Спасение

— Доброе утро, Калл, — отозвалась м-нетная электронная личность через внедренное в ухо аудиозерно. М-нетным личностям все давали имена, а Каллум в мальчишеские годы безумно увлекался лунной программой «Аполлон», даже смастерил действующую модель «Сатурна-5».

— Связь м-нета с периферией действует безупречно, — доложил Аполлон. — Сахар в крови у тебя не в порядке.

— Ну, утро есть утро, дружище. Присмотри за Домом, хочу быть уверенным, что мне восстановили кредит.

— Ты уже снова платежеспособен.

Каллум сказал бы Дому «спасибо», если бы таившийся в его душе луддит не отказывался признавать Ген 3 подлинной личностью.

Бекон, как и вся современная пища, был распечатан и имел полуторагодичный срок годности. Каллум бросил на сковородку пару ломтиков. Срок годности хлеба можно и не проверять, он заплесневел, так что бутербродов не предвиделось. Осталось одно яйцо. Натуральное. Болтушку сделать не удалось: пахта так перекисла, что от запаха глаза слезились, а бабушка вбила в Каллума, что омлет делается только на пахте. Значит, черный кофе. Он вставил капсулу в непомерно громоздкую хромированную итальянскую бар–машину и выждал положенное время, слушая бульканье запертого пара.

— Новости за две недели, — попросил он Аполлона, разбивая яйцо о край сковородки. Желток чудом уцелел.

Кухонный экран выдал сетку новостей, пропущенную через личный фильтр предпочтений. Кофе казался все вкуснее по мере того, как пять из десяти новостных каналов оповещали о катастрофах по всей Европе. Каллум быстро проверил, не угрожают ли они загрязнением среды — то есть не придется ли разбираться с ними в свою смену. Самая крупная произошла, пока он спал: возгорание во Франкфуртском театре. Семь пожарных машин заливали адское пламя пологими дугами белой пены.

— Не то, — сказал Каллум. Аполлон, проследив за его взглядом, переключился на вторую сетку и вывел ее на передний план. Вызванный проливными дождями оползень в Италии смыл три дома в горной долине. Каллум перешел к следующей сетке. Тонущая у побережья Мальты яхта в окружении судов береговой охраны и новостных дронов.

— Простите, друзья, ничем не могу помочь.

Он перевернул бекон. Четвертая сетка: фабрика по переработке радиоактивных отходов в шведском Гильгене ночью объявила эвакуацию. По непроверенным слухам, треснул один из контейнеров с отходами.

— Дерьмо!

Текущие новости показали представителя компании, который, стоя перед воротами, заверял репортеров, что эвакуация — «всего лишь мера предосторожности», а никакой утечки нет.

Каллум, не веря ни единому слову, разглядывал нервничающего оратора.

— Вызови Моши, — распорядился он.

Иконка связи с заместителем всплыла на экране очков.

— Вы фабрику в Гильгене мониторите?

— Предвидел ваши пожелания, босс, — бодро отозвался Моши Лайан. — Ген 5 Тьюринг как раз вышел на связь. Пришлось долго выяснять отношения с Агентством по охране среды.

— Выброс отходов?

— Со спутника ничего не видно. Пока. Но контейнеры хранятся под землей. Если утечка и есть, то не в воздух.

— А что говорит Док?

— Она общается с чиновниками из Бойнака. И поддерживаем связь с АОС на случай, если они затребуют вмешательства.

Линзы очков показали Каллуму файлы Бойнака. Владелец сменившей множество холдингов–хозяев гильгенской фабрики был зарегистрирован на одном из независимых астероидов.

— Офигеть, как типично, — презрительно буркнул Каллум.

— Босс?

— Они своими силами не справятся?

— Предположительно — нет. Слишком громко орут: «Без паники!» А мы не наблюдаем движения через хабы оборудования для очистки.

— Хорошо. Через десять минут буду у вас.

— Очень рад.

Каллум ухмыльнулся, потом перевел взгляд на сковородку. Бекон пережарился, желток успел затвердеть.

— У-у, гадство!

Огромные старые деревья Морей–плейс рано выбросили почки: спасибо теплым не по сезону ветрам, большую часть февраля дувшим с юго–запада. Под косыми лучами утреннего солнца казалось, что круглый парк за ночь покрылся изумрудной изморозью. Мощенные булыжником дорожки, окружавшие зеленый островок в центре города, превратились в бульвары, разбитые надвое линиями вишневых деревьев. Каллум улыбнулся просвеченным розоватым сиянием цветам вишни. Сави, когда была у него прошлый раз, радовалась этим цветам.

Он прошел по бульварам, сторонясь велосипедистов. С тех пор как хабы «Связи» стали появляться по всему земному шару, гражданские власти все чаще превращали центры городов и городков в пешеходные зоны, расширявшиеся по мере того, как возрастал охват хабов. В окрестностях Морей–плейс пока еще оставалось место для такси, службы доставки и скорой помощи, но по нынешним временам даже такси стали нечасты и немногочисленны. Каллум всерьез замечал их только в периоды нередких в Эдинбурге ливней. А вот велосипедисты — те занимали все отпущенные им площади, то есть все свободные места, какие могли найти.

Каллум свернул на Форрес–стрит.

— От Сави е-мейлов за ночь не было?

Он сам не знал, зачем спросил. Входящие высвечивались на экранах очков, в них висело добрых две дюжины писем, по большей части рабочих и одно от матери.

— Нет, — ответил Аполлон.

— А среди тех, что ты отправил в спам? Она могла написать с одноразового адреса. Проверь, нет ли там личных сообщений.

— Таких нет.

— Звонки? Обычные телефонные или с видео?

— Не было.

— Вызовы без записи на голосовую почту?

— Не было.

— Она ничего не писала в соцсетях?

— Ни разу с тех пор, как запостила видео с Барбуды — до вашего отъезда. Ее родители и сестра в последние тридцать часов оставили ей на сайте «Майлайф» сообщения с просьбой связаться.

— А как насчет… трекер мой не прозванивали?

— Ни разу с тех пор, как вы в ноябре потеряли «умную манжету». Забыли у Фитца после вечеринки.

— Да, да… Ты не мог бы прозвонить м-нет Сави?

— Могу.

— Сделай.

— Ее м-нет не отвечает.

— Прозвони еще раз.

— Нет ответа.

— Хреново…

«Она такая умная, что ж не придумает, как дать мне знать, что все в порядке? Хоть как–нибудь?»

Хаб связи в Эдинбурге, как и все городские хабы, раскинулся паутиной. На карте он изображался в виде концентрических кругов, пересеченных радиусами под прямым углом. Пассажиры двигались по круговым переходам — по часовой стрелке и против — и по радиусам: внутрь и наружу. Простенькое приложение для м-нета «Хабнав» подсказывало каждому кратчайший путь к цели. Каллум по утрам им никогда не пользовался: путь на работу был заучен на уровне простейшей мышечной памяти.