Спасенный любовью

Он погладил ее по волосам и с нежностью прошептал:

— Эл, милая, я всегда тебя хотел. И сейчас, разумеется, тоже. Именно поэтому ты немедленно слезешь с этого стола и уйдешь от меня.

— Но… — Элинор уставилась на него с удивлением.

Харт снова ее поцеловал, потом резко отстранился и проговорил:

— Тебе нужно держаться от меня подальше, Элинор Рамзи. Говоришь, что тебе не нужна защита? Нет, именно это тебе и требуется. Защита от меня.

Харт опять ее поцеловал, и в тот же миг Элинор ощутила, как он освободил ее запястье и положил перчатку ей на грудь. В следующее мгновение, оторвавшись от нее, герцог поднялся на ноги.

Элинор села. Сжав в руках перчатку, она пыталась отдышаться. А Харт провел ладонью по ее локонам и наклонился к ней, чтобы вновь поцеловать, — казалось, он никак не мог от нее оторваться. Элинор подумала, что ей следовало бы испугаться, но она нисколько не испугалась. Харт хотел ее даже по прошествии стольких лет, и от этой мысли ей стало тепло и радостно.

Она видела, как он боролся с желанием, видела, как подавлял его своей железной волей.

Дрожащими пальцами Харт коснулся одной из ее изумрудных сережек.

— Оставь их себе, — сказал он. — Они очень идут тебе.

Резко развернувшись, он ушел. И даже не попрощался — просто вышел в ярко освещенный коридор, оставив Элинор одну на столе с помятым бельем.

Утром следующего дня, когда мрачный герцог вошел в свою личную столовую, он с изумлением обнаружил, что там полно людей.

После бала он пытался вздремнуть, но во все его сны неизменно вторгалась Элинор. Во сне они с ней танцевали и танцевали, и с каждым поворотом ее зеленое платье все ниже сползало с плеч. Но в то же время она каким-то образом уносилась от него все дальше и дальше. При этом Элинор улыбалась ему так, словно знала о его желании и о том, что он не сможет ее заполучить.

Харт с раздражением оглядел комнату и, направившись к буфету, проворчал:

— У вас что, ни у кого нет своего дома?

Мак оторвал взгляд от кусочка хлеба, на который намазывал повидло. Изабелла же, сидевшая с ним рядом, не обращала на Харта никакого внимания и продолжала что-то писать в блокнотике, который всегда носила с собой. Мак тяжко вздохнул. Он обвинял брата в том, что тот помешался на своей политике, но Изабелла со своими списками могла и его заткнуть за пояс.

Йен сидел за столом, разложив перед собой газету; он мог читать с поразительной быстротой, если никто не мешал ему. Пока Харт накладывал себе на тарелку яйца и колбасу, Йен успел перевернуть две страницы.

Лорд Рамзи, сидевший напротив Йена, тоже читал газету, но гораздо медленнее, тщательно обдумывая прочитанное.

Одна лишь Элинор отсутствовала, и ее отсутствие раздосадовало Харта еще больше.

— У меня есть дом, — ответил лорд Рамзи, не поднимая головы. — Но я думал, что являюсь вашим гостем.

— Я имел в виду не вас, Рамзи. Я говорил о своих братьях. У каждого из них превосходный дом и собственные слуги.

Изабелла бросила на Харта взгляд и с невозмутимым видом заявила:

— Я, кажется, уже говорила, что декораторы ободрали обои в наших спальнях.

Да, он, Харт, это знал. Знал и о том, что Йен имел большой дом на Белгрейв-сквер, унаследованный Бет от суетливой старой дамы, чьей компаньонкой она когда-то являлась. Супруги содержали этот дом в идеальном порядке — на случай если вдруг сорвутся в Лондон.

Йен, как водится, промолчал и перевернул очередную страницу. Казалось даже, что он не слышал, что говорили присутствующие.

Харт с громким стуком поставил тарелку и уселся на свое место во главе стола.

— Где Элинор?

— Спит, бедняжка, — сказала Изабелла. — Она трудилась как проклятая почти всю ночь, выпроваживая последних гостей. И еще, возможно, она утомилась от того, что ты кружил ее по залу. Знаешь, Харт, все только и говорят об этом. Что же ты намерен теперь делать?

Глава 8

— Делать?.. — Герцог подцепил на вилку кусок колбасы и сунул его в рот. Прожевав, спросил: — А почему я должен что-то делать?

— Мой дорогой Харт, всем известно, что ты никогда и ни при каких обстоятельствах не танцуешь, — сказала Изабелла.

— Знаю. И что же?

Харт давно уже понял: приглашение на танец той или иной молодой дамы ведет к неким ожиданиям. То есть девушки и их матери начинают верить, что он сделает предложение, а отцы наверняка попытаются добиться для себя каких-то выгод. У Харта же не было времени танцевать со всеми девушками, а родители, чьих дочерей он обошел бы вниманием, восприняли бы это как пренебрежение с его стороны. Потому Харт и решил, что вовсе не будет проявлять интерес к молоденьким девушкам. Он танцевал только с Элинор, а потом — с Сарой, вот и все.

— Я знаю, что ты это знаешь, — отозвалась Изабелла. — Все матери давно усвоили, что выставлять своих дочерей перед тобой — совершенно бесполезное занятие. Но вчера ты вдруг берешь и вальсируешь с Элинор. Харт, ты сорвал крышку с бочонка с порохом. Некоторые считают, что ты сделал это нарочно — чтобы отомстить за то, что она бросила тебя. А другие полагают, что ты присматриваешь себе жену.

Харт пожал плечами и принялся за яйца.

— С кем танцевать или не танцевать — это мое дело, — пробурчал он.

Лорд Рамзи оторвался от газеты, отметив пальцем то место в колонке, где остановился, и заявил:

— Но только не тогда, когда ты известен, Маккензи. А когда ты известен, то все, что ты делаешь, подлежит тщательному изучению, обсуждению и обдумыванию.

Харт прекрасно знал это. Он видел, что его жизнь — и даже жизнь его братьев — постоянно освещалась во многих газетах. Но, будучи в дурном расположении духа, герцог не желал внимать голосу разума.

— Разве людям не о чем больше разговаривать? — проворчал он.

Лорд Рамзи тут же кивнул:

— Совершенно верно, не о чем. — С этими словами граф вернулся к своей газете.

Изабелла же, покосившись на мужа — Мак продолжал намазывать хлеб повидлом, — вновь заговорила:

— Так вот, я упомянула бочонок с порохом… Видишь ли, Харт, твой танец означает, что теперь все мамаши возомнят, будто ты вступил в игру. И постараются втиснуть своих дочерей между тобой и Элинор, так как, по их мнению, они больше тебе подходят. И в таком случае, Харт, нам придется побыстрее тебя женить, чтобы избежать дальнейших войн.