Спасти настоящее

Дроздов смотрел на меня и внимательно слушал. Я помню, как уже в «духтысячных» мы сидели у него в фонде, и я говорил ему те же самые слова, что говорю сейчас в 1989 году. Ему всегда нравилось моё образное мышление.

– Это ты видел? – Спросил он.

– Это я знаю, – сказал я. – И не спрашивайте откуда.

– Что ты ещё знаешь? – Спросил он.

– Фамилии, имена, явки, пароли? Так вы и сами их знаете, Юрий Иванович. Стоит только снова начать контрразведывательное прикрытие высших руководителей.

– Мы начали. Ещё в 1985-ом.

– Вот. И вы же сами сказали: международный… что там? Конгресс? Фонд? Имя им легион! Диссиденты!

– И что с ними делать?!

– Вы меня спрашиваете?!

Дроздов опустил голову.

– Я, почему-то, надеялся, что ты знаешь рецепт лекарства.

Мне вдруг стало страшно. До дрожи во всех мышцах. До холода в груди.

– Я не доктор, Юрий Иванович! Не на того учился.

– А на кого ты учился? – Спросил он. – И главное, для чего?

– На кого, вы и сами знаете… А для чего? Для того, чтобы спасти СССР.

– И как спасти СССР? Ты знаешь?

– Возможно, да. Кое что.

– Например?

– По-моему всех диссидентов надо отпустить, а то и выслать из Союза. И Сахарова с Боннер. И ни в коем случае никого не впускать обратно.

– Всех выслать? Миша, там много хороших учёных и многие из них секретоносители.

– Секретоносители? – Я усмехнулся. – От кого секреты? Вы же всё понимаете, Юрий Иванович, что никаких секретов уже нет. Сколько я передал их вам? И половина там наши секреты.

– Так это и евреев надо отпускать…

– Так и отпускайте. Причём без пенсии.

– Мы не можем. Люди работали.

– Оставьте их пенсию в Союзе в Сбербанке на депозите. Многое из них вернутся. Будут пользоваться. Квартиры пусть сдают государству.

– Много уедет. Это удар по престижу, но я с тобой согласен.

– Престиж, это когда у тебя экономика сильная, армия и когда ты не боишься потерять престиж. Если хотя бы одно из условий выполнено – тебя уважают. Экономика Америки на ладан дышит, а ей на всех начихать. Высшему классу на всех начихать. Кризис их не коснётся, а если коснётся, пройдёт рядом. Они сами и есть кризис. Перед кем мы боимся потерять престиж? Перед теми, кто нас никогда не уважал и не будет уважать? А только вставляет палки в колёса?

– Чем заняться хочешь?

– А мы надолго с вами расположились?

Дроздов посмотрел на настенные часы.

– Минут сорок ещё есть.

– Хорошо. Тогда я бы от кофе не отказался. С бутербродом.

Дроздов стукнул себя ладонью по высокому лбу и крикнул:

– Ребята, сделайте нам кофе в заварнике и бутербродов настрогайте.

Он часто употреблял это слово, «настрогайте», и по-доброму относился к подчиненным, потому его называли иногда «Папа Карло». Наверное, ещё и из-за его некоторого сходства с артистом, игравшем эту роль в фильме 1975 года. Бывший начальник нелегальной разведки любил своих кукол и относился к ним по-человечески. Он понял, что мне нужна пауза, чтобы собраться с мыслями и дал её мне.

Кофе с бутербродами принесли.

– Я понимаю, что Австралийская тема закрыта?

– Ну сам подумай. Как её можно было продолжать после твоей официальной «гибели»?

– Ну, да…Вьетнам тоже не для меня. Сразу, как советский специалист, попаду в разработку. Могу «вернуться» в аппарат ЦК. Я человек женатый. Надо устраиваться на берегу. Или переведите меня в Приморский комитет.

– Так. Понятно. Предложений дельных у тебя нет. Тогда поработаешь пока в аппарате на Лубянке. В аналитической службе. Почитаешь справки. Ещё раз вспомнишь всё. Подключишься к группе прогноза. Я с тебя не слезу, так и знай. Жду дельных предложений. Похоже, над сохранением СССР ты думал дольше и больше нас.

– Жену вызвать можно?

– Можно, Миша. Небольшую квартиру мы тебе здесь выделим, а дублёр твой в МЖК от ВБТРФ1квартиру тебе достраивает.

– Хрена себе! – Вырвалось у меня. – Как так-то?

– Как-как? Всё просто. Ты же, засранец, когда мы тебя вызвали, нырнул на дно, но с работы не уволился. Пришлось вводить дублёра. А тут твоя очередь пришла выходить в отряд МЖК, на стройку. Вот он и пошёл. В сентябре этого года сдаётся первая очередь дома. Две секции. Въедешь в трёхкомнатную.

– Да у меня же нет детей!

– Зато у дублёра двое.

– Но ведь это его квартира. Нечестно как-то.

– У него есть. И это его работа. Тебя обеспечивать.

– Ну не жильём же!

– А почему нет. Так было задумано. И он был давно в курсе этого. И почему стыдно. Ты на субботники и в ОКОД ходил баллы зарабатывать? Ходил! Право выхода в отряд заработал? Заработал! Где нечестно? Что он за тебя на стройке вкалывает? Так программу можно отрабатывать разными способами. Даже привлекая вместо себя классного специалиста. Гибкие условия. Сам же придумал.

– Спасибо ему. А мы с ним даже не знакомы.

– И не надо. Не рефлексируй.

Глава 2.

Я читал папку «Латвия. Народные инициативы.»

«…В 1986 году журналист Дайнис Иванс в своей статье в газете Literatura un Maksla ("Литература и искусство") призвал остановить строительство Даугавпилсской ГЭС, чтобы не допустить затопления заповедной долины реки и сохранить присутствовавшие там редкие виды растений и животных. Призыв прекратить строительство нашел немало сторонников. Начался сбор подписей за отказ от проекта (всего таких подписей было собрано более 30 тысяч). ЦК Латвии поддержало инициативу обращением в ЦК КПСС. Строительство гэс приостановлено».

– Придурки, – вырвалось у меня.

Коллега, сидящий в кабинете за соседним столом напротив, поднял на меня глаза. Я пожал плечами.

«…1-2 июня 1988 года на пленарном заседании правления союза писателей Латвийской СССР, с участием руководителей и экспертов республиканских союзов архитекторов, дизайнеров, кинематографистов, композиторов, художников, театральных деятелей, журналистов, была озвучена идея создания массовой организации «в поддержку перестройки». Такой организацией стал Народный фронт Латвии (НФЛ), учредительный съезд которого состоялся 8 октября 1988 года

– «Сука, опять это ненавистное слово «перестройка»», – уже мысленно, чтобы не тревожить коллегу, выругался я.

«… Руководство Компартии Латвии самоустранилось от контроля организации и подготовки. Ни выступления, ни повестка с ЦК не согласовывались. На заседании выступили…»

– «Так, это понятно. Компенсации за оккупацию, обратиться к правительству России, чтобы оно заботилось о своих гражданах, дало им жильё и работу на своей земле, секретные протоколы Молотова-Ребентропа».

«… Писатель Марина Костенецкая – единственная русская, выступившая на пленуме – была обеспокоена его антирусской риторикой и призывала понять, что русский народ также страдал от сталинизма и всем вместе надо объединяться против исторического зла, а не друг против друга»