Спасенная с «Титаника»
Шрифт:
Хейзел, позеленев от зависти, наблюдала, как Элла укладывает в сумочку новый паспорт, билеты и деньги. Элла чувствовала себя совсем взрослой: она ведь едет одна… ну или почти одна. Селеста настояла, чтобы Элла примкнула к группе личфилдских студентов художественного колледжа, которые отправлялись на экскурсию по парижским музеям. Правда, Селеста не знает, что Элла распрощалась с ними еще в Лондоне.
Это ее приключение, возможность пожить взрослой жизнью без вмешательства опекунов. Селвин презентовал ей элегантный кожаный чемодан, а Селеста свозила в Бирмингем прикупить летних нарядов. Арчи раздобыл карту Парижа. «Тебе просто необходимо увидеть шедевры Родена. Обещаю, разочарована не будешь». Как будто Элла сама не знает!
Преподобный
По этому поводу сперва было много споров, но в конце концов Арчи удалось ее убедить. Кем бы она ни была, в катастрофе «Титаника» Элла пострадала не меньше Мэй. Бедняга Селвин даже сумел выбить у компании «Уайт стар лайн» копию списка пассажиров, однако Элла пока не готова изучить его, ведь тем самым она признает ошибку, совершенную Мэй, осквернит память матери и превратит саму себя в фальшивку. Нет, лучше пока оставаться Элен Смит. Зачем лишние сложности?
Чайки с криками носились над волнами. С замиранием сердца Элла увидела на горизонте французский берег. Больше не будет плохих воспоминаний, сплетен и пересуд маленького городка. Элла на пути к новой стране, новым людям, которые не знают о ее печалях. Скорее бы началась эта новая жизнь.
Часть 4
Связующие звенья
1928–1946
Глава 97
Открытки из Парижа, 1928 г
Дорогие мои!
Добралась благополучно. Преподобный и его жена встретили меня на вокзале Гар-дю-Нор. Гермиона и Розалинда – прелестные маленькие ангелочки. Даже не верится, что я живу в самом сердце Парижа. Дом викария расположен в центре города; в двух шагах от нас – Триумфальная арка, от нее я могу пешком пройти через Елисейские Поля к саду Тюильри. Пожалуйста, еще раз поблагодарите от моего имени миссис Симонс за то, что порекомендовала меня этим людям.
Париж – лучшее лекарство от хандры. Англия кажется мне очень далекой. Здесь есть все, о чем только можно мечтать. Девочки вместе со мной ходят в музеи и парки. Я часто забываю, что они мои подопечные, поэтому иногда приходится их приструнять. Мой французский улучшается с каждым днем, а от витрин магазинов просто невозможно отвести глаз. Не беспокойтесь, парижский шик мне не по карману. Уроки скульптуры чрезвычайно интересны; кроме того, на них я перезнакомилась с кучей других иностранных студентов. Летние каникулы мы проведем на юге Франции. Жду не дождусь, когда увижу Средиземное море.
С любовью,
Элла
Дорогой Родди!
Конечно, ты не заслужил этого письма, так как сам почти не пишешь, но мне захотелось похвастаться парижским адресом и местами, где я побывала. Уроки скульптуры, которые я посещаю, – это что-то невероятное. Другие студенты в миллион раз талантливее меня, мне еще многому нужно учиться.
Я коллекционирую соборы: Нотр-Дам, Руан, Шартр, Тур, Орлеан, Париж – все эти здания словно один огромный учебник.
Приятная неожиданность: я побывала в Каннах! Стояла ужасная жара, и я так загорела, что туристы уже принимают меня за местную и подходят с вопросами. В теплую погоду я чувствую себя саламандрой, которая греется на камнях под лучами солнца. Забавно, правда? Я буду грустить, когда наступит осень и придется вернуться в пасмурную Англию. Девочки каждый день играли на пляже, мы все вволю накупались в море. Жена викария родила мальчика, которого назвали Лионелем. У него есть кормилица.
Самостоятельная жизнь пошла мне на пользу. Я научилась справляться с трудностями, узнала, как обращаться с мужчинами, которые слишком тесно прижимаются к девушке в метро и хотят залезть под юбку. В таких случаях я просто пинаю их в голень, и они морщатся от боли (и стыда, надеюсь). Иногда мне хочется быть мальчишкой, который спокойно может бродить где угодно, не опасаясь, что кто-то крадется вслед.
Я теперь отменно ругаюсь на французском – правда, шепотом, когда преподаватель находит недостатки в моих работах. Он научил меня оценивать чужие произведения критическим взглядом. Ох, сколько нового еще предстоит узнать. Я уже ощущаю себя совершенно другим человеком.
Пытаюсь не слишком часто думать о маме. Ужасно, что она умерла молодой – и все из-за того, что вовремя не обратилась к врачу. Она наверняка пыталась лечиться дома, экономила на себе ради дочки, и от этой мысли я мучаюсь совестью. Она не тратила на себя ни пенни, стараясь лишний раз побаловать меня. Ну а я теперь разъезжаю по Франции, как девица из светского общества. Наверное, это несправедливо, но в то же время я уверена, что мама была бы счастлива за меня.
Конечно, ты уже в курсе, что мне все известно про «Титаник» и знакомство наших матерей. Видимо, у моей были свои причины не рассказывать об этом. Порой мне кажется, она стыдилась того, что оказалась в числе спасенных пассажиров. Все, на что она осмелилась претендовать, – это пенсия, которая причиталась ей по праву и пошла на мое образование.
Сейчас уже поздно копаться в прошлом. Думаю, мы все не понимаем родителей, пока не обзаведемся собственным потомством. Возможно, когда-нибудь и мы будем так же волноваться за своих детей, стараться уберечь их и страдать от причиненной ими боли.
Нет, в моей жизни нет Рудольфо Валентино, из мужчин есть только Леон и Фридрих, студенты, которые иногда после уроков приглашают меня посидеть в кафе на берегу Сены. Тем не менее искра страсти пока не вспыхнула. У меня просто нет времени на романы. Ну а как с этим у тебя, мой большой братец? Даже не представляю, как ты сейчас выглядишь.
Соболезную по поводу кончины твоей бабушки. Знаю, ты ее любил. Прости, что болтаю только о себе. Ты много работаешь, и Селеста тобой страшно гордится. Процедура развода почти завершена. Несмотря на то что эта морока тянется не первый год, в Соборном дворе новость определенно наделает шуму. В Англии разводы распространены гораздо меньше, чем у вас в Америке. Люди до сих пор не понимают, что прожить всю жизнь в неудачном браке – сплошное мучение. Лучше уж совсем никакого супружества, по-моему. Уверена, ни ты, ни я не будем торопиться вступать в семейные отношения.
Постарайся написать мне до моего отъезда из Парижа.
С любовью,
Элла
Она не написала Родди всей правды о «Титанике» и предсмертном признании Мэй. Об этом знают только ее опекуны, пусть так и будет. И все же странно, как по-домашнему уютно и легко ей здесь, на континенте, под лучами теплого солнышка среди иностранного разноголосья. Она уже начала привыкать, что торговцы принимают ее за местную жительницу и, обращаясь к ней на французском, тараторят так быстро, что в ответ она вынуждена лишь кивать, улыбаться и пожимать плечами.