Спасти Париж и умереть

– Мадам Дюпон, скоро у вас будет оборот, – неожиданно для себя произнес Курт Мейер.

– Что? – Лицо старой хозяйки озарилось радостью. – Как вы можете говорить такое? Когда, господин Мейер, это произойдет?

– После войны, мадам Дюпон, после войны.

Скоро Мейер смог сделать вывод об истинных размерах восстания. На стене гестапо висела такая же листовка, какую он видел на стене дома возле полицейского участка. Висела – и вот ее нет. На глазах Мейера немецкий солдат в гимнастерке с закатанными рукавами старательно соскребал листовку со стены.

Курт вошел в здание.

– Господин штандартенфюрер! – вытянулся в струнку дежурный.

– Что у вас происходит? – спросил Курт.

– Бандиты, господин штандартенфюрер! – ответил ефрейтор. – Не извольте беспокоиться, листовка ликвидирована!

Не ответив, Курт прошел по коридору. В принципе, у Оберга ему уже нечего было делать, однако хотелось последний раз поговорить с упрямым Лагранжем и принять решение.

Проходя мимо комнатенки дежурных охранников, Мейер остановился и распахнул дверь.

В помещении охраны фельдфебель с ефрейтором играли в шахматы. При появлении штандартенфюрера оба вскочили.

– Заключенного из двадцать седьмой камеры – ко мне в кабинет, – сухо распорядился Курт.

Фельдфебель откозырял, выпучив глаза.

Мейер прикрыл дверь и пошел дальше по коридору. Фельдфебель за его спиной бросился исполнять приказ.

Курт вошел к себе в кабинет, бросил на стол перчатки и подошел к окну. Он чувствовал странную расслабленность – или он перепутал ее с волнением? Волноваться было не из-за чего. Вот сейчас здесь появится инженер Лагранж, и Курт его увезет. Все полномочия для этого у штандартенфюрера Мейера имеются.

Дверь кабинета распахнулась, порог переступил сутулый Фредерик. Из-за его спины возник немецкий фельдфебель.

– Заключенный Лагранж доставлен! – отрапортовал немец.

– Можете быть свободны, – распорядился Курт.

Дверь закрылась. Мейер поднялся, обошел вокруг стола и гостеприимно подвинул стул к вошедшему.

– Прошу, садитесь, – сказал он.

Он постарался, чтобы его голос звучал как можно приветливей.

– Вы напрасно теряете время, – произнес француз. – Я сказал, что не буду сотрудничать с вами…

– Все это теряет смысл, уважаемый Фредерик, – веско произнес Курт. – Сейчас я выведу вас и посажу в свой автомобиль…

Инженер поднял испуганный взгляд, Курт ободряюще улыбнулся:

– Нет, я не повезу вас на расстрел. В Париже началось восстание, господин Лагранж. Восставшим понадобится ваша помощь… Кстати, спасибо за информацию о катакомбах, она уже помогла нам.

Викарий пробирался на колокольню. Пожалуй, впервые он не имел врагов, кроме себя самого, и он проклинал свою привычку прикладываться к фляжке. Фляжка и теперь была с ним, укреплена на поясе, под сутаной, на своем обычном месте, в специальной ременной петле. Викарий уже сто раз давал себе честное слово никогда больше не употреблять спиртное, когда отправился в этот непростой поход вверх, к колокольне. Особенно хорошо он чувствовал, насколько крута лестница. Раз или два он споткнулся и едва не упал. Отбил себе колено.

В близлежащих кварталах уже слышались выстрелы. Викарию нужно было звонить в колокола, чтобы подать условный сигнал для начала восстания. Он не мог подвести людей.

Добравшись до места, где была укреплена веревка, он отдышался, достал фляжку, отхлебнул из нее. Проклиная себя, спрятал фляжку под сутану. Затем сжал руками веревки и принялся звонить… Мелодичный перезвон колоколов поплыл над Парижем.

Глава 11

Баррикада возводилась в том месте, где улица Тулуз разветвлялась на две узкие улицы. За спинами защитников баррикады мэрия, немцы собирались атаковать ее.

Командовал защитниками невысокий, крепкого сложения мужчина в берете. Его называли майор Поль. По команде майора был перевернут автобус, стоявший у тротуара, стали выносить мебель из близлежащих домов и лавок.

Курт Мейер находился среди парижан… Сейчас на нем был гражданский костюм, и Курт Мейер радовался как ребенок. Впервые за долгое время он стал собой.

Из переулка показался толстый мужчина в переднике. С гордым видом толстяк толкал перед собой тележку. Тележка была маленькая, аккуратная, с навесом и рекламной надписью на боку: «Самые свежие и горячие булочки».

– Ребята! Куда поставить эту красоту? – объявил мужчина.

– Туда! – махнул рукой майор. – Ты чего такой веселый? – с подозрением спросил он.

– Это самое выгодное вложение капитала! – хохотнул торговец.

Вокруг Курта Мейера были очень интересные люди. Какой-то парень, почти двухметрового роста, привлекал к себе внимание тем, что, работая, напевал.

– Ты кто? Откуда? – спросил Курт, когда они, поднимая камень, едва не столкнулись лбами.

– Жан из Версаля! – объявил мужчина.

– Версальский Жан, значит? – Мейер улыбнулся. – В самом дворце живешь?

– Нет, просто из Версаля, – серьезно ответил парень. Вдруг хлопнул Курта по плечу. – Ты расслабься, – сказал Жан. – Я сам затяну этот камень!

В конце концов баррикада была закончена.

– Будем надеяться, что танки не атакуют, – задумчиво произнес майор Поль, раскладывая перед собой боеприпасы.

– Что, можно ожидать танки? – спросил кто-то.

– Кто знает, что у этих бошей на уме, – произнес майор задумчиво.

Жан занял наблюдательный пункт в кабине автобуса.

– Боши! – заорал Жан. Он выпрыгнул из своего наблюдательного пункта и скатился по баррикаде вниз. Устроился рядом с Куртом.

– Где они? – спросил внимательный Поль.

– Сейчас покажутся из-за поворота.

– Танки есть? – подал голос Мейер.

– Кажется, да.

– Скверно, – произнес задумчиво майор Поль. – Впрочем, будем надеяться на лучшее.

Немцы предпринимали одну атаку за другой, но все они захлебывались. Атакующих встречал дружный шквал огня. Фигуры в серо-зеленом валились на асфальт, оставшиеся в живых укрывались за выступами домов. Им не давали высунуть нос.

Но боеприпасы кончились, количество бойцов таяло.

Жан из Версаля увидел, что пуля перебила древко трехцветного знамени. Знамя упало, и Жан бросился вверх.

– Да тут еще длинный шест! – донесся сверху его веселый голос. Это было последнее, что сказал Жан… Он успел установить знамя, но пуля сразила его. Он скатился вниз с пробитой головой.

Жана оттащили к дому, где складывали раненых и убитых.

Откуда-то появился командир Поль.

– Проклятье! – вскричал он. – С улицы Бланше прибыл гонец, который утверждает, что боши послали танки. Сейчас они будут здесь, нам просто не удастся удержать этот район.