Спаситель
Шрифт:
Скорее она сомневалась, что они смогли бы сохранить отношения, если бы он выжил.
И так... здесь.
В этой коробке.
Висит на кронштейне на вешалке из «Мейси».
Она вытащила вешалку и расправила брюки. На следующий день после Дня Благодарения объявили Черную Пятницу, и она заставила Герри пойти с ней в торговый центр, чтобы потратить сбережения в мужском отделе. У него даже не было костюма для собеседований. Он ходил в «Биомед» в джинсах и толстовке из Гарварда с дыркой на рукаве. С другой стороны, когда ты гений, и тебя нанимают не за твой вкус в одежде, разве имеют значение темно–синий
Герри мог быть странным. Не интересовался тем, что обычно занимало других.
Он был занозой в заднице, если честно.
Но Боже, его мозг. У него был самый великолепный мозг. И думая о нем, Сара поняла, что его ум – вот что привлекло ее. Он также выделялся, как и мужчина–манекенщик: необычной комбинацией характерных черт, которая сделала его поразительным, особенным человеком.
Хотя, боже, тот поход по магазинам. Эта поездка стала первым намеком на кризис в их отношениях. Или, скорее... первый маячок, который стал сознательной мыслью, а не тягостным чувством, которое она до этого игнорировала.
Очевидно, что он ни разу не надел этот костюм. С трудом примерил его, чтобы поскорее возвратиться сюда, вернуться к своему кабинету, своему компьютеру, своей работе.
Проведя рукой по брюкам, Сара почувствовала гладкость тонкой шерсти. На нижней части брюк еще не было манжет, потому что они нуждались в подгонке, но она знала, что не стоит настаивать на ожидании в магазине, пока портной в магазине закончит с другим покупателем.
Будет еще время, сказала она тогда себе.
Нет. Это время так и не наступило.
Выругавшись, она наклонилась к ящику и взяла пиджак, вытаскивая его…
Что–то выпало на голые половицы.
Конверт.
Нейт понятия не имел, где он или что творит.
Так, ладно, он был где–то в лесу, и было холодно. О, очень–очень холодно. На нем была чужая парка, пухлая, словно облако. Чужие рубашка и брюки, огромные с точки зрения размера и все же ему впору. Чужое нижнее белье. Чужие ботинки.
Он пробыл здесь уже три часа сорок пять минут. Плюс–минус.
Поэтому было время привыкнуть к тому, что ему не нравится смотреть по сторонам. Слишком большая перспектива, и вид ошеломлял: тонкие деревья, пушистые деревья, колючие заросли, ощущение, что в любом направлении можно было пройти неисчислимое расстояние. И ему действительно не нравилось смотреть на огромное небо над головой: бесчисленное количество маленьких светящихся точек, сияющих в густой черноте, вселяло страх, что он оторвется от земли и затеряется в вышине.
И запахи. Его мозг не мог справиться со сложным букетом запахов – земли, животных и воздуха. Сердце гулко билось, будто его преследовали, в парке было слишком жарко, его глаза метались повсюду, и от этого кружилась голова.
С другой стороны, он потрудился на славу.
Когда его глаза увлажнились, он потер их нетерпеливо. Холодный сухой ветер. Да, в нем и была причина.
Он абсолютно точно не плакал. От страха или того, насколько велик мир. Из–за гнева, что у него украли двадцать лет жизни. От грусти, что он оказался в лесу ради своей мамэн.
– Они вот–вот должны прибыть, – послышался
женский голос. – В любую минуту.Нейт оглянулся через плечо. Хекс – женщина, которую держали в той же лаборатории, что и его мамэн, стояла спиной к ветру. Ее короткие волосы были взъерошены порывами холодного воздуха, движущимися то в одну сторону… то в другую. Одетая в черную кожу, и лицо ее было мрачным.
Он спрашивал себя: если бы его мамэн выжила, она бы также ожесточилась за эти два десятилетия, как и эта женщина? Или осталась бы такой же, какой он ее помнил: доброй, нежной, но пугливой.
Он хотел спросить, что вспомнила Хекс о его мамэн и лаборатории, хотя вряд ли он хотел знать. Он сам достаточно повидал. На себе все вытерпел.
– Ты пережила это? – спросил он хрипло. – То, что они сделали с нами?
Женщина не сразу ответила.
– Нет. Я не часто об этом думаю, но вряд ли потому, что справилась с пережитым.
– Со мной все будет хорошо?
– Да. Это я тебе обещаю.
Нейт вздрогнул и взял себя в руки... а затем посмотрел на простой сосновый гроб, который поставили на платформу на поляне. Он собственноручно сделал ее из деревьев, которые он вырубил топором и обточил, как мог.
Ладони разодраны. Работа вышла неопрятной. А запах сосновой смолы все еще густо витал в воздухе.
Но он сам подготовил костер. Как положено.
Гроб только появился, минут двадцать назад. Мёрдер и Джон привезли его на поляну на заднем сидении красивого грузовика, и они уехали, чтобы вернуть машину...
Одна за другой на поляне материализовались две фигуры. Мёрдер и Джон снова появились.
– Привет, сынок, – сказал Мёрдер, когда подошел к ним.
Они обнялись, и мужчина сказал:
– Ты отлично справился. Хорошая работа.
Нейт достал руки из карманов. Он хотел что–то сказать, но задохнулся. Хотя разодранные ладони говорили сами за себя.
Мёрдер сжал его плечо, а потом Джон тоже его обнял. Когда мужчины отступили, он пожалел, что здесь нет Сары. Хотя… какой в этом смысл.
Ну, кроме того, что она нашла его. Помогла освободить его. Заботилась о нем.
Он скучал по ее присутствию, словно она была членом семьи.
Нейт глубоко вздохнул и уставился на гроб. Пока он находился в учебном центре, он спрашивал всех, кто навещал его, как они чтят своих покойных. У людей были одни традиции, у симпатов – другие. У вампиров – третьи. Через пару ночей люди начали искать его, чтобы поделиться своими историями. К нему приходил доджен. Две Тени.
А потом мужчина с черно–белыми волосами, похожий на вампира, но который, как он позже узнал, был на самом деле падшим ангелом.
Настоящий, живой падший ангел. Это ли не волшебство.
Нейт никогда раньше не встречал ангела. Кроме его мамэн, конечно.
На самом деле, он не встречал много людей.
Падший ангел дал ему лучший совет. Он сказал, что не существует правильного или неправильного способа почтить память погибших. Живые могли отдать дань уважения любым способом. Важно лишь то, что умерший отошел в загробную жизнь на волне любви.