Спасти СССР. Часть 6
Шрифт:
– А кто есть?
– Мистер Громыко.
– О, нет...
– сказал кто-то
16 марта 198 6 года
Москва, Кремль
Лучше десять лет переговоров, чем один день войны
А.А. Громыко
В
И надо что-то делать.
В 1933 году молодой экономист по фамилии Громыко был назначен директором сельской школы, в 1934 году он был переведен в только что созданную академию наук БССР, где ему поручили изучать американское сельское хозяйство. В процессе изучения он выучил английский язык. У него это получилось благодаря великолепной памяти - потом В. Фалин утверждал, что Громыко знал наизусть Евангелие! В начале 1939 года Громыко в числе прочих взяли на работу в МИД - после сталинских чисток там был острый недокомплект, а уже в 1944 году Громыко был советским представителем в Думбартон-Оуксе и обсуждал создание ООН.
За одиннадцать лет от директора сельской школы до обсуждения послевоенного мироустройства...
Молотов - а именно он брал Громыко на работу в МИД - ошибся и не ошибся одновременно. Громыко стал великим - не побоюсь этого слова - министром иностранных дел, и он не просто так занимал эту должность двадцать восемь лет. Но как партиец - Молотов ошибся и ошибся смертельно - это была ошибка из той же серии, что привела в Кремль Михаила Горбачева. Громыко никогда не был коммунистом до конца, он был крестьянским сыном от земли, как Горбачев. Смертельная ошибка коммунистической партии - она начиналась как проект интеллигенции, и парящих со своими мечтами в облаках еврейских изгоев из местечек, которых проклинал даже собственный народ . Н о Ленин, а за ним и Сталин - решили сделать коммунистический проект проектом простого народа. И стали привлекать простой народ в этот проект, продвигать их на самые высокие должности. Но в людях из простого народа не было этой великой мечты! Они слишком тяжело жили, чтобы мечтать о чем-то, кроме самого земного. И они не могли, как могли первые большевики - без колебаний жертвовать как собой, так и другими. Коммунизм мог победить во всемирном масштабе, только если бы во главе его стояли такие люди как Троцкий, готовые кинуть всю страну в топку всемирного пожара. А Троцкий ведь тоже был мининделом и одним из предшественников Громыко. Но Громыко был не таким. Крестьянский сын, он прекрасно понимал, в каких скотских условиях живут люди. И он понимал другое - что за великие свершения и великие войны расплачиваются такие же как он - крестьянские дети, Иваны, Сашки да Алешки. Просто ему Андрею Громыко - повезло - а им не повезет, они не вернутся, и убитой горем матери скажут, что сын погиб за великое дело. Только что с тех слов матери, потерявшей сына?
С одной стороны, Громыко был неуступчив - как он потом говорил, за ним стояли те, кто пролил свою кровь на поле битвы, и кто он такой, чтобы торговать этой кровью и сдавать добытое ценой стольких человеческих жизней. С другой стороны, Громыко в своей политике был предельно осторожен. Он понимал цену провала своей дипломатии. Не готов был платить эту цену. И понимал, что в случае провала, цену будет платить не он. А крестьянские дети.
Иваны, Сашки да Алешки ...
Политика Громыко не была наглой и нахрапистой, как до войны. Это была острожная и выверенная до миллиметра политика одной из сверхдержав. Вот только - по ней было ясно, что никакой мировой революции не произойдет и СССР на нее всерьез не рассчитывает. Тот юношеский задор, с которым творили будущую революцию в тридцатые - ушел, сменившись тяжестью мировых дел и горькой памятью о страшной цене, которой куплен сегодняшний мир.
– Андрей Андреевич...
...
– Андрей Андреевич...
Бледный Фалин, которого он, Громыко вернул из опалы, вызванной правлением Андропова и Черненко. Трубка в руке.
– Белый Дом на линии. Красная линия.
...
– Возьмете трубку.
Громыко кашлянул
– Да - сказал он - я возьму
Разговор шел на английском языке, оба переводчика присутствовали на линии, но бездействовали. Громыко говорил по-английски лучше многих американцев.
– Белый дом на линии. У аппарата вице-президент Буш
– Кремль на линии. У аппарата Председатель Президиума Верховного совета Громыко - заявил Фалин
Оба помощника представившись, передали трубки
– Мистер Буш
– Господин Громыко
О чем говорить...
– Признаться, мы бы хотели услышать господина Горбачева - начал Буш
– Его нет в Кремле - отрезал Громыко
– Вот как? Что-то случилось?
– поинтересовался вице-президент
– Это внутреннее дело.
– Но товарищ Горбачев здоров?
– Я разговаривал с ним не далее как утром. Он был полностью здоров. Вероятно, у него дела.
– Вот как. В таком случае, господин Громыко...
– Мне неприятно, когда меня так называют - резко сказал Громыко - в нашей стране нет никаких господ
– Извините. Обращение мистер вас устроит? Мне неприятно слово товарищ.
Но вы его произнесли только что...
– Вполне устроит, благодарю мистер вице-президент
– В таком случае, позвольте поинтересоваться, не приведены ли ваши стратегические силы в повышенную боеготовность.
– У меня нет таких сведений.
– Вот как? У нас такие сведения есть. Означает ли это, что ваши военные действуют без консультаций с Политбюро?
И тут - открылась дверь...
Не приведены ли ваши стратегические силы в повышенную боеготовность...
Хороший вопрос, не правда ли.
То, что из бункера надо выбираться, я понял после визита Крючкова. Мне не понравился этот визит. Я понял, что он либо утаивает что-то - либо просто лжет.
Таким образом, вопреки настоятельным рекомендациям охраны - я выбрался на поверхность. Это был военный городок в Подмосковье, самый обычный - и никто не догадывался, что это просто декорация для того что под землей. И потребовал транспорт. Нашли несколько машин, и я на Волге командира части отправился в Москву. По дороге перекусывая просто великолепной выпечкой, которой мы разжились в военной столовой. Видели бы вы глаза работниц столовой, в основном офицерских жен - когда к ним зашел Генеральный секретарь, купил выпечки и начал спрашивать про снабжение и бытовые трудности...