Спасение

— Правда. С того момента, как я тебя увидел. Но я знал, что мне придётся много раз сказать «привет», прежде чем ты запомнишь моё имя.

— А почему ты просто не попробовал, глупыш?

— Я был уверен, что вчера перелистнул эту страницу.

— Не, — сказала Сави, погладив его по щеке, — ты так и не осмелился.

— И тем не менее мы женаты! — Каллум начал смеяться.

— Теперь нам просто нужно разобраться, как всем рассказать.

— Да. Дерьмо. — Он нахмурился. Одна только мысль об этом была настоящей убийцей страсти.

— Тебя это не беспокоит? — Сави посмотрела на него заинтересованно.

— Нет. Всё будет хорошо.

— Ты должен будешь сказать моему отцу, — решительно произнесла она.

— Я? Может быть, ты сама…

— Ты, — отрезала Сави. — Я выбрала себе прекрасного мужа, который должен защищать меня от демонов и драконов.

* * *

— Я не боюсь твоей семьи. Честно, — ответил Каллум. — Ну, разве что, может быть, немного опасаюсь твою маму, — добавил он чуть тише.

— Мамочке ты нравишься.

— Тогда она очень хорошо умеет это скрывать.

— Ты же знаешь, что если хочешь узнать, какой со временем станет девушка, то ты должен посмотреть на её мать.

У Каллума промелькнуло короткое, но пугающее воспоминание о его собственном отце, завзятом болельщике, стоящем на трибуне стадиона «Питтри» с банкой пива в каждой руке.

— Я был бы только рад, если бы ты оказалась похожей на свою мать.

Рот Сави раздвинулся в широкой букве «О», которую она закрыла рукой, смеясь:

— О нет, я вышла замуж за ужасного лжеца!

— Ну, ты должна признать, твои предки немного консервативны. А я белый.

Она провела рукой по его коротким рыжим волосам.

— Белое с красным. Идеальный шотландец. Я могла бы ослепнуть, уставившись на твою кожу.

— Эй, ты говорила, что мои веснушки милые.

— Милые. Для десятилетнего ребёнка, Кэл. Когда тебе тридцать один, они просто смешные.

— Спасибо, порадовала. — Каллум поцеловал её — лучший способ прекратить этот разговор. — В любом случае, — добавил он, пожимая плечами, — семья — это меньшая из причин, о которых нам нужно действительно беспокоиться.

— Ах, да, как я могла забыть о наших кровавых отцах-командирах Корпорации Сопряжения, — проворковала Сави, добавив: — Я ненавижу их.

— Ничего личного, только бизнес. Принадлежащие им человеческие ресурсы не могут самостоятельно выстраивать свои отношения, поскольку это повышает риски исков по поводу сексуального домогательства.

— Не думаю, что ты вообще способен к кому-то домогаться.

— Верно, — кивнул он.

— На самом деле проблема не в домогательствах, — вздохнула она.

— А в чём?

— Любой, кто работает в отделе безопасности, не может допускать связи с непроверенными людьми.

— С непроверенными людьми? Ты имеешь в виду, что могут решать, с кем ты можешь встречаться? Это возмутительно! Они не могут этого сделать…

— Ах. Видишь ли, в моём контракте есть пункт о том, с кем я могу строить отношения. Предельно простой и ясный. — Она поморщилась.

— Подожди. Так ты что, подписала его?

— Господи, я работаю в безопасности, Кэл. Устраиваясь на работу в безопасность, ты примерно представляешь себе, что именно тебя ожидает. Если другая компания захочет устроить проникновение в нашу, то начнёт именно с этого. А мы не можем позволить себе быть уязвимыми.

— Чёрт побери, это печально.

— Зато реалистично. Мир — это плохое место, наполненное злыми людьми.

— Хорошо, хорошо. — Каллум примирительно поднял руки. — И что они сказали про меня?

— Упс, — виновато сказала Сави. — На самом деле я пока им ничего не рассказала.

— Звучит нехорошо.

— Я… Это… В общем, в тот день, когда мы встретились, я была немного навеселе, помнишь? Кэл, я думала, ты догадался.

— О чём?

— Я думала, ты просто будешь на один раз, — выдавила из себя девушка, покусывая нижнюю губу в поддельном раскаянии.

— Бля… — Каллум откинулся назад и уставился в потолок, чувствуя себя довольно раздражённым. — А это был вовсе не один раз, — произнёс он, чувствуя себя мучеником.

— Ну вот и мужское эго подвезли. Не парься, мужчина на один раз — означает ёбарь на выходные. Поэтому, когда оказалось, что ты хочешь большего, я была счастлива. Но дело в том, что я поначалу не сообщила об этом контакте, просто потому что думала, что больше не увижу тебя, и даже не подумала, что мы работаем в одной компании. Так что это не было огромным риском для безопасности, и любая девушка не хочет, чтобы коллеги знали всё про её интрижки. Знаешь, нас всё ещё осуждают за подобное. Это нечестно. С мужчинами так не поступают.

— Пока понятно, — согласился Каллум.

— И вот, когда у нас начались нормальные свидания, я оказалась в неловком положении.

— Это может стоить тебе работы? — встревоженно спросил он, осознав всю серьёзность ситуации.

— Не думаю. Прошло всего шесть недель. Юрий поймёт, почему я доложила немного позже. Он на моей стороне.

— Юрий?

— Юрий Альстер. Мой начальник.

— Отлично. Итак, мы оба одновременно сообщаем об этом своим боссам. Хороший план, на самом деле. Ты идёшь к Юрию, а я сообщу об этом Брикстону из юридической службы. Мы скажем, что это было спонтанно.

Будем придерживаться одинаковых версий. Мы встретились здесь на Барбуде, мы влюбились, мы поженились. И это даже не ложь. Если люди и бывают безрассудны в любви, то где случаться этим безрассудствам, если не на таком прекрасном острове, как этот?

— Хм, возможно, нам просто придётся немного подождать. — Сави снова поморщилась.

— Почему? Зачем?

— Мне нужно завершить моё текущее задание.

— Какое задание? Что может быть важнее наших отношений?

— Эй, это нечестно. Ты обещал не спрашивать меня о моих секретных заданиях.

— Извини.

— В моей работе всегда будут вещи, о которых я не смогу тебе рассказать. Но ты ведь и сам это знаешь?

— Да-да, я понял.

— Ты просто не представляешь, как трудно индийской девушке сделать себе достойную карьеру в этом бизнесе. Я чертовски много пахала, чтобы попасть в отдел тайных операций, и мне нравится моя работа. Пойми, я просто могу рискнуть пустить под откос свою карьеру сейчас, — с пылом произнесла Сави.

Твой внутренний огонь и твоя решимость являются тем, что мне действительно нравится в тебе, подумал Каллум, но он не собирался говорить это ей в лицо. Вместо этого он пробормотал что-то вроде: «Извини, дорогая. Ты знаешь, я просто беспокоюсь за тебя».