Спасенный любовью

Впрочем, миссис Уитейкер могла и не иметь никакого отношения к снимкам.

Сунув листок с чеком в конверт, Элинор запечатала его и отложила в сторону.

Дом на Джордж-стрит неподалеку от Портмен-сквер, где жила миссис Уитейкер, ничем не отличался от остальных на этой улице. Но Элинор все же долго разглядывала его, уже в третий раз проходя мимо.

Чтобы отправиться на Портмен-сквер, Элинор пришлось притвориться, что она едет за покупками. А для придания этому делу правдоподобия она несколько раз заходила в магазины на площади и на соседних улочках и покупала небольшие подарки для детей Маккензи и их матерей. Мейгдлин же следовала за ней по пятам с пакетами в руках.

Никакой активности вокруг дома миссис Уитейкер Элинор не наблюдала, пока бродила туда и обратно по Джордж-стрит. Не было ни горничных, убирающих крыльцо, ни слуг, выходящих скоротать время к служанкам по соседству. Ставни же оставались наглухо закрытыми, а двери — запертыми.

Чтобы подольше задержаться на улице, Элинор начала рыться в тележках уличных торговцев, решив купить подарок и сыну Камерона Дэниелу. К тому, что Дэниелу уже исполнилось восемнадцать, она никак не могла привыкнуть. Когда Элинор увидела его в первый раз, Дэниел был очень озорным несчастным ребенком, вечно попадавшим во всякие переплеты, что неизменно вызывало гнев Камерона. Оказывая сопротивление попыткам Элинор его воспитывать, мальчик тем не менее показал ей свою коллекцию живых жуков, что, по словам Харта, было большой честью.

Насколько Элинор могла судить, теперь у Дэниела все складывалось вполне благополучно. В настоящее время он учился в Эдинбургском университете и даже производил впечатление вполне счастливого человека.

Внезапно открывшаяся дверь дома миссис Уитейкер, откуда вышел здоровенный слуга, прервала мысли Элинор о Дэниеле. В тот же момент к крыльцу подкатила карета, и слуга, сделав несколько торопливых шагов по тротуару, открыл дверцу экипажа.

Элинор, подошедшая к уличному торговцу пирожными, увидела, как из дома стремительно вышла горничная, за которой следовала другая женщина, по-видимому, сама миссис Уитейкер.

Дама была не слишком высока, но обширна телом, и она, казалось, не стремилась это скрывать — скорее наоборот. Фасон мехового манто, в которое она куталась, чтобы не замерзнуть, подчеркивал пышность ее груди. А густо нарумяненные щеки, красная губная помада и черные как смоль волосы под модной шляпкой — все это делало миссис Уитейкер чрезмерно яркой.

Она оправила свое манто, едва заметно кивнула слуге, и тот помог хозяйке забраться в карету. Экипаж с госпожой и служанкой тут же тронулся с места, а слуга, не глядя по сторонам, вернулся в дом и плотно закрыл за собой дверь.

— Боже правый… — пробормотала Элинор. Повернувшись к торговцу пирожными, она спросила: — Кто эта дама?

Торговец посмотрел в сторону удалявшейся кареты.

— Она не та женщина, о которой я стал бы говорить с леди, мисс.

— Правда? — Элинор сунула торговцу монетку, и тот вложил ей в ладошку теплый кекс с тмином в бумажной обертке. — Вы возбудили мое любопытство. Не волнуйтесь, я давно выросла, и меня трудно шокировать.

— То, что я сказал, — чистая правда, мисс, — продолжал торговец. — И джентльмены, которые ходят туда в любое время дня и ночи… Знаете, некоторые из них — весьма уважаемые люди. Можете в такое поверить?

Элинор вполне могла «в такое» поверить. И то, что миссис Уитейкер была куртизанкой, отнюдь ее не удивило. О ее же успехе на этом поприще свидетельствовали дорогие меха, элегантный экипаж и породистые лошади.

Элинор развернула купленный кекс и откусила кусочек.

— О Боже, — прошептала она.

— Истинный крест, весьма уважаемые, — повторил торговец. — Туда ходят даже принцы. И герцоги вроде того шотландца, который все время носит килт. Но зачем мужчине одеваться в юбку? Не понимаю я этого… Ведь так недолго и задницу отморозить. О, прошу прошения, мисс, я забылся.

— Ничего страшного, — улыбнулась Элинор и откусила еще кусочек кекса.

Выходит, миссис Уитейкер была куртизанка, а Харт Маккензи отправил ей тысячу гиней. За снимки? Или за обычные услуги, за которые джентльмен платит куртизанке?

Что ж, Харт — мужчина, его стародавняя любовница умерла, а у джентльменов есть определенные физические потребности — это неоспоримый факт. Но благовоспитанные жены не понимают этих физических потребностей своих мужей и не в состоянии их выносить, утверждают ученые, — мол, у благовоспитанных леди аналогичных потребностей нет и быть не может.

«Какая чушь!» — думала Элинор, потешаясь над этой выдумкой ученых. На самом деле джентльмены посещали куртизанок только потому, что им это нравилось. А дамы сидели дома и сносили измены мужей, потому что не имели выбора.

Харт не был святым. К тому же в данный момент он никому не принадлежал, так что Элинор не могла ни в чем его упрекнуть. И все же…

Сердце ее болезненно сжалось, и все поплыло перед глазами. Не в силах пошевелиться, она стояла напротив дома на Джордж-стрит и тяжко вздыхала.

Тут к дому подкатила еще одна карета.

— Не упоминайте нечистого, мисс, — произнес торговец. — Это его герб. Шотландского герцога, я имею в виду.

Но Элинор и так уже все поняла. Времени убегать у нее не было, и спрятаться тоже было негде. Поэтому она стала за ближайший фонарный столб, прислонилась к нему плечом и, пряча лицо, откусила очередной кусочек от кекса с тмином.

В следующую секунду Элинор увидела на тротуаре прямо перед собой огромные сверкающие башмаки, а над ними — подол килта с сине-зеленой клеткой клана Маккензи. Подняв глаза, она увидела белоснежную манишку под распахнутым плащом, а далее, под полями шляпы, лицо герцога.

Харт не произносил ни слова; он отлично знал, почему Элинор стояла у дома куртизанки по имени миссис Уитейкер, так что спрашивать было не о чем. Конечно, Элинор могла бы сказать, что случайно оказалась у дома этой женщины — мол, хотела купить тминный кекс, — но Харт-то все прекрасно понимал.

Элинор же не почувствовала себя виноватой; в конце концов, это не она наносила визиты куртизанке, и не она заплатила ей тысячу гиней.

Они могли бы простоять так на холодной улице весь день, если бы дверь дома снова не распахнулась настежь. И появился все тот же дюжий слуга. На этот раз он нес на плече мужчину. Харт и глазом не моргнул, когда слуга направился прямиком к его экипажу, а затем затолкал мужчину внутрь.

Удивление Элинор еще больше возросло, когда из дома вышел Дэвид Флеминг. Он посмотрел на затянутое тучами небо, надел шляпу и тоже влез в экипаж герцога.

Готовая засыпать Харта вопросами, Элинор вновь к нему повернулась. Но он указал на экипаж и произнес:

— Садись.

Элинор вздрогнула, а торговец, наблюдавший за этой сценой с нескрываемым удовольствием, вдруг с озабоченным видом нахмурился.

— Без надобности, — ответила Элинор. — Я найму экипаж. Со мной Мейгдлин, и я сделала много покупок.