Спаси

– Я хочу Маргариту, родной…. Ты же знаешь, только ради нее сюда ехали, - пропела я нарочито высоким голосом. Официантка выдала свою самую шикарную улыбку и, наклонившись, облокотилась на стол, открывая свою грудь на обозрение.

– Что-то еще? – поинтересовалась она, открывая блокнот и записывая туда заказ.

– Возьмем чай? – я невинно посмотрела на официантку и сощурила глаза.

– Конечно, сладость моя, - мой «родной» наклонился и – о Боже! – потерся своим носом о мой. – Итак… одну большую Маргариту, два имбирных чая с корицей и сладкую лепешку. Спасибо.

Не отпуская меня, он равнодушно протянул меню официантке, и та скрылась с крайне раздосадованным видом.

Я понимала, что уже пора бы и отстраниться, но он не отпускал, а я не поднималась.

– Итак, это было странно, - подала голос я.

– Прости за нос. Но ее, казалось бы, ничего не остановит, - услышала я легкую хрипотцу его голоса над своим ухом.

– Да нет, это было очень мило, - выдала я и тут же пожалела. Черт возьми, мы знакомы по меньшей мере час, а я уже говорю, что было мило потереться с ним носами. Фу, Боже ты мой. Я теряю мозг.

– Я запомню, - ответил он, и я улыбнулась. Так, все, пора сесть ровно.

Я зашевелилась, слегка отстраняясь. Он тут же убрал руку и позволил мне сесть свободнее.

– Извини, - он посмотрел на меня своими небесными очаровательными глазами и виновато улыбнулся. – Но я ненавижу самодовольных особ вроде этой. Она даже не симпатичная.

– По-моему, очень даже ничего, - ляпнула я, видя, как она приближается к нам. Услышав сдавленное хихиканье, я потрясенно обернулась и увидела, как он смеется. Его глаза закрылись, а губы растянулись в очаровательной усмешке, обнажая ровные зубы и показывая шикарные ямочки. Боже, сколько эпитетов. Я сошла с ума.

Официантка поставила на стол перед нами две пустые чашки, положила в каждую из них медно-красный шарик скрученного чая, затем расставила сливки, сахар, ложки и тарелку с ароматно пахнущими сладкими лепешками.

– Дайте чаю завариться пять минут, - недовольно сказала она, развернулась и направилась к другому столику.

Тут уж я не сдержала усмешки.

– Кошмар, у нее лицо, будто она килограмм лимонов съела за минуту.

Он захихикал снова, положил в чашку ложку сахара и стал помешивать.

– Так, вернемся к тебе, - начала я снова. – Ты учишься здесь?

– Я учусь в Сорбонне, - ответил мой собеседник, и я подивилась.

– Ого. Ты, наверное, в совершенстве знаешь французский.

– В совершенстве? – улыбнулся он. – Нет. Совершенства нет. A moins que vous ^{(разве что ты)}

Понятия не имею, что он только что сказал, но звучало это весьма красиво.

– На выходные приехали к брату мамы. Он любит устраивать пышные празднества, а после Нового Года, наверное, придется вернуться во Францию.

– Придется? – я помешала сахар. – Ты не хочешь?

– Это идея матери – учиться в Сорбонне. Она сама закончила его, и запихнула туда меня. Отец настаивал на русском образовании, хотя сам он латвиец.

– Да ладно? – я удивилась. – Как интересно! А чего хочешь ты?

Он посмотрел мне в глаза и сказал:

– Будет глупо, если я скажу: тебя? – он склонил голову набок, наблюдая за моим распахнувшимся от удивления ртом, затем посмеялся. – Если ты об образовании, то наверное, все-таки, доучусь в Сорбонне. Там интересно и увлекательно.

– Сколько тебе еще учиться? – все еще не оправившаяся от шока, спросила я.

– Еще год, - ответил он, улыбаясь.

– Тебе… двадцать три? – я ошарашено посмотрела на него.

– Нет, - лаконично ответил он. – Там немного другая система. В Сорбонну принимают с восемнадцати, но в России одиннадцатилетняя система обучения, а за границей – двенадцатилетняя. Я отучился последний класс во французской школе, затем с легкостью поступил. Первая ступень – три года. Как у вас высшее образование, только в России это длится пять лет, а во Франции – три года. Вот мне остался год. Потом, возможно, пойду дальше... Я не знаю. Это сложно.

Впервые за всю нашу беседу я увидела тень беспокойства, залегшую на его лице. Эта тема являлась для него чем-то странным, и я, нахмурившись, не стала выяснять подробностей, а лишь сказала:

– Здорово. Ты молодец, это ведь так сложно – в чужой стране…

На что мой собеседник улыбнулся:

– Я всю жизнь провел в России-Латвии, и с самого детства мама, казалось, знала, что я пойду в Сорбонну. Я с шести лет изучал французский. Так что, мне не было сложно…

– И что ты изучаешь в Сорбонне? – я отпила глоток чая и подивилась его изящному вкусу.

– Государственное право, управление, - просто ответил он. – Это по части отца, факультет выбирал он. – Ладно, а что изучаешь ты?

– Социологию, - улыбнувшись, ответила я. – Хочу помогать обществу и знать о жизни как можно больше.

– Молодец… - он не выглядел удивленным.
– А Лера? Чем занимается она?

– Она тоже учится на социолога, только на втором курсе. Знаешь, это очень удобно – она всячески помогает мне, если что вдруг непонятно.

– Здорово, - ответил мне мой собеседник и ласково улыбнулся.

Нам принесли Маргариту. За поеданием этой чудной пиццы, мы продолжили разговор, и совсем не заметили, как опустел ресторан и как стрелки часов указывали почти на полночь.

Телефон в кармане джинсов пиликнул, и я, подивившись, что он вообще у меня с собой, достала его.

«Ты там живая?» - Лера.

Усмехнувшись, я принялась строчить ответ:

«Все в порядке, мы заболтались. Скоро буду дома, не волнуйся, мам»

На что она ответила:

«Сдалась ты мне»

Я, рассмеявшись, убрала телефон обратно в карман, а мой собеседник поинтересовался:

– Лера беспокоится?

– Да, она решила, что ты маньяк, а я не нашла аргументов, чтобы ее переубедить, - я пожала плечами и улыбнулась.

– Ну теперь-то ты сможешь это сделать, - он подарил мне шикарную улыбку, а я покачала головой:

– По-прежнему неубедительно, - видя, как наигранно оскорбился он, я засмеялась.

– Наверное, пора везти тебя домой, - он ласково посмотрел на меня, и его рука прошлась по моим почти белесым кудрявым волосам. – Они такие красивые. Это натуральный цвет?