Ваше Императорское Высочество, я хотел передать вам это после совета, но пока есть время, — он смотрел в темные глаза, в которых отсутствовала даже капля заинтересованности, — передаю сейчас. Это письмо от леди Меланты Мограж.

Мужчина взял письмо, медленно раскрывая его.

— О чем?

— Полагаю, благодарность за краски.

Первый принц лениво опускал глаза ниже, вчитываясь в короткие строчки. Почерк был незнаком — разительно отличался от прыгающих букв, написанных углем. Вздохнул, сворачивая письмо и крутя между пальцами.