Спасите ректора

— Спасибо. И… не злитесь. И без очков вам лучше.

И поторопилась скрыться за дверью, пока не наговорила еще больше глупостей. Сняла проклятие с половицы, заперлась в своей комнате и придвинула к себе наброски, из которых должно было родиться мое выступление, но мысли снова и снова возвращались к Рею. Мне действительно было жаль. Возможно, если бы он кричал на меня, топал ногами, возмущался, мне бы не было так стыдно. Но, увы, Мышонок просто молчал. И от этого становилось только еще более тошно.

До самых выходных я упорно избегала ректора Денвера. Даже на совещании села на самый дальний ряд. Стоит признать, он тоже не делал попыток примириться. Хотя, нельзя сказать, что мы ссорились. Но все-таки каждый раз, когда видела его, было неловко. После пар сразу уходила на этаж выше к девчонкам или работала над текстом доклада. Ловила себя на мысли, что по поводу определенных утверждений хочется посоветоваться с Реем, но так и не пошла.

Зато в воскресение отвела душу за все мои страдания. Ровно в восемь часов мы с Энджелом встретились у входа в студенческое общежитие. Мой студент казался мрачнее тучи. Еще бы, я попросила профессоров вызывать его на практикумах как можно активнее. Думаю, начало учебы в университете Гарроуз запомнится ему надолго.

— И? Где эта ваша маркурина? — поинтересовался он.

— Идите за мной, — вручила ему большую корзину. — Наполните ягодами до самого верха — и можете быть свободны.

Мы миновали длинную парковую аллею и углубились на экспериментальные участки. Маркурину мы высаживали в строго отведенном месте. Она любила тень и влагу, поэтому и посадили её у небольшого озерца в тени деревьев.

— Вот, — указала Энджелу на ярко-красные ягодки. — Мелкая, конечно, но уже поспела. Из неё готовят некоторые очень редкие зелья, поэтому будьте аккуратны, не подавите. Удачи, студент Риад.

Я сама расположилась на скамейке с видом на озеро. Вид воды всегда меня успокаивал, помогал обрести душевное равновесие. Вот и сейчас я любовалась чуть зеленоватой водой, низкими ивами, полощущими в ней ветви, яркими птичками, которые вот-вот должны были покинуть наши края. К счастью, день выдался солнечным, и можно было насладиться им, мечтая о лете.

А еще с моей скамьи было отлично видно Энджела. Он, видимо, решил, что задача — легче легкого, потому что скинул форменный пиджак на траву, засучил рукава и… замер удивленно. Еще бы! Только что перед ним была целая поляна маркурин — и вдруг оказалось, что ягодки растут шагах в трех от него, а под ногами — только густая трава. Энджел сделал шаг — ягоды снова спрятались, щеголяя красными бочками подальше от него. Увы, студент Риад не мог похвастаться чистотой помыслов.

— Это вы! — развернулся он ко мне. — Вы заколдовали ягоды, чтобы отомстить!

— Слишком много чести, — фыркнула я. — Открою секрет, маркурина дается в руки только людям, у которых мысли чисты и безмятежны. А если же вами владеют гнев, мстительность, желание устроить кому-то пакость, собрать её будет крайне сложно. Но видите ли, в чем дело, Риад. Пока вы не наберете полную корзину, и шагу отсюда не сделаете, даже если мне придется следить за вами всю ночь.

— Вы сами-то её хоть когда-нибудь собирали? — продолжал пререкаться Энджел.

— Конечно. Хотите, покажу.

— Попытайтесь.

Я подошла к полянке маркурин и представила те красивые туфельки, которые я видела в столичном магазине. Увы, слишком дорогие, но такие прекрасные! Цвета топленого молока, на устойчивом каблучке, с белыми бусинками. Нагнулась — и подцепила маркурину, потому что мое восхищение было искренним, как и желание купить туфельки.

— Теперь вы, — с усмешкой приказала Риаду и вернулась на скамью, а Энджел решил взять ягодки хитростью. Он сел на землю, будто бы совсем не собирался их рвать, закрыл глаза и расслабился. Маркурина тут же показалась, подобралась к нему поближе. Прыжок — и десяток ягодок отправились в корзину, а все остальные спрятались среди зеленой листвы. Энджел снова замер, но теперь маркурина была умнее, если можно так выразиться о ягоде, и не показывалась там, где Энджи мог её достать.

— И все-таки вы жульничаете, — обернулся ко мне.

— В чем же? — спросила я.

— Да во всем! Уверен, вы использовали на ягодах заклинание.

— Нет, слово мага. Все так, как я и сказала. Чистота помыслов.

— Значит, у вас она есть, а у меня — нет?

— Странно, что ты спрашиваешь, — пожала плечами. — Это ведь не я выдала тебя ректору Денверу, а ты меня.

И сама не заметила, как перешла на «ты». Но сложно обращаться на «вы» к мальчишке, который сидит среди ягод маркурины и пытается обвинить меня в недобрых мыслях.

— Я думал, реакция Рея будет более… бурной, — признал он.

— Тебе родители не рассказывали, что случилось с индюком, который приобрел привычку думать?

— Отправился к кухарке на стол? — вдруг улыбнулся Энджи, и я поняла, что между ним и Реем есть едва уловимое сходство. У них похожа улыбка. И черты лица, пусть и слегка.

— Хоть что-то ты знаешь, — улыбнулась в ответ. Увы, к этому моменту моя злость на Энджела Риада прошла, осталась только на себя саму. — Твой брат — взрослый мужчина. Что он, по-твоему, должен был сделать? Уволить меня?

— Конечно, нет, — возмутился Энджи. — Разозлиться, для начала. А он стоял и смотрел так… безразлично.

— И нравится же тебе его злить.

Энджел не ответил. Вместо этого снова безуспешно попытался достать маркурину. Увы, ягода и сейчас не далась в его ладони.

— Декан Дейлис, а чем вам помешал Рей? — поинтересовался он.

— Да ничем. — Еще со студентами это не обсуждала! — Он мне просто не нравится.

— А вы ему нравитесь. Я, наверное, поэтому и сказал.

— Не говори глупостей и занимайся маркуриной, иначе останешься без обеда, а то и без ужина.

Энджел вздохнул и вернулся к ягодам. Нравлюсь? Какая глупость! Увы, даже если определенная симпатия с его стороны и была, теперь её нет. А Энджи сорвал еще несколько ягод маркурины.

— О чем ты думаешь? — спросила я.

— О доме, — обернулся он. — Я скучаю.

Маркурины прильнули к мальчишке, и он ловко принялся наполнять корзину. Вскоре она была полна до верха, и даже подавленных ягодок не было. Я подошла и оценила результат.

— Видимо, сильно скучаешь, — сказала ему.

— Очень, — признал Энджи. — Меня там, конечно, никто не ждет, но дома остались люди, которых знаю с детства. Няня, мой старый учитель, слуги. И мне хотелось бы находиться совсем не здесь.

— Ничего, привыкнешь, — сказала я. — Все привыкают. Первый месяц самый трудный, а потом станет легче. Главное, не ссорься больше с однокурсниками, тебе с ними еще долго и учиться, и жить.

— А вы помирились с Реем? — хитро спросил Энджи.

— Это уже не твоего ума дело. Мне сейчас не до разбирательств с ректором, конференция на носу.