Спаси моего сына

— Какие именно?

— Любые. Даю карт бланш.

Он снова посмотрел на меня.

— Может, ментов?

— Никаких ментов. Я сам разберусь с этим дерьмом. Если мы не возьмём Королёва сейчас, он заляжет на дно. Ищите. Пора завязывать с этим щенком. Он пожалеет, что на свет вылез.

Охранник повёл меня к припаркованным автомобилям, крепко держа выше локтя. Не грубо, но жёстко настолько, что я понимала — как раньше не будет. Теперь я не жена хозяина, а его пленница. Опять, но виновата в этом я сама.

Меня подвели к машине охраны и втолкнули в салон. Дверца захлопнулась, и я осталась на заднем сиденье одна. Невидящим взглядом уставилась сквозь лобовое стекло. Растирая замёрзшие пальцы, наткнулась на кольцо и сжала руки в кулаки.

Сколько просидела наедине с молчавшим водителем — не знаю. Когда по обе стороны от меня оказались люди Захара, я не сказала ни слова. Меня словно не замечали, а я только и видела фары стоявшей впереди машины. Они мигнули, и я ненадолго вышла из ступора.

— Вы догнали Юру? — спросила и не узнала собственный голос.

— Вас это не должно беспокоить, Виктория Евгеньевна.

— Не должно, но беспокоит.

— Простите, но я не могу вам ответить, — сухо сказал охранник, посмотрев на меня вскользь.

Я поняла, что он всё знает. Или догадывается.

— Дети, — едва не вцепилась охранника. — Что с детьми? Скажите, пожалуйста, что с ними?!

— С детьми всё в порядке, — нехотя ответил тот. — Это был блеф.

— Блеф… — повторила эхом.

С сердца как камень свалился.

Чего Юра добивался? Зачем Юра всё это устроил?

Бред. Бред, бред и ещё раз бред!

И этот бред — моё настоящее.

* * *

Пока ехали, охранники несколько раз переговаривались со второй машиной по рации. Я поняла одно — Юру не нашли. Он словно растворился, провалился сквозь землю, как самый настоящий чёрт. От воспоминаний о его взгляде, дыхании, близости, меня бросало в холод. Хотелось встать под душ и до предела вывернуть кран с горячей водой, чтобы смыть с себя его запах. Так бы и тёрлась мочалкой до кровавых ссадин.

Ворота перед нами открылись, и я почувствовала себя лучше. Только утром высокая стена казалась мне забором темницы, а теперь она была защитой, почти такой же надёжной, как объятия Захара.

— Хозяин распорядился проводить Викторию Евгеньевну в спальню на втором этаже, — сказал один из охранников тому, что сидел рядом со мной. — Сделаешь?

— Да.

Без приказов я вышла на улицу и огляделась, надеясь увидеть детей или хотя бы бегущую ко мне собаку. Но лужайка перед домом была пуста.

— Пожалуйста, Виктория Евгеньевна, не задерживайтесь. — Жёсткий и совершенно беспристрастный взгляд на дверь.

Предельная учтивость, а между слов «не заставляйте меня заставлять вас».

Я покорно вошла в дом и поднялась в нашу с Захаром спальню. Окна были закрыты, балкон тоже. Дверь закрылась тихо, но ощущение было, что вместе с этим щелчком прозвучал ещё один выстрел — мне в душу.

Как во сне я прошла по спальне и встала у закрытого окна. Без надежды дёрнула ручку, но она, на удивление, поддалась, и я смогла глотнуть воздуха. А вот дверь в комнату оказалась заперта. Уже специально я дотронулась до кольца, и в этот момент в спальню вошёл Захар.

Остановился и пригвоздил меня взглядом.

На нём была свежая футболка поло. Белая, без единого пятнышка, и тем контрастнее казался его гнетущий взгляд.

— Говори, — приказал он.

Я вскинула голову и расправила плечи.

— О чём? — спросила с вызовом, не отводя взгляда.

— О чём, чёрт тебя дери? — выдержки его хватило не на долго, голос превратился в рычание.

И тут я сорвалась.

— Да, о чём?! О чём я должна говорить?! — подлетела к нему. — Это ты говори! Я… Да я представить не могла, что ты на такое способен!

— На что я способен?

Я нервно усмехнулась. Он ничем не выдавал себя, смотрел жёстко, на лице ни намёка на чувство вины. У меня вырвался нервный смешок, сразу же превратившийся в начавшие жечь глаза слёзы.

— Хватит меня за дуру считать! — закричала я. — Хватит! Ты меня шести лет жизни лишил, ты это понимаешь?! Да как ты… — затрясла головой.

Всхлипнула, в отчаянии глядя на человека, которого ненавидела и любила с одинаковой силой.

— Как ты мог? — процедила сквозь зубы. — Я же шесть лет думала, что он умер. Я… Да я каждый день себя винила! Каждый, будь ты проклят, божий день вставала с мыслью, что могло быть не так!

Захар не шевелился. В каменном изваянии и то сожаления было бы больше, чем в нём.

— Ты слышишь, что я тебе говорю?! — заорала я. — Ты понимаешь, что ты натворил, ублюдок чёртов?! Да я тебя сама пристрелить была готова! Ты у меня сына отнял! — Я бросилась на него. — Ты у меня Игнатушку…

Он схватил меня за плечи и толкнул к подоконнику с такой силой, что я пролетела через половину спальни. Но было уже всё равно.

— Я тебя ненавижу! Ты не человек — ты монстр! Неужели в тебе ничего нет?! Ты…

— Что я?! — оглушил он меня и понизил голос до вкрадчивого шёпота: — Кто тебе это сказал? Твой бывший муж? Королёв, блядь?! — он опять рычал.

Приблизился вплотную и схватил за подбородок.

— Кто, мать твою, тебе сказал, что Игнат — твой ребёнок?!

— Сама догадалась! — в истерике проорала я. — Не трудно было!

— Ты дура, — сжал крепче. — Я тебе говорил, кто такой Королёв. Ты меня не послушала. Идиотка.

— Да пошёл ты! — рванулась от него, но пальцы сомкнулись на лице железной хваткой, до боли.

Я зашипела. Захар толкнул меня в угол комнаты.

— Ты ничего не знаешь!

— Я и не хочу знать! Что мне надо, то я знаю!

— А что тебе, блядь, надо?! Что?!

— Сын мне нужен! Мой сын! Шесть лет его жизни, которые ты украл у нас! Ты у меня ребёнка забрал! Ты у меня душу забрал!

— Я у тебя ни хрена не забирал! Я отдал тебе душу!

— Отдал?! — я истерично захохотала сквозь слёзы. — Послушай себя! Ты самоуверенный мерзавец! Я всё что угодно могла подумать о тебе, но это… — замотала головой. — Это же мой мальчик. Мой…