Спасите, мафия!
Шрифт:
— Общество навязывают обстоятельства, — подал голос Алексей с извечным пофигизмом.
— Порой стоит быть выше обстоятельств, — заявил Бельфегор с ухмылкой, — и координировать свои поступки не только с навязанной действительностью, но и с тем, чего хочешь достичь.
Народ впал в философию. Убейте меня тапочком… Нет, я понимаю, конечно, о чем они, но как же я не люблю такие заумные разговоры, когда толпа народу пытается с помощью красивых слов выяснить, кто из них умнее! Вот и оставалось мне, равно как и моим сестрам, вяло жевать салаты, надеясь, что гости дорогие скоро свалят куда подальше. Инспектора же вообще в полном афиге взирали на сей беспредел аномалий в поведении и даже порой забывали новый кусок сыра в рот запихнуть. Ну а мафиози, не участвующие в споре, с явным интересом прислушивались
Спор продолжился, Фран троллил братьев Шалиных, Бэл его поддерживал, Мукуро тоже, но его главной «жертвой» стал Шалин-старший, Вадим всё переворачивал с ног на голову и с такой серьезностью говорил о том, что его здесь любят-ценят-уважают-возводят-в-идолы, что мне аж дурно становилось. Алексей же практически ничего не говорил и лишь порой бросал ледяные взгляды на Мукуро, отвечая на какой-нибудь особо едкий его выпад глубокомысленным изречением с двойным дном, после чего к спору присоединялись Бьякуран и, что интересно, Скуало, который за всё это время лишь дважды повысил голос — когда господин Эксцентричность намекал на что-то неприличное. Маня сначала тоже что-то вякала, но после того как Фран ей шепнул (это она мне по секрету вечером поведала), что она глава семьи, а потому не имеет права вмешиваться в подобные разборки и должна сохранять лицо, моя сестра с пылающим гневом взором начала уничтожать канапе и прекратила попытки вмешаться в происходящее.
Наконец, когда чай был допит, а пудинг — захомячен всей этой толпой мозговыносителей, Вадим вдруг вскочил и, прислонив тыльную сторону ладони ко лбу, заявил:
— Это всё так печально! Однако мы вынуждены удалиться, дорогие мои птички! У меня сегодня показ, и я обязан там появиться. Вы, конечно же, знаете, что мое хобби — это мода, и я бываю на всех показах известных кутюрье России, а также на всех показах мод в Орле! А посему позвольте откланяться — я должен одарить своим присутствием и других страждущих! Au revoir, рыбки мои!
Взмахнув лапкой, он скрылся в коридоре, а я облегченно вздохнула: голова у меня болела хуже, чем если бы Скуало целый час орал мне на ухо. Брат этого морального инквизитора тоже поднялся, вытерев губы салфеткой, и заявил:
— До встречи после подписания контракта.
Он последовал за братом, а инспектора и наша мафия поднялись, равно как и мы с сестрами, и мы всей гурьбой пошлепали к выходу. Маня сдержанно благодарила сомнительно уважаемую нами Елену Дмитриевну, а совсем не уважаемая нами Алена Викторовна ака Мымра, начала активно клеиться к нашему местному Фею, закидывая его вопросами о том, где он учился, раз так начитан, и является ли он байкером, раз носит такую одежду. Мукурище мило лыбился и отвечал этой мамзель так, словно решил мимоходом ее очаровать, и ему это, кстати говоря, без труда удалось — она ловила каждое его слово и каждый взгляд, а меня это пробивало на «хи-хи»: всё же влюбленные бабы — точно дуры, не в обиду никому будет сказано. И почему мы всегда идеализируем тех, кто нам нравится? Риторический вопрос. В холле обнаружился Алексей, который, сложив руки на груди, разглядывал висевшую на стене справа репродукцию картины Врубеля «Царевна лебедь», а вот Вадика в опасной близости почему-то не наблюдалось. Инспектора попрощались с нами и свалили куда подальше, причем Алена Викторовна сунула господину Ананасу визиточку и умоляла ей позвонить. Как только за ними закрылась входная дверь, Фей-очаровашка подрулил к Шалину-старшему и выбросил визитку приставучей дамочки в пепельницу, стоявшую на комоде под картиной, а Алексей холодно произнес:
— Я жду брата, он скоро придет.
Мукуро что-то ему сказал, но что именно — для меня осталось тайной, однако Алексей не ответил и вообще не подал виду, что информация была услышана и принята к сведению. Затем к ним подрулили Бэл и Скуало, причем Варийцы выглядели так, будто их мечтой было — разорвать человека перед ними на сотни маленьких кусочков, и Принц, вставший справа от Фея, поигрывая стилетом (они его успокаивают, что ли?), что-то негромко сказал Шалину. Тот едва различимо пожал
плечами, продолжая отрешенно глазеть на картину, а Скуало, остановившийся слева от Ананаса, заорал:— Врой, мусор! Не игнорируй нас! Отвечай, когда к тебе обращаются!
— И ваша семья что-то говорила о манерах? — холодно бросил Алексей, а Бэл, зашишишикав, начал ему что-то негромко втирать, причем Мукуро частенько что-то добавлял, а Скуало негромко (представьте себе) их поддерживал. Если честно, от этой троицы исходила столь жуткая аура, что, будь я на месте Шалина, мечтала бы лишь о том, чтобы ноги унести, причем самым опасным, что интересно, выглядел не пышущий яростью Скуало и не хитро ухмыляющийся, вечно-таинственный Мукуро, с ненавистью смотревший на оппонента, а невысокий, по сравнению с ними, и даже более странно, чем они, выглядевший Бэл в женской тиаре и куртке нараспашку. От него исходила не только ярость, угроза и ненависть, но и безумие, а его ухмылка граничила с обещанием разорвать на месте. Однако Алексей продолжал безразлично смотреть на Царевну-Лебедя и молча выслушивал «наезды» наших «братков». У него нервы что, железобетонные, или их вообще нет?!
— А вот и я! — раздалось за нашими спинами, и я, не оборачиваясь, поняла, что Алексей дождался-таки брата. Причем даже не по голосу, а по интонации: говорить таким тоном может лишь один человек на свете — Вадим Шалин. — Вы заждались меня, мои птенчики, но я вынужден вновь удалиться! И кстати, ваш санузел нуждается в улучшениях: белый кафель на стенах — это слишком уныло и уже не модно!
Блин, и туалет наш раскритиковал, изверг модной индустрии! Что ж ему спокойно на «белом друге» (не при Джессо будет сказано) не сиделось, всё в дизайнерские дебри затягивало? Тоже мне, дитя современных веяний, эпатажа и абстракционизма… Вадим же подрулил к брату и обнял его правую руку, а затем положил голову ему на плечо, причем Алексей на сии действия никак не отреагировал — лишь руки опустил, и всё. Наша же гоп-компашка, сказав напоследок свое веское «ня», присоединилась к нам — фермершам, мирно стоящим в сторонке вонгольцам и их союзникам, а Вадик изрек:
— Братик, пойдем скорее, а то мои дорогие слушатели меня уже заждались! Спорить с этими птенчиками интересно, но они столь скучны, что я предпочту всё же иную компанию. Пойдем, дорогой мой, я так не хочу опаздывать! Ну пожалуйста…
— Идем, — холодно ответил Алексей и направился к двери, бросив нам: — До встречи в сентябре.
— Да-да-да, мы еще обязательно встретимся! — отпустив брата и плывя за ним к двери, при этом размахивая руками, заявил Вадим. Тоже мне, Терминатор! — И встреча эта вам обязательно запомнится! Я всегда оставляю неизгладимые впечатления, особенно если мне…
— Идем, — перебил его Алексей и, распахнув дверь, замер у порога. — Мы сделали всё, что планировали.
— Конечно, братик! — восхищенно изрек Шалин-младший и, обернувшись к нам, помахал черным платком, выуженным явно из рукава, а затем бросил: — И всё же стоит прислушиваться к веяньям моды, а не просто копировать героев аниме! Хотя признаю: косплей получился неплохой. Но мода столь важная вещь, что игнорирование ее приведет к печальным последствиям! Au revoir, господа из аниме «Учитель-мафиози Реборн»!
Блин, он это сказал, гадина! Это месть?! Он с самого начала планировал сказать это, как только я его перебила, чтоб не дать произнести это название?! Видимо, да, потому как он махнул платком еще раз, на этот раз в мою строну, и добавил:
— А также до встречи, моя милая анимешница, признающая себя таковой и покровительствующая этим милым рыбкам! Всем прекрасных снов со мной в главной роли!
Он наконец покинул наш дом, а за ним удалился и его брат, на прощание бросивший непонятно кому:
— Castigo te non quod odio habeam, sed quod amem.
«Наказываю тебя не потому, что ненавижу, а потому, что люблю». Интересно, о чем он? И кому была адресована эта фраза?.. Как только дверь за ним бесшумно закрылась, тишину прорезало злобное шипение моей старшей сестры:
— Ничего сказать нам не хотите?!
Ой, мама… Кажется, мы нарвались…
====== 32) Правда, обиды и выпендреж ======
«Истину следует искать не в призрачных потусторонних областях, не вне времени и пространства, (…), а гораздо ближе, в собственной груди человека». (Карл Маркс)