Спасенная с «Титаника»

Он неизменно чувствует, когда ей плохо, и ободряюще сжимает ее руку. Арчи похоронил жену и перенес бесчисленные испытания во время войны. Он – ее «вечная твердыня» [21] . Однако у них нет будущего, если только Гровер не отпустит Селесту, либо же она сама не решится подать на развод. Правда, в этом случае она рискует потерять последние контакты с сыном, а в них заключается ее единственное счастье. Когда-нибудь Родди вернется к ней, и кошмар закончится. Пока же Селеста будет помогать родителям, которые отправляют детей в дорогу. Ни один ребенок не потеряется, если она рядом. Она будет делать для своих юных подопечных то, чего не смогла сделать для Родди. Кроме того, Селеста питает надежду, что однажды мисс Форт поручит ей сопровождать клиента в поездке за океан, в Америку, и тогда она воспользуется шансом. А до той поры следует довольствоваться тем, что есть, и усердно выполнять свою работу.

21

«Уповайте на Господа вовеки, ибо Господь Бог есть твердыня вечная». (Ис 26:3,4)

Глава 78

Элле нравилось наблюдать за работой каменщиков. Рабочие из компании «Бриджман и сыновья» в Квонианс-Ярд восстанавливали кирпичную кладку и каменный орнамент, ажурный рельеф церковных куполов. Они отреставрировали фасад Личфилдского собора, вернули жизнь старинным скульптурам и резным изображениям. Глядя на выставленные во дворе прекрасные образцы, ожидающие упаковки и отправки в самые разные концы страны и даже за ее пределы, Элла ощущала, что в этой мастерской заключены знания и умения целых поколений.

Порой, отправляясь за покупками, она нарочно задерживалась, только чтобы одним глазком поглядеть, как готовят камень, как его обрабатывают при помощи инструментов, использовавшихся еще в древности. Ей тоже отчаянно хотелось создать что-нибудь столь же осязаемое.

Девочки в школе посмеивались над ее коллекцией фотографий и вырезок из газет, журналов и афиш, которые она наклеивала в альбомы. Став владелицей простенькой фотокамеры, Элла получила возможность снимать все, что привлекало ее внимание. Она побывала во всех окрестных церквях, накупила открыток в Бирмингемской галерее живописи, где изучала жизнеописания женщин-художниц и скульпторов, включая каменщицу Викторианской эпохи, которая помогала вырезать статуи у западной стены собора. О памятнике капитану Смиту работы Кэтлин Скотт Элла писала так много и долго, что Хейзел уже надоело ходить к монументу в Музейный сад.

Хейзел – по-прежнему ее лучшая подружка, они вместе перешли в старшую школу. Правда, Хейзел делает упор на физику и биологию и совсем не понимает искусства. «У тебя от этого ваяния руки станут как у боксера», – предупреждала она, разглядывая фигуру Эллы. «Ну и что», – отвечала та, ведь она твердо решила стать скульптором. Сперва, конечно, нужно побольше узнать о великих мастерах прошлого, а также о современниках, чьи работы иногда выставляют в галереях. Кроме того, необходимо в совершенстве изучить человеческую анатомию – строение черепа, мускулатуру и прочее. Пока все это для нее сплошная загадка, которую ей не терпится разгадать. Интересно, получится ли когда-нибудь съездить в Рим, Флоренцию или Париж, чтобы воочию увидеть творения Родена?

Элла мечтала поскорее окончить школу и выйти в реальный мир, где люди живут искусством и вольны экспериментировать, как им угодно. Ее собственные попытки творчества – все, что скопилось в сарайчике в глубине сада, – слабы и нелепы, Элла давно разбила бы эти убогие слепки, если бы не дороговизна материалов, – мама очень не любит лишние траты.

Элла обожает человеческие лица, магию морщин, скул, крючковатых носов – всех тех отличительных черт, которые превращают некрасивое лицо в прекрасное и наоборот. На ее взгляд, это настоящее волшебство, когда кусок глины или гипса становится шедевром на многие века.

Живопись она тоже любит, особенно портреты. На день рождения Элла хотела в подарок человеческий череп, но пришлось удовольствоваться овечьим. Очень важно чувствовать форму головы, соединение костей черепа, начинать созидательный процесс как бы изнутри.

Элла так сильно мечтает изучать искусство и создавать его своими руками, что ей самой страшно. Хватит ли у нее физической силы работать с отливками из бронзы и ваять более масштабные скульптуры? От природы она стройная и жилистая, хоть и не высокая. Наверное, ее фигура скорее подходит танцовщице, чем скульптору или резчице по дереву.

Больше всего Элла хотела бы бросить школу и поступить в художественный колледж, только мама и слышать об этом не желает.

– На твое образование потрачена уйма времени и денег, – говорит она, – ты обязана доучиться до конца и получить аттестат. Если настанут трудные времена, у тебя должна быть хорошая профессия – учительницы, секретаря или оператора счетной машины.

– Но я не хочу работать в конторе.

– Тогда, может быть, станешь медсестрой?

– Ни за что. Я поубиваю всех пациентов.

– Не шути со мной, юная леди! Делай, что говорят, и точка. В этом доме и без тебя достаточно таких, которые не понимали, как им повезло, – фыркала мама, бросая взгляд на каминную полку, где стояла фотокарточка.

В Ред-хаусе Родди никогда не упоминали по имени. Он играл роль безмолвного призрака, чье невидимое присутствие все ощущают. Он ослушался мать и разбил ей сердце. Намек ясен: не вздумай поступить так же, Элла!

Дом теперь полностью в ведении мамы и дяди Селвина – странный союз, если можно его так назвать. Тетя Селеста часто в разъездах, а эти двое либо препираются, либо сидят за ужином, как старые супруги. Дядя Селвин вроде бы вышел из своей скорлупы, но по-прежнему любит возиться с железяками в сарае. В один из дней, когда Элла наблюдала за ним, ей в голову и пришла блестящая мысль создавать картины из обрезков железа. Если бы только она могла придавать им нужную форму!

Когда Элла попросила Селвина обучить ее основам работы с металлом, он сперва отказался, потом не выдержал девичьего напора и уступил. Дядя Селвин велел Элле надеть защитные очки и держаться на безопасном расстоянии от летящих искр. Отливка заготовок из расплавленного металла – тяжелая, изнурительная работа, однако, если в будущем Элла собирается посвятить себя монументальной скульптуре, это отличная практика.

А потом мама вошла в гараж с кружкой чая и, увидев, чем они заняты, раскричалась на дядю Селвина. Тот, в свою очередь, рассердился, что она им помешала.

– Ради всего святого, женщина, разве ты не понимаешь, что в ребенке есть божья искра? У нее прекрасное воображение и полно творческих идей. Ничего страшного, если пару раз обожжется! Пусть узнает, что любое мало-мальски стоящее произведение дается потом и кровью. Не будь глупой, не ограничивай ее горизонты!

– Не называй меня глупой, Селвин Форестер! Я без тебя знаю, что красоты, ума и таланта у нее больше, чем у нас обоих, вместе взятых. Ты не имеешь права подвергать ее опасности. Эта работа не для девушки.

– В войну было иначе. Или ты забыла женщин, которые варили сталь и трудились на военных заводах? Мы тогда полностью от них зависели!

Элла ушла, предоставив этим двоим выяснять отношения в гараже. Хуже нет, когда мама и дядя Селвин ссорятся из-за нее. Родди сейчас отвел бы ее в сад и рассмешил. Элла по нему скучает…

Решительным шагом она направилась в свою мастерскую, нашла последний чистый лист бумаги и, пылая яростью, изобразила картину, которая возникла в голове: Селвин с искаженной физиономией склонился над паяльником, а возбужденная Элла смотрит на него из-под защитного козырька. Перед ее мысленным взором разворачивался странный образ: две фигуры, чьи руки вскинуты в отчаянии, а между ними – третья, которая отталкивает их друг от друга. Карандаш порхал в руке Эллы, пока она не выплеснула эмоции на бумагу.