Спаситель Отечества (Другая Цусима)
Шрифт:
В свою очередь, "бородинцы" сумели "вынести" из боевой линии "Микасу" и отправить на дно "Сикисиму". Последней в этот день в принципе не слишком везло - так, в 15.57 уже на 11-м выстреле взорвался снаряд в правом 305-мм орудии носовой башни, после чего башня больше не действовала. А ближе к половине седьмого "Сикисима" просто не сумела пережить нескольких очень уж хорошо легших буквально один за другим залпов пристрелявшихся "Императора Александра III" и "Славы". Русские отчетливо наблюдали ряд попаданий по миделю и в носовую оконечность и большой взрыв в районе носовых казематов среднего калибра, после которых японский броненосец внезапно лег на левый борт и больше уже не выпрямился. В силу скорости затопления и крайне малого числа спасшихся точная причина его гибели до сих пор представляет собой предмет пристального изучения.
"Микаса" также не избежала взрыва собственного снаряда, причем тоже в правом орудии носовой башни. Вернее, взрывов было даже два. Но первый, случившийся еще в 15.49,
Могло показаться странным, что Того поставил против восьми броненосцев Скрыдлова и Безобразова лишь шесть своих кораблей. Но, как пояснял потом сам японский адмирал, его расчет строился на большом числе тяжелых орудий на этой шестерке, которая могла работать на каждый борт 16-ю 305-мм, 8-ю 254-мм и 14-ю 190-мм стволами. Русские же против них имели 32 305-мм пушки на борт, и некоторый перевес у них де-факто был лишь в числе 152-мм орудий - 43 против 26 у японцев. Но вряд ли критичный, как думал перед боем Того, будучи при этом уверенным в низком качестве русских снарядов и превосходстве его собственного боезапаса. О принятых противником мерах по приведению в божеский вид и своей артиллерии (особенно шестидюймовок Канэ с их хронически ломавшимися подъемными механизмами), и особенно того, чем она стреляет, японскому адмиралу к моменту начала Цусимского сражения еще не было известно.
Помимо того, командующий Объединенным флотом не без оснований полагал, что Камимура с его восьмеркой крейсеров быстро расправится с отрядом Великого князя и окажет необходимую помощь уже его собственным силам. Однако и этому ожиданию не суждено было сбыться. Как минимум, сбыться полностью.
Действительно, корабли отряда под предводительством Александра Михайловича, говоря поэтическим языком, вытерпели на себе в тот день основную ярость японского огня. Да, на их стороне было превосходство в могуществе орудий главного калибра над противостоящими им броненосными крейсерами противника (24 десятидюймовки против всего одной пушки того же калибра и 29 восьмидюймовых). Но это лобовое сравнение не учитывало бОльшую скорострельность японских орудий, а также куда более обширные среднекалиберные батареи оппонентов - 54 ствола на борт против всего 20 у русских. К тому же площадь бронирования японских кораблей делала их гораздо лучше приспособленными для эскадренного боя. И именно за врагом в данном конкретном случае было преимущество в скорости, доходившее минимум до 3-4 узлов.
Все плюсы и минусы своего отряда Великий князь осознавал прекрасно - как и то, какую тактику скорее всего применят против него японцы. И единственным приемлемым выходом в сложившейся боевой ситуации Александр Михайлович счел решение пожертвовать наименее ценными боевыми единицами, выведя их в голову своей колонны. Роль "агнцев на заклание" закономерно досталась двум броненосцам береговой обороны. Но и "Ростислав" при этом сохранил позицию флагманского корабля - со своей по-черноморски основательной броней он был, пожалуй, лучшим выбором главного изначального "магнита" для японских снарядов. А пока эти три корабля намеренно подставлялись под массированный огонь врага, замыкающие строй "Пересвет", "Ослябя" и "Двенадцать Апостолов" с их самыми современными, скорострельными и дальнобойными башенными установками должны были постараться выбить у Камимуры как можно больше кораблей. При этом подобно 1-му отряду Скрыдлова расстановка сил в отряде Великого князя позволяла иметь три группы по два корабля для одновременного сосредоточения восьми 254-мм и шести-семи 152-мм орудий по любым трем доступным целям.
Тем не менее, первый раунд в данном конкретном противостоянии закономерно остался за Камимурой. К четырем часам дня сконцентрированный японский огонь буквально сожрал "Ростислав" и "Адмирала Сенявина" и лишь немного не успел "дожевать" "Ушакова". Общее состояние второго и уже последнего в отряде броненосца береговой обороны к тому моменту можно было описать разве что словами "краше в гроб кладут": изуродованные надстройки, пробоины в не прикрытых броней оконечностях, через которые то и дело вливалась вода, и бушующий на юте пожар, с которым никак не могли справиться аварийные
партии. А единственными стреляющими по врагу оставались неведомо каким чудом уцелевшие 75-мм пушка и пара 47-мм скорострелок (эти - скорее уже от отчаяния).Но "Ушакова", можно сказать, спас положенный под его корму вражеский снаряд, временно заклинивший руль и заставивший корабль описывать циркуляцию. Увы, ее направление оказалось в строну противника, а в завершающем витке, убравшем, наконец, броненосец за остатки русской боевой линии, еще и чуть не привело к столкновению с "Ослябей". Однако при этом бравый кораблик, словно оправдывая начертанную на его борту знаменитую фамилию, еще умудрился на циркуляции выпалить по японцам из двух сохранившихся 152-мм пушек нестрелявшего левого борта, из одной даже попав в "Асаму". Несколько же угодивших в столь удобно подставившуюся цель японских снарядов лишь искорежили надводный борт в корме и спардек, "заглушив" заодно ту самую меткую шестидюймовку - но этим и ограничились.
В отличие от близкого по конструкции "Сисоя", тоже ставшего жертвой Цусимы, "Ростислав" уходил на дно почти без крена, хотя и с изрядным дифферентом на нос. Это позволило "Всаднику" успеть снять с него значительную часть экипажа во главе с вице-адмиралом Романовым. Остатки людей с тонущего броненосца "добирал" "Гайдамак", до того поднявший из воды немногих спасшихся с перевернувшегося "Адмирала Сенявина". Увы, отказ Небогатова от одного из минных крейсеров определенно оказался пророческим...
Александр Михайлович уже был дважды ранен (левая рука потом беспокоила его еще несколько лет, а шрам на виске остался на всю жизнь), но отлеживаться в лазарете отказался и приказал переправить его на "Двенадцать Апостолов". Бой для себя он еще не считал законченным. Тем более что ожесточенная перестрелка с Камимурой отнюдь не была "игрой в одни ворота" и русские моряки под его началом тоже смогли добиться ряда успехов.
Так вышло, что еще одним "козырем в рукаве" Великого князя была, пожалуй, лучшая, чем в среднем по эскадре, квалификация артиллеристов на кораблях его отряда. "Ростислав", к примеру, в свою бытность на Черном море постоянно входил в число отличников по боевой подготовке. Таковым же, по сути, являлся и "Ослябя", где железной рукой рулил суровый и требовательный капитан В.И.Бэр. Комендоры "Ушакова" и "Сенявина" приобрели немалый опыт за долгое время пребывания в Учебном артиллерийском отряде. "Пересвет", хоть в мирное время и не блистал на учениях, успел хлебнуть военного лиха полной ложкой - и его экипаж уже кое-что умел. А на "Двенадцать Апостолов" при комплектовании эскадры были переведены расчеты орудий с "Генерала-адмирала Апраксина", хорошо знакомые и со скорострелками Канэ, и с "электрическими" башнями производства Путиловского завода.
Учитывая изложенное, вряд ли стоило удивляться тому, что "Ростислав" с "Сенявиным" до своей гибели успели крепко потрепать "Идзумо" - жаль лишь, что не до смерти. Но одних только попаданий десятидюймовыми снарядами флагман японского отряда успел получить уже 8 штук, а число убитых и раненых на нем перевалило за полсотни. Тем не менее, свое место в строю он пока еще сохранял.
Зато шедшей второй "Асаме" наконец-то аукнулось и за "Варяг", и за "Победу". Разумеется, тому был причиной отнюдь не единичный снаряд с "Ушакова", хотя и он внес свою лепту. Просто так вышло, что "Асама" хронически ловила недолеты по "Идзумо" - и наловила их аж пять штук, причем четыре из них в корму. Хотя подобная кучность наводила на мысли, что один из русских броненосцев, скорее всего "Адмирал Сенявин", соблазнившись удачной наводкой и игнорируя изначальный приказ, какое-то время бил по этому японскому кораблю вполне осознанно. На "Асаме" дважды выходил из строя рулевой привод, вынуждая крейсер временно покидать колонну для исправления повреждений, корма осела на шесть футов, а вода была даже на средней палубе, доходя почти до пояса. "Ушаковский" же снаряд, разорвавшийся у основания кормовой дымовой трубы и попортивший своими осколками сразу три котла, по сути поставил точку на дальнейшем участии крейсера в сражении, вынудив "японца" примерно в 16.10 окончательно уйти к ближайшей базе для починки. Интересно, что, несмотря на такие повреждения, потери в экипаже "Асамы" оказались сравнительно невелики - 8 убитых и втрое больше раненых.
Еще одной пострадавшей стала "Адзума", из-за своего характерного силуэта с далеко отстоящей третьей трубой показавшаяся в завязке боя очень уж удобной целью паре "Адмирал Ушаков"-"Пересвет". От этих двух кораблей крейсеру досталось 18 снарядов, из них 9 десятидюймовых и 5 шестидюймовых. На "Адзуме" от русского огня еще в 14.47 вышла из строя одна восьмидюймовка в кормовой башне (254-мм снарядом ей погнуло ствол), успев сделать всего 19 выстрелов. А носовую башню в 15.35 заклинило листом брони барбета, сдвинутым вверх и перекошенным от ввинтившейся в стык между плитами бронебойной "болванки". К сожалению, русские снаряды порой "по старой привычке" не взрывались, несмотря на все принятые меры, а иначе эффект от пробития брони рядом с действующим элеватором боезапаса мог быть куда как весомее... Тем не менее, эта башня впоследствии располагала возможностью вести огонь лишь в очень узком, примерно 6-7 градусов, диапазоне курсовых углов, выпустив до конца дня не более двух десятков снарядов.