Спасительница волшебных книг

– Свяжитесь с консулом, – твердила я.

– Уже, – сказал стряпчий. – Мы отправили к нему почтового голубя. Но если ответ не придет в течение трех дней, вас будут судить и вынесут приговор на сессии выездного суда. С правосудием у нас не затягивают. Закон – суровый и нетерпеливый властелин и не терпит промедления.

– Какой... приговор?

Стряпчий вздохнул, снял очки и задумчиво погрыз дужку.

– Воришек, пойманных с поличным, подвергают лишению части тела. Дело осложняется тем, что пострадавший – колдун. Поэтому будут действовать особые уложения, не предусматривающие снисхождения. Но не беспокойтесь, я понимаю, в какой ситуации вы очутились. Иноземка, которая еще не освоилась в нашем мире. Я буду просить наказания помягче. Вы красивая девушка. – он бегло, равнодушно посмотрел на меня. – Без ушей вы потеряете значительную часть своей красоты.

Без ушей! Я не верила своим ушам, которых мне грозило лишиться.

Конечно, кое-что я знала о законах Эленвейла. И на курсах адаптации нам рассказывали. Так, мимоходом. Пару занятий этой теме посвятили.

«Это, ребятки, вам вряд ли понадобится, – приговаривал преподаватель. – Вы же все у нас хорошие. Пока еще никто из наших с законами Эленвейла не конфликтовал, и вы не будете, правда? Законы Эленвейла суровы, но вы иномирцы. Вас, случись что, просто депортируют».

Да что он знал, этот преподаватель!

– Думаю, мы обойдемся рукой. Левой. Вы же правша? Значит, нестрашно.

Нестрашно?! Еще как страшно!

Меня начала бить дрожь. Левая рука неожиданно зачесалась. Я поскребла ладонь о край койки.

– Да, у нас суровые законы, – продолжал стряпчий, отметив мой нервный жест. – Но именно они помогают обеспечить в нашем мире порядок и благоденствие, которых, как мне известно, так недостает в вашем мире.

Что он городит, крыса судебная?! История показывает, что суровые наказания никогда не останавливали преступников! Ни гильотина, ни костер, ни публичная порка не сдерживают преступность. Да что далеко ходить: в местных тавернах нагло орудуют воришки! Ничего они не боятся.

Но эленвейлцы пока не желали отказываться от своих заблуждений.

– Как только придет ответ от консула, я вам сообщу. День уже прошел, еще два ждем.

Стряпчий собрал бумаги, сунул в папку и напоследок подбодрил меня:

– Не падайте духом, госпожа Зоя. Ну отсекут у вас руку, подумаешь! Вторая-то останется при вас. Экзекуция проводится быстро, без лишней жестокости. Не топором, как в прошлые времена, а особым инструментом с острым лезвием и мощной пружиной. И потом не будет прижигания кипящим маслом, нет-нет! Доктор наложит вам швы. Мы же не темное средневековое государство! Мы живем в просвещенном мире и руководствуемся принципами гуманности. Вам дадут легкое обезболивающее, и потом за вашим состоянием будет следить доктор. Вы извлечете нужный урок и больше не будете преступать закон. И принесете это знание в ваш мир. Вам есть чему у нас поучиться!

Стряпчий ушел, а я продолжала сидеть на койке, оглушенная новостями. Мне было страшно, как никогда. Вот попала как кур в ощип!

О таких ситуациях слышать приходилось. Они случаются и в нашем мире. Беспечным туристам подбрасывают наркотики, а потом упекают в тюрьму или даже казнят.

А мне подбросили магический шар! И если консул не придет на помощь – страшно подумать, меня искалечат, лишат руки!

Я судорожно ухватила правой рукой несчастную конечность. Бедная, бедная моя рука! Такая красивая, ловкая, с длинными пальцами! Мне больше не делать на ней маникюр, не надевать кольца. Как я буду без руки? Она столько умеет!

...Ну, положим, не так уж много она умеет. Нажимать клавиши компьютера, носить сумки, переворачивать лопаткой котлеты на сковороде… и все. Я жительница современного мегаполиса, работаю головой, а не руками. Но все равно я к ним горячо привязана!

Дикие люди, дикие нравы!

Вот тебе и волшебный Эленвейл. Волшебство тут какое-то темное, нехорошее.

Похоже, судьба окончательно отвернулась от меня. Моя «несчастливая планида» сошла с орбиты! Это настоящая катастрофа. Права, права была моя мама! Сбылись ее предсказания. Ее дочь-растяпа в чужом мире попала в такой переплет, что и не выкарабкаться.

Я не смогла уснуть в ту ночь. От невыносимой тревоги меряла тесную камеру шагами, пыталась дотянуться до окна. Простукивала стены в глупой надежде вынуть камень и сбежать.

В конце концов надзирателю надоели звуки из моей камеры, и он вежливо попросил меня утихнуть, потому что я мешала ему спать.

Время тянулось бесконечно. Два дня превратились в два века. Я сидела на койке в тупом оцепенении, иногда ела, пила, но вскакивала от любого шороха и звука шагов в коридоре.

Где же ответ от консула? Он обязан что-то сделать!

На исходе второго дня в камеру опять явился стряпчий. Он принес дурные вести.

– Увы, мы не получили ответа от вашего консула. Нам написал его помощник. Господин Цейс уехал отдыхать на морское побережье, связаться с ним не удалось, а его помощник не в курсе вашего дела и отказался брать на себя ответственность. Он согласился с тем, что ваше дело будет слушаться, как положено. Поэтому уже нынче вечером состоится суд.

Я не особо удивилась, так как подготовила себя к самому худшему. Но мысленно послала консулу столько крепких проклятий, что, если бы они действовали, он должен был утонуть, попасть в пасть дракону или сгореть в адском пламени.

– За вами придут через час и отведут в комнату для слушаний, – объяснил стряпчий. – Пока можете обдумать речь в свою защиту, если вы ее еще не приготовили.

– У меня будет адвокат? Мне нужен адвокат! Самый лучший!

– Я буду исполнять функции вашего защитника и уверяю вас, я лучший из всех, кто есть в этом городе.

– А сколько еще защитников есть в Лиллидоре?

– Только я.

Железная логика!

– Не беспокойтесь, – терпеливо повторил он. – Вас не казнят и не сошлют на острова к людоедам. Я об этом позабочусь.

Через час за мной пришли. Я как смогла привела себя в порядок, хотя сделать это было непросто. Застирала футболку, испачканную вином, и теперь на груди у меня было мокрое бледно-розовое пятно. Пришлось застегнуть куртку на все пуговицы.

Груди было холодно и противно, но возможность простудиться в этот момент беспокоила меньше всего. Руками расчесала волосы, забрала их в хвост. И попыталась держаться уверенно.

Надзиратель, шаркая тяжелыми сапогами с отворотами, провел меня узкими, темными коридорами по лесенке наверх и завел в скудно обставленный кабинет, освещенный тремя магическими светильниками. Выглядели они как треугольные соляные лампы, и давали яркий, трепещущий свет.

На потолке плясали тени судьи, двух его помощников и стряпчего Малалио. Больше никого в кабинете не было. Заседание было закрытым. В кабинете пахло казенным помещением: бумагой, чернилами, расплавленным сургучом. И еще чесноком, которым закусил в обед кто-то из присутствующих.