Спаситель Отечества (Другая Цусима)

Помимо того, к 16.30 крейсер лишился двух шестидюймовых пушек и трех 76-миллиметровых, причем взрыв 10-дюймового снаряда убил весь расчет в верхнем кормовом каземате левого борта, а также ранил старшего офицера и еще 8 человек на кормовом мостике. Да и в целом "Адзума" имела наибольшие людские потери среди своих "коллег" - более 60 убитых и раненых. Но, как и "Идзумо", продолжала идти вперед и сражаться.

"Ивате", хоть и не обстреливался в первой фазе боя специально, но порой принимал на себя перелеты по "Адзуме". Тем не менее, все его повреждения (две разбитых каюты в корме, сорванная грузовая стрела на грот-мачте и пробитая дымовая труба) и людские потери (полтора десятка раненых) не влияли сколь-нибудь существенно на боеспособность. В целом лишь случайными и пока не несущими особой угрозы были также единичные попадания в "Якумо" и "Токиву".

А вот "Ниссин" в тот день, можно сказать, "сполна испил чашу скорби". Камимуру по сути подводила излишняя длина боевой линии его отряда, из-за которой ее хвост при всех попытках охвата головы колонны противника продолжал оставаться в зоне надежного действия орудий концевых броненосцев А.М.Романова. И "Двенадцать Апостолов" с "Ослябей" не замедлили воспользоваться этим для расстрела корабля младшего флагмана Х.Симамуры - тем более что расчеты его орудий в этот раз не блистали меткостью ответного огня. Сказывалось то, что в свое время вице-адмирал С.Мису вытребовал бОльшую часть опытных комендоров с "Ниссина" на новейший "Ивами". И, видимо, именно это же объясняло успехи последнего в бою с броненосцами Безобразова.

Не исключено, что один из этих переведенных моряков был прирожденным везунчиком, щедро делившимся удачливостью со своим прежним кораблем. И в его отсутствие на "Ниссин" обрушились все беды мира. В такое легко можно было поверить, когда в 14.40 взорвавшийся в стволе одной из пушек носовой башни снаряд вывел из строя и само это орудие, и башню в целом, и ряд офицеров и нижних чинов на носовом мостике крейсера. При этом гибель артиллерийского офицера Исороку Ямомото, выброшенного взрывом за борт, определенно не шла на пользу точности собственной стрельбы корабля [примечание 6].

Всего в "Ниссин" русской стороной было отмечено семь достоверных попаданий десятидюймовых снарядов, из которых японцы затем подтверждали лишь шесть. Но фатальным для японского крейсера стал выстрел с "Осляби", который сами русские поначалу сочли очень близким недолетом. В действительности же бронебойный 254-мм снаряд, упавший в 15.43 у борта "Ниссина", прошел под нижней кромкой броневого пояса, перемолов конструкции двойного борта и внутренние переборки. И очутился в погребе носовой башни, запасы снарядов в котором были расстреляны едва ли на четверть. В отличие от попавшего в барбет "Адзумы", этот снаряд взорвался...

Последовавшей детонацией боекомплекта "Ниссин" разломило на две части. Носовая затонула почти сразу, а вот корма еще какое-то время держалась на воде, позволив части экипажа спастись - и позже нарисовать точную картину причин гибели крейсера. Тем временем под могучее, исторгнутое матросскими глотками не по приказу, а от чистого сердца "Ура!" "Двенадцать Апостолов" и "Ослябя" уже разворачивали свои стволы в сторону пока еще мало поврежденного "Касуги".

Гибель "Ниссина", конечно, показала, сколь опасным для броненосных крейсеров может стать противостояние с броненосцами, пусть даже и "облегченными". Однако, как бы там ни было, к половине пятого положение отряда Великого князя стоило охарактеризовать как отчаянное - против шести кораблей противника у него оставалось только три своих. Но корректировку в этот расклад внес Иессен...

Изначально в этом бою семь русских крейсеров (не считая корабли Небогатова и "Жемчуг" с "Изумрудом" с их особой задачей) противостояли трем боевым отрядам врага, насчитывавшим дюжину кораблей - Третьему, Четвертому и Шестому. Впрочем, видя, как разделены русские силы, японцы тоже переформировались. И в итоге иессеновским "Баяну", "России" и "Громобою" довелось сражаться с шестью самыми современными японскими бронепалубниками - Третьим отрядом вице-адмирала С.Дэвы ("Касаги", "Читосе", "Такасаго", "Отова") и присоединившимся к ним "Цусимой" и "Нийтакой" из состава Четвертого отряда.

Похоже, после боя 1 августа японцы как-то совсем уж пренебрежительно относились к выжившим в нем владивостокским крейсерам типа "Россия", даже вкупе с более совершенным "Баяном". Корабли Дэвы лезли на них столь же бесстрашно, сколь и неосмотрительно, видимо, не зная доподлинно о модернизациях, которые претерпел их противник, и рассчитывая, что численный перевес сыграет свою роль. А, возможно, еще и наделяясь на шесть восьмидюймовых пушек на "собачках" как на главный аргумент против бортовой брони и таких же орудий русских крейсеров.

Увы, этот расчет не оправдался. А Иессену, которого за глаза уже втихую называли "крейсерской погибелью", наконец-то представился шанс доказать, что он может нести беду не только собственным кораблям. И своими последующими действиями он и правда смог полностью дезавуировать данную ему обидную кличку. "Баян", "Россия" и "Громобой" прошли через противников как горячий нож сквозь масло, чуть меньше чем за два часа успев отправить на дно "Такачихо" и "Цусиму". Тяжело поврежденным "Касаги" и "Отове" к компании единственных сравнительно мало пострадавших - "Читосе" и "Нийтаки" - пришлось, пока еще сохранялась такая возможность, убраться для починки в ближайшую удобную бухту у берегов Цусимы. Там они и пробыли до 9 часов утра следующего дня - кроме вынужденного еще подзадержаться "Касаги". Главными потерями Иессена в этом фрагменте боя стали выбитые носовая восьмидюймовка и три 152-мм пушки на "России", одно шестидюймовое орудие на "Громобое", а также ряд поврежденных мелких пушек и несколько близких к ватерлинии пробоин в бортах на всех трех крейсерах. Но все это, как и прочие попадания в русские корабли, пока не представляло для них особой опасности.

Расправившись с силами Дэвы, Карл Петрович ринулся на выручку Великому князю, терпящему жестокий урон от вдвое превосходящего его числом противника. И с прибытием "Баяна", "России" и "Громобоя", которые Иессен к концу пятого часа вывел впереди броненосцев, в голову русской колонны, отряд Александра Михайловича, можно сказать, возродился, словно Феникс из пепла. Камимуре же взять "субститутов" взамен выбитых русским огнем было уже неоткуда...

Прибытие относительно "свежего" подкрепления не могло не сказаться на результатах данной конкретной схватки. Наконец-то у русских "дошли руки" до "Ивате", который словил от "России" и "Громобоя" несколько 203-мм снарядов чуть выше ватерлинии, два пробивших поясную 89-мм броню в носу и одно подводное попадание там же. Из-за крена и начавшихся затоплений (уровень воды в некоторых отделениях доходил до трех-четырех футов) этот крейсер около 18.10 вынужден был временно выйти из боя для заделки пробоин.

По той же причине в 18.54 отряд Камимуры лишился и "Адзумы". Правда, на ней десятидюймовый снаряд с броненосца "Двенадцать Апостолов", ставшего новым кораблем-флагманом остатков отряда Великого князя, проделал подводную дыру в корме. Ее результатом стало затопление отсека подводных минных аппаратов, поступление воды в погреб кормовой башни и машинное отделение через пробоины в переборках и осколки, заклинившие подшипник левого гребного вала, - не самые приятные вещи для их исправления под огнем противника.

А в 19.23 настал черед и "Идзумо". Флагманскому кораблю Камимуры в Цусимском сражении долго везло, но предел есть всему. Для данного японского крейсера он наступил с 203-мм снарядом с "Баяна", который пробил верхнюю и батарейную палубу, пролетел вдоль броневой и через дымоход проник в котельное отделение. Взрыв, почти что ополовинивший котельные мощности корабля и отправивший к Аматерасу два десятка кочегаров, вынудил, наконец, и "Идзумо" оставить поле боя. Следом за ним, не желая оставаться одни против пяти русских кораблей ("Пересвет" к тому времени из-за ряда неприятных попаданий в небронированную носовую оконечность тоже на время покинул боевую линию), наладились и три оставшихся броненосных крейсера японцев.