Спасти красноармейца Райнова. Книга четвертая. Райнов

Честно скажу, я бы по Москве погулял, сала купил, ещё разных деревенских вкусностей. Цены высоки, матушка бывала, но вполне ничего. Сам не мог, но матушку подрядил, та приобрела десять кило солёного сала, как я и хотел, свежий, недавний засол, да с чесноком. Копчёного пять кило. Ну и огурцов солёных и мочёных яблок. Это всё, к сожалению. Я и сам с ней немалым делился, полведра яблок тоже дал, те что из Берлина, шоколад, какао и чай. Да всем делился, у них там на всё дефицит, так что матушка более чем довольная укатила к себе. Очень огорчена была, что не услышит моё выступление, но по мне так хорошо, что не слышала. Недолго матушка у меня была, но на кухне, там дровяная печь, я купил запас дров, наготовила немало. Я попросил её готовить на шестерых. На нас двоих и ещё четверых. И вот то что оставалось, прибирал. Вечерами, когда возвращался. Так что у меня готовой еды на неделю на одного. Причём вкусной и домашней, разнообразной. Однако также матушка была мастерицей по пирогам. Не пирожкам уточню. Она мне за эти дни успела напечь восемнадцать пирогов. А что, на квартире та пусть время на походы по рынкам тратила, покупки разные, квартиру обставляла, но вот восемнадцать пирогов испечь умудрилась. Десять с яблоками, я ей свежие дал. Потом три рыбных, два с фаршем и колбасой. Никогда до этого не пробовал с колбасой, а вкусно оказалось. Три других пирога, это полноценные курники. Так что вроде на рынке и не был, а всё что нужно имею. Ничего острого, что требуется срочно купить, такого нет. Всё имею.

Да, девчат набрал, ух я в предвкушении, жаль из-за охраны уединится невозможно, так что дальше уже сам. Эшелон покинул Москву, охрана осталась, дальше на мой страх и риск, чему я к слову вполне даже доволен. Да, стоит описать что пока я песни пел, ждал сигнала к посадке и вот мы покидали столицу, то с помощью сканера наблюдал за тем, что вокруг происходит. И надо сказать впечатлений хапнул немало. Судоплатов был прав, ещё группы работали. Тихо и незаметно, полсотни сотрудников НКВД, работало у нашего вокзала. Они две группы взяли. ДВЕ! Как они их вычислили, не знаю, мне-то со сканером было тяжело, но смогли. Я сам не сразу понял, что группа не одна, а две, и действуют автономно друг от друга. Потом понял, часть агентов немцев те ранее вычислили и как они начали стягиваться к вокзалу, в отчаянье, отбуду искать меня долго придётся, видимо в толпе под шумок сунул нож в печень, и никто сразу и не поймёт. А тут их опера вычислили, других определили, и взяли. Тихо и аккуратно, вырубали, делали вид что пьяных выносят, все те по гражданке были, и аккуратно паковали. Некоторых уже в машинах колоть начинали. Вот такие дела. Однако, что было в Москве в столице и останется, а у меня ожидаются новые приключения. Я на это надеюсь. Как видите, событий вокруг меня хватало. Удивило, что агенты от немцев на такой пошли шаг, чтобы на вокзале перехватить, кстати откуда узнали на каком? Я в эфире не говорил, но те сделали попытку, и она провалилась. Это радует.

Дальше мы отбыли ко сну. Кто как, я форму снял, на плечиках повесил, она у меня одна, запасной нет, парадная. Полевую в части получу. Вот так лёг на верхней полке, на нижней двое подполковников, артиллерист и лётчик, и вскоре отбыл ко сну.

Надо сказать, этот двухдневный путь на эшелоне с техникой, мне не особо понравился. На знаменитость приходили посмотреть из других вагонов, меня пытались споить. С лекарским амулетом под рукой это невозможно, раньше ложились под стол. Это кстати принесло мне немалый авторитет. Просили сыграть, но играл и пел мало, мол, связки перетрудил, надорву. Принесли гитару, мол, на гитаре можешь также быстро научиться? Милые, мои знания от профессионального музыканта. Что он знал, знаю я. Аккордеон его главный инструмента в группе, но он мог заменить гитариста, главишника, неплохо и на барабанах играл. Так что я выиграл время, стал наигрывать, заодно пальцы тренируя. Потёртости убирал амулетом. День потратил. Меня старались не отвлекать, мол, творит. На второй день, к вечеру, за час до прибытия, в купе набилось народу. Из лётчиков. Так я и сообщил, что две песни придумал про лётчиков. Тут в поезде это сделал, и сыграл, напевая рубленными фразами, под Высоцкого, «Я Як-истребитель» и «Их восемь – нас двое». Надо сказать, песни имели оглушительный успех, меня там чуть на руках не носили, все плечи обхлопали, да обнимали. Просили записать слова и ноты. Нот не знаю. Нет, знаю конечно, но официально не знаю, а слова записал. Спасло то, что прибыли, эшелон входил на территорию Воронежа. Как раз темнеть начинало.

Вот так с вещмешком за спиной, чемоданом и чехлом с аккордеоном в руках, я и покинул вагон одним из последних. Нас уже отцепили, а эшелон дальше гоняли, у эстакад, сгоняли грузовика. Были «полуторки», с одним мостом и шесть с двумя. У комендатуры, она рядом, показали куда идти, дождавшись своей очереди, я выяснил куда мне. А мне нужно в штаб Брянского фронта, и он не в Воронеже. Батальон прямого подчинения штаба фронта, так что сначала туда, хотя направление прямое. Понятно, что им усилят какую часть, где это потребуется, но это когда ещё будет? Пока подчинения штабным фронта. И да, в пути я выяснил что это за отдельный батальон, один из командиров, старший интендант тот, в звании майора, помогал комплектовать. На танках «Т-60» служба идёт, те вооружены пушками в двадцать миллиметров, но часть имеет крупнокалиберные пулемёты «ДШК». Чуть не треть. В роте шестнадцать танков. По пять у трёх взводов и один ротный. В батальоне сорок танков. А он двух ротного состава, плюс взвод управления, ещё пять, в разведвзводе два, и командира батальона машина, вот и набирается сорок единиц. Батарея зенитная из четырёх пулемётных счетверённых установок «Максима», ремонтный взвод, санитарный, хозвзвод. Взвод управления, он же штаб, взвод автоматчиков и автовзвод. Вот и всё что входило в штат батальона. И их постоянно меняли, так что неизвестно, что изымут и добавят. Да, ночевать в казарме при комендатуре я не захотел, пусть до места дислокации батальона километров пятнадцать, ничего себе окраины, но велел вызвать дежурного по батальону, там связь имелась, и прислать за мной машину, с охраной. Так что через два часа меня забрала штабная «полуторка», с пятью автоматчиками в кузове, и я уехал к батальону. Там устроюсь и высплюсь, а завтра, двенадцатого мая, уже знакомиться с командирами, получать довольствие, форму. И только потом в штаб фронта. До него почти сто километров.

Утром я встал со всеми, была побудка. Батальон стоял летним лагерем. Не в городе или в какой казарме, а стройный ряд палаток, укрытых понятно, от воздушных разведчиков. Техника также укрыта, и замаскирована. Батальон новый. Бойцы повоевавшие, но само подразделение всего месяц как существует. Обычно лёгкими машинами пополняют те батальоны и полки, где есть средние, даже тяжелые танки. У нас же уникальное подразделение, машины одного типа. Единственное на весь фронт. Техника новая, обкатку проходит, но тренировали ребят серьёзно, комбат опытным был, по сути батальон готов, хоть сейчас в бой, но пока держали в резерве. Вот так познакомившись с командирами и бойцами, личный состав батальона выстроил начальник штаба, тоже капитан. С ними принял пищу. Каша была пшеничная. Вот так принимая пищу, раздумывал. Приняли меня нормально, о том, что четырёх вражеских генералов взял в плен, да к своим доставил, во всех газетах писали. До этого вражеские генералы в плен не попадали. А вот про радио и песни не знали, глушь, не дошло пока, хотя чую это ненадолго. С командирами познакомился, начальник штаба капитан Ободзинский. Комиссар, старший политрук Петров, Яков Самуилович. Настоящий русский, как видно. Зам по тылу, старший лейтенант Маринин. Это основной состав командования батальона, ну и я, командир. Куда делся прошлый командир, мне подробно описал шофёр «полуторки», пока вчера ночью ехали к летнему лагерю батальона. Наводящими вопросами быстро всё выяснил. Дело-то непростое.

Тут опишу подробнее. Под трибунал тот попал. За убийство двух женщин, да насилие над одной. Это не немки были, наши. Просто тот завёл любовницу, а та решила его к рукам прибрать, известила его при очередной встрече, что сообщит жене об их связи, ну тот в порыве чувств и пристрелил её, и случайную свидетельницу. А сдал того шофёр, что помогал тела прятать. Его кстати перевели, тут житья не давали, комбата уважали. Вот такая трагедия. Впрочем, я считаю правильно комбата судили, поделом ему. История широкой известности не получила, придержали слухи, но информацию, как свой, получил. Вот такие дела. Начштабу уже сообщил что мне в штаб фронта нужно, и довольствие получить. Меня уже оформили, так что зампотылу получит всё что нужно со складов, и привезёт, мерки сняли, а мне выделили туже «полуторку», она разъездная, шесть бойцов с сержантов, и покатил в нужную сторону. Куда ехать, шофёр знал, возил туда не раз командиров и бывшего комбата. Три часа в дороге, но добрались, к обеду как раз, одиннадцатый час шёл. Дальше меня уже в штабе оформили, бумаги выдали, ну и решил комфронта пообщаться, генерал-лейтенант Голиков, пригласил к себе через дежурного. Я как раз закончил, думал обратно двинем, где встаём, сухпаёк достанем, взяли в дорогу, и пообедаем. А тут вот остановили.

– Так вот ты каков, Райнов? – с интересом обойдя меня по кругу, я по стройке смирно стоял, сказал генерал.

В кабинете кроме нас ещё один генерал был, он явно от Политуправления, и два полковника. Комфронта вопроса не задал, просто изучал меня, поэтому молчал, а потом засыпали вопросами, что и как было, как из плена бежал. Да, мы похоже тут до вечера застряли. Стол накрыли, пообедали все вместе. Насчёт бойцов сказал, их покормили с котлов штаба. И действительно до в вечера общались. Баян принесли, я с десяток песен спел. Уже все раздобрели, я пару флаконов коньяка выставил, так что генерал, пуская дымные колечки в потолок, спросил:

– Назначение твоё конечно спорное. Но изменять не буду, раз Москва так решила. Сам-то что думаешь?

Мы уже нормально общались, на ты не перешли, но вполне тёпленькие были.

– А что там уметь? Я в фильмах видел. Поле, валун рядом. Над поставить ногу на валун, облокотившись о неё. Руку вот так козырьком сделать, и пафосно смотреть вдаль, имея уверенный вид. Главное, чтобы сзади плащ красиво развивался, обязательно красный, а в ногах две красивые полуодеты девицы восторженно на меня смотрят.

Посмеялись конечно, шутка зашла, но в принципе отеческих наставлений получить успел немало. Сам тоже пару интересных идей озвучил.

– Что мой батальон? Это не подразделение прорыва, там тяжи и средние танки нужны. Мои машины для глубоких прорывов в тыл противника. Разорения их тылов, штабов и остального. Налёты на аэродромы. Захват и удержание мостов. Не зря их немцы «саранчой» прозвали. Они действительно очень шустрые. Пушки конечно слабоваты, но если запустить мой батальон в тыл, это хана тылам немцев. Тем более если иметь разведданные, где находятся вкусные цели. Пока информация о прорыве только расходиться, мы уже на месте и бьём неожидающего этого противника. Я именно так вижу применение машин моего батальона. А вот штурмовать окопы противника, пробивать брешь в обороне, для них смерть. Конечно усиливать стрелковые подразделения нужно, но не бронёй подобного типа. Если танков нет, катить в передовых порядках «сорокапятки» и расстреливать все точки, что проявляют себя, прямой наводкой. Также с миномётами.

Надо сказать, неплохо пообщались, так что двинул обратно за час до наступления темноты. И ведь генералы занятые люди, пусть фронт стоит в обороне, наступательных операций не ведёт, но всё равно часто заглядывали командиры, держали тех в курсе дел, получая одобрение тому или иному докладу. Так что работа шла, это было видно. Главное генералы познакомились со мной, а я с ними. Вроде неплохо всё вышло. Вернувшись, я получил всё что нужно, и началась учёба. Обучался не только личный состав, нечего им без дела сидеть, но и меня учили. Я, например, освоился в танке комбата. Мой танк с пушкой двадцать миллиметров. Там младший сержант Третьяков, мой мехвод. Машина имела экипаж всего из двух человек. Ничего, привыкал. Время шло, нас не трогали, месяц пролетел как не было. В совсем рядом проходила Харьковская катастрофа. Там тоже окружили немало армий, вырвались единицы, и немцы, перемолов их, рвались к Сталинграду. А это Кавказ и нефть. Почему нас не трогают, не знаю, хотя бои идут серьёзные. Всё изменилось шестнадцатого июня. Ближе к обеду, мы уже поели с нашей единственной полевой кухни, прибыл посыльный, целый капитан, из штаба фронта, с приказами. Первый, нас выводят и переводят в состав Юго-Западного фронта. Второй, уже мне, немедленно выдвигаться и усилить своим батальоном Семьдесят Шестую стрелковую дивизию Двадцать Первой армии, что стоит в обороне у Волчанска. Там ожидается прорыв. Меня конечно подивило это, тристакилометровый марш предстоит, но быстро поднялась суматоха.

Да уж, бойцы рвались в бой, рядом идут ожесточённые бои, наши в западню попали у Харькова, а мы сидим и непонятно что высиживаем. Это многих удивляло. Вот и до нас очередь дошла. Штабные командиры определяли маршрут следования, формировали колонну, уже отправили вперёд разведчиков, усилив одной зенитной установкой, и через час, батальон был готов, и покинул летний лагерь. Всё свернули и забрали, палатки тоже. Машин едва охватило, даже автоматчиков на броню сажали, чтобы место для грузов выиграть. Вот так и двинули. Во главе колонны мой танк, четыре бойца десанта. Пыли уйма, небо открытое. Ни облачка. Палит так, что кажется свариться можно, но мы направились к Волчанску. Сидя в открытом люке, на мне только нательное бельё и синий комбинезон с шлемофоном, у остальных танкистов также, и поглядывая по сторонам, прикидывал что нас ждёт дальше. Ещё и движемся днём. На радость вражеским стервятникам. Правда, до линии фронта далековато, но стемнеет, когда мы по сути прибудем на место. Скорость движения колонны сорок километров в час, удаётся выдерживать, хотя такие марши всем личным составом и техникой проходят впервые. Так вот, за прошедший месяц меня немного подтянули командиры, что радует, освоился, в танке уже знаю, что делать. Со связью на ты. В моей машине, командиров рот, взводов и в машинах взвода разведчиков, стоят обычные танковые радиостанции и переговорные устройства на два абонента. Через шлемофоны общаться, правда там сейчас такой треск в наушниках, ничего не слышно, остальные машины не радиофицированы и если общаются, то через флажковые семафоры. Хотя молодцы, что для командиров подразделений бронемашины с рациями добыли. Управлять легче.