Спасение грешника

— Ты действительно этого хочешь? — Спрашиваю я ее.

— Очень хочу, — говорит она.

— Хорошо. — Я переворачиваю ее запястье и глажу то место, на которое она указала. — Прямо здесь?

— Да, — подтверждает Камми.

Отпечатав эскиз, мы оба смотрим на цифры, красующиеся на ее коже. Маркус придвигает ко мне столик с пистолетом, новой иглой и баночкой черных чернил.

— Если будет больно, я прекращу, — говорю я Камми. — Мне все равно, если в итоге у тебя будет половина цифр, детка. Я не буду продолжать, если тебе будет больно.

— Все в порядке. Это не первая моя татуировка, Вин, — говорит она.

Я моргаю один раз. Затем второй. Я видел обнаженной каждую клеточку этой женщины. У нее нет татуировок. Я бы заметил.

— У тебя нет никаких татуировок, Камми, — уверенно говорю я ей.

— Вообще-то, есть. Просто ты еще не заметил, — говорит она более уверенно.

Я слегка хмурюсь, пока мой взгляд блуждает по ее телу.

— Где?

Камми наклоняет голову в сторону и приподнимает волосы. И прямо там, за ее правым ухом, написано мое имя. Вин, с сердечком вокруг букв.

Я, блять, теряю дар речи.

— Когда ты ее набила?

— После первого раза, когда мое сердце остановилось, и я поняла, что ты не вернешься. Я не была готова отпустить тебя. Это был мой способ удержать тебя рядом с собой, — говорит она. — Это глупо. Тебе это не нравится. — Она откидывает волосы и ерзает в кресле.

— Вовсе нет. Мне нравится. Просто я в шоке. Как, черт возьми, я не замечал этого раньше? И я зол на себя за то, что заставил тебя так себя чувствовать, — говорю я ей.

— Мы движемся вперед, верно? Не оглядываемся назад? — Спрашивает Камми.

— Верно. Начинаем? — Я беру пистолет. Теперь я почувствовал некоторое облегчение, зная, что она понимает, чего ожидать от боли.

— Давай. — Камми кладет запястье на подлокотник. Прикрепив новую иглу и окунув ее в чернила, пистолет оживает, и я начинаю.

Камми не вздрагивает. Я продолжаю наблюдать за ней, ожидая каких-либо признаков того, что ей больно. Я слышу, как Маркус и Елена о чем-то спорят в глубине салона, но не обращаю на них внимания.

— Все готово, — говорю я Камми, вытирая место дочиста.

— Мне нравится. Спасибо. — Она поднимает запястье, чтобы рассмотреть мою работу.

— Моя очередь. — Я передаю ей пистолет, а затем кладу запястье на подлокотник. Камми протягивает мне пистолет, и я качаю головой. — Я хочу, чтобы это сделала ты.

Ее глаза широко распахиваются.

— Я не могу этого сделать, Вин. Я не знаю как.

— Знаешь. Это всего лишь кривые и линии. Как и все те здания, которые ты любишь рисовать.

— Но я рисую на бумаге. А это твоя кожа. Что, если я все испорчу? — Спрашивает она.

— Тогда, наверное, у меня навсегда останется неудачная татуировка. — Смеюсь я. — Все в порядке, детка. Я помогу. — Я накрываю ее руку своей и провожу по первой цифре девять. Как только я понимаю, что у нее получается, отпускаю руку. Иногда она давит слишком сильно, и кровь у меня течет сильнее, чем обычно. Но когда она заканчивает, все выглядит просто охренительно. — Мне нравится. Видишь? Ты можешь все, Камми, — говорю я ей.

— Это было весело. Может, мне спросить Маркуса, не нужна ли ему ученица? — Улыбается она мне.

— Или ты могла бы стать архитектором, — предлагаю я. Мысль о том, что она будет зарабатывать на жизнь, прикасаясь к другим мужчинам, меня совсем не радует. К тому же я знаю, какие клиенты бывают у Маркуса, и Камми не нужно находиться рядом с этими парнями.

— Ты только что сказал, что я могу все. — Она вызывающе вздергивает бровь.

— Все, что угодно, в пределах разумного. Все, что не включает в себя прикосновения к другим мужчинам. — Я знаю, что мои слова не вызовут восторга, но я не отступлю. Ни за что на свете она не будет здесь работать. Не то чтобы Маркус нанял ее. Если он хочет, чтобы его конечности остались целыми, он ее точно не наймет.

— Это глупо. А если бы я хотела стать врачом? Мне пришлось бы прикасаться к людям, Вин, — говорит она.

— Ты хочешь быть врачом, Камми? — Спрашиваю я, прекрасно зная, что она этого не хочет.

— Нет, но дело не в этом. Я могла бы, если бы захотела.

— Не сомневаюсь. — Я встаю и начинаю убирать со стола Маркуса.

— Камми, мне правда жаль прерывать ваши любовные перепалки, но у меня занятия. — Елена выходит из подсобки и подходит к нам.

— О, мы закончили. Я пойду с тобой. — Камми вскакивает со своего места. — Спасибо за татуировку, Вин. Увидимся позже? — Спрашивает она, подходя ближе ко мне. — Поцелуй меня на прощание и, если нужно, поезжай за мной до кампуса. Если нет, со мной все будет в порядке. Обещаю. И я позвоню тебе, когда закончу.

Я наклоняюсь и целую ее в губы.

— Увидимся позже, — говорю я ей. Мы оба знаем, что я все равно поеду за ней. Я не готов ее отпустить.

Джио говорит, что мне нужно немного отступить и дать ей немного пространства. А еще он сказал, что в конце концов я ее задушу своей заботой и она возненавидит меня за это. Я и так дал Камми достаточно причин ненавидеть меня, и я считаю, что мне чертовски повезло, что она нашла способ простить меня. Чтобы дать нам еще один шанс, когда у нее есть полное право держаться от меня подальше.

Я наклоняюсь вперед и снова прижимаюсь к ее губам. Мне хочется вечно целовать ее.

— Люблю тебя, — говорю я ей, отстраняясь.

— Люблю тебя, — говорит она.

После того, как она уходит, Маркус поворачивается ко мне с усмешкой.

— Хочешь, я это исправлю? — Спрашивает он, кивая на мои перекошенные девятки. Скажем так, рисовать на бумаге и на коже – это не одно и то же, несмотря на то, что я сказал Камми.

— Нет, — ворчу я. — Все идеально. — Потому что это сделала Камми.

— Поступай как знаешь. — Он пожимает плечами. — У тебя все хорошо? Раз уж вы снова вместе.

Маркус был рядом, когда я ушел от нее. Я был в полном дерьме. Я никогда не расскажу ей, как мне было плохо, и надеюсь, никто другой тоже не расскажет. Не потому, что я не хочу, чтобы она знала, а потому, что она не заслуживает того, чтобы на нее такое сваливали. Мне некого винить, кроме себя, за то, что я сделал с нами.

— У меня все хорошо, — говорю я ему.

— Ты боишься, что это повторится? — Спрашивает он о том, не причиняю ли я ей боль во сне.