Спасительница волшебных книг

Тахир тем временем выхватил штуку, похожую на заржавленный болт, лихо крутанул ее в пальцах; «болт» полыхнул голубым пламенем, и Бармалан зашатался и осел на землю, ухватив себя за горло. Его глаза вылезли из орбит.

– Узнаешь артефакт? – усмехнулся Тахир. – Интерфектор, что ты украл у меня. А его у тебя украл один ловкий воришка. Мне удалось найти и воришку, – он махнул в сторону Тайка, – и артефакт.

И тут я вспомнила, где раньше видела эту штуку! Ее показывал мне Тайк. Он хвастался, что украл у мага в трактире артефакт, который развеивает любое магическое заклинание. Выходит, Тайк свистнул его у Бармалана. А Тахир нашел Тайка и зачем-то притащил его с собой!

Я перевела дух. Кажется, дело идет на лад. Один злой маг прищучил другого. Еще непонятно, кто из этих двоих представляет большую опасность, но теперь магия нас не удерживает; нужно изловчиться и сбежать из подвала, а эти двое пускай между собой разбираются.

Вот только как вытащить детей, и Эвана, и другие волшебные книги!

Тахир подошел к Бармалану и склонился над ним, ухмыляясь с мрачным торжеством. Схватил его за грудки и приподнял:

– Кому ты продал Алоли?!

Бармалан расхохотался каркающим смехом.

– От меня ты ничего не узнаешь.

Маги начали препираться, сыпя цветистыми угрозами, Тахир тряс Бармалана как грушу, а я повернулась к Тайку:

– Пока эти двое заняты, ты можешь вывести детей и захватить те книги? – спросила я его шепотом. Сама бы я сейчас не справилась; я охромела после падения и боялась сделать хоть шаг, а Матеус выглядел совсем плохо – на его лице вздулись красные полосы ожогов, он дышал неглубоко и болезненно морщился, когда двигался – я боялась, что он переломал ребра.

Доблестного героя из него не вышло, но я этому только радовалась – мне он нужен живым, и вовсе не хотелось, чтобы он и дальше лез на рожон.

Матеус присел рядом с нами и прошептал:

– Действуем вместе. Я хватаю детей, а ты книги.

– Запросто! – согласился Тайк.

Мальчишки жалобно смотрели на нас из-за шкафа и боялись носы высунуть. Чтобы до них добраться, нужно было проскользнуть мимо двух сцепившихся колдунов.

Тайк спокойненько поднялся и начал собирать волшебные книги, обращая на магов не больше внимания, чем на дерущихся собак.

Матеус перепрыгнул через постамент – пошатнулся, когда приземлился на ноги, а я охнула, – но выпрямился, схватил детей за плечи и подтолкнул по направлению к двери. Мальчишки, спотыкаясь, бросились вперед.

А спор между магами нагревался. Казалось, Бармалан полностью во власти Тахира – он не мог прибегнуть к магии, он выглядел жалко и страшно, как крыса, загнанная в угол.

И поступил, как крыса.

Когда Тахир в очередной раз поднял его за шиворот, он извернулся и укусил Тахира в нос.

Тахир вскинул руки; с кончиков пальцев посыпались искры, а Бармалан изо всех сил ударил его в живот.

Там, где магия оказалась бессильна, победили хитрость и подлость.

К моим ногам подкатился магический «болт»–интерфактор; я подняла его и тут же уронила – артефакт оказался раскаленным.

Матеус толкнул детей к двери, и в следующий миг гулко ухнуло, громыхнуло, а нас разметало по лаборатории – меня, Тайка, Матеуса, Тахира и книги!

От удара о стену я на миг потеряла сознание, а когда открыла глаза, увидела печальную картину: Бармалан стоял, выпрямившись во весь рост, и беззвучно хохотал. Вокруг него закручивались тугие черные спирали – теперь он вновь мог прибегнуть к магии, и он этим воспользовался.

– Никчемный пафосный старик! – бросил он в сторону Тахира, который недвижно лежал возле постамента. – Я обращу тебя в книгу первым, и продам тому же покупателю, кто купил твою дочь.

Он прошел к постаменту, походя пнув Тахира в бок, и продолжил приготовления к ритуалу.

Я поискала глазами Матеуса, а когда нашла, окоченела. Он обмяк возле книжного шкафа, по виску стекал а струйка крови.

Матеус пошевелился, открыл глаза, попытался встать. Жив! От сердца немного отлегло.

Но в комнате не было ни Тайка, ни детей; значит, они сумели улизнуть! И позовут на помощь. Но кого? Кто в этом сонном городе справится с обезумевшим Бармаланом?

Бармалан, кряхтя, поднял Тахира и попытался затащить колдуна на постамент. Тахир пришел в себя и начал слабо отбиваться.

– Дай сюда! – сказал Бармалан, не глядя в мою сторону, и требовательно протянул руку. «Болт» сам прыгнул к нему в ладонь. Бармалан сунул его в карман и продолжил затаскивать Тахира на постамент. Тот трепыхался, но взгляд его был затуманен.

Далеко в коридоре послышался неторопливый стук и шаги. Бармалан замер, насторожился; поднял руку и скрючил пальцы, готовясь встретить разрядом колдовства любого, кто сюда явится.

Я с надеждой смотрела на дверь. Тайк вернулся? С подмогой?

В проеме показалась черная, скрюченная, косматая тень.

– Что же вы тут натворили, детишки неразумные, – печально сказала Таффита и шагнула внутрь. Она оперлась о клюку и «осмотрела» комнату слепыми глазами.

– Иду-бреду себе, а тут мальчишки, кричат-вопят, – помоги, Зою убивают! – бормотала она. – Я и думаю: что за шум, что за беда? Надо заглянуть, разобраться, приструнить...

Она казалось совершенно безумной.

Бармалан, недолго думая, метнул в нее огненный шар. Таффита небрежно махнула клюкой, шар рассыпался искрами.

– Таффита ар-Магна! – вдруг ожил Тахир и попытался встать на колени и преклонить голову в знак уважения.

– Здравствуй дружок, – приветливо сказала Таффита. – Давно не виделись. Ты лежи, лежи, не вставай.

– Старая ведьма! Что ты тут делаешь? – зашипел Бармалан и полез в карман за анти-магическим артефактом. Но не успел.

– Навожу порядок, – вздохнула старуха, достала платок и вытерла лоб. А потом тряхнула платком, и на Бармалана упала белесая, едва видимая паутина. Он закричал так, как будто его резали на кусочки. Он корчился и смахивал с себя туманные клочья, и потом уставился на Таффиту выпученными глазами, зашевелил пальцами, и в старуху полетели огненные стрелы.

Таффита красиво взмахнула клюкой, описав полугруг; перед ней соткалась сияющая голубоватая завеса. Часть стрел завязли в ней и упали на пол тлеющими угольками, но пять или шесть стрел пронзили завесу и впились в худое старушечье тело. Таффита охнула от боли и осела.

Сияющий занавес вспыхнул и погас, клюка отлетела в угол.

– Таффита! – я бросилась, не обращая внимания на стреляющую боль в ногах.

Села на пол и положила ее голову на колени. Старуха смертельно побледнела, моргнула; черная поволока пропала, и глаза Таффиты оказались небесно-голубыми.