Спасти СССР. Манифестация II

«Надо, наверное, её как-то за это поощрить: инициатива нужная, а позиция «старшей по курятнику» - важная. Это может оказаться удачной находкой, - думал я, переливая ведро в бак, - да и в целом вся наша первая поездка вышла, вопреки известной пословице, на редкость успешной. Никто не накосячил по-крупному, не отлынивал, не тащил тайком патроны. И погода не подвела...»

В бак вошло четыре ведра. Кузя заглянула, проверяя, и удовлетворённо кивнула:

– Молодец. Теперь можешь смело на первый черпак приходить, заработал.

– Хозяюшка...
– проблеял я, жалобно косясь на хлеб за её спиной.

Девчонки беззлобно посмеялись, потом сердобольная Зорька выбрала горбушку потолще и присыпала её крупной блестящей солью. Откусить я не успел - из-за моей спины вынырнула рука и ловко оторвала себе чуть больше половины.

– Мы хлеба горбушку - и ту пополам, - напел довольный Паштет.

Фроська посмотрела на меня и с пренебрежением шевельнула брылами - я ощутимо пал в её глазах.

– Эх, - выдохнул я, зажевал оставшееся и шагнул к зарёванной Томке.
– Дай, - забрал у неё нож, - иди, глаза вымой. И ты, Ясь, тоже, я дорежу.

Меня аккуратно чмокнули с двух сторон в щеки, и я вернул Фроське взгляд свысока. Не, всё фигня: экспедиция получилась что надо!

Там же, позже

Вечер стирал краски дня одну за одной, последней с позеленевшего ненадолго неба ушла темно-алая акварель. Ещё не сгустилась окончательно ночь, но от костров уже было не различить границу леса. У столов было тепло - от брёвен по спинам шёл ровный и спокойный жар, однако стоило чуть отойти, как холодный воздух начинал полизывать затылок и лезть между лопаток.

Мы наелись до отвала - к ужину добавили ставший уже ненужным продовольственный НЗ, и теперь сыто созерцали, как суетливо мечутся красноватые блики огня. Мир ненадолго встал на уютную паузу; ещё чуть-чуть - и молодняк улизнёт резвиться в темноте. Паштет уже пару раз косился на Ирку, явно замышляя пустить ей щекотуна по рёбрам, но пока милосердно отложил эту забаву на потом. Я тоже был уже не против удалиться под разлапистую ель и урвать там несколько затяжных поцелуев, пусть они и заставят меня потом ворочаться в спальнике с боку на бок.

– Чёрт, - вдруг донеслось из полумрака и, следом, призывно, с ноткой отчаяния: - Света!

Мы дружно дёрнулись, поворачиваясь на звук. Смех, журчавший на дальнем конце стола, словно отрезало. Из сумрака выдавилась скособочившаяся фигура. Это был Арлен. Правой рукой он поддерживал неестественно выгнутое левое предплечье, лицо его болезненно морщилось.

Фельдшер длинно присвистнул и поднялся, откладывая в сторону гитару.

– Гинтарас, - посмотрел на своего водилу, - ты же не бухой? Давай, нам на вылет.

– Нога на доске поехала, - прошипел сквозь зубы Арлен, - упал... Неудачно.

От стола к нему метнулись Чернобурка и Мэри.

– Нет!
– вскликнул Арлен, выставляя вперёд здоровую руку, и глухо застонал.

Я невольно поёжился - было видно, как изогнулось при этом повреждённое предплечье.

Мэри уцепилась в его плечо.

– Нет, - простонал Арлен, опять подхватывая сломанную руку, - нет же...

Я торопливо полез из-за стола. Помочь я мог немногим, но вдруг?

Пока шёл эти десять метров до Арлена, с лицами окруживших его людей произошла странная метаморфоза - их начало перекашивать. Мэри отпустила плечо и с недоумением рассматривала свои испачканные чем-то пальцы, а даже затем понюхала их. Губы Чернобурки беззвучно зашевелились.

Тут я, наконец, дошёл, учуял запах и всё понял.

– Упал, - подтвердил мою догадку Арлен, - в яму упал...

Круг сразу стал чуть шире, а на лице у фельдшера поселилось выражение профессиональной небрезгливости.

– Пройдёшь немного?
– спросил он участливо.

Арлен, поморщившись, кивнул, и его повели к палатке медиков.

Мэри отставила руку далеко в сторону и торопливо зашагала по направлению к умывальникам, за ней, чуть поколебавшись, двинулась всё так же безмолвно что-то выговаривающая Чернобурка.

Вокруг озабоченно галдели, а я стоял, охваченный неясным подозрением: на ум мне успела прийти одна армейская байка.

«Нога по доске поехала?
– встревоженно потёр себе лоб.
– Да нет, не может быть... И всё же... Нет, надо проверить».

С тем я и ускользнул в лес. Вот там уже была ночь, и я включил фонарик.

Осторожно заглянул в туалетную яму. Ну да, по следам на дне было видно, что там кто-то копошился...

Я опустился на корточки, разглядывая брошенные через канаву доски, и с облегчением выдохнул. Нет, никто их ничем не намазал.

«Слава богу!
– порадовался я, поднимаясь.
– Сам! Сам навернулся. А Мэри повезло так повезло!»

Тут мне в голову пришла ещё одна идея, и улыбка моя померкла. Я постоял, гипнотизируя взглядом доски, потом опять присел. С опаской перевернул одну и скривился, разглядывая лоснящуюся в свете фонаря поверхность.

– Твою мать...
– вырвалось из меня негромко.
– Как сглазил...

Жир из тушёнки! Кто-то намазал доски вытопленным жиром!

«Это ж целая операция была...
– думал я, тоскуя, - намазать заранее понизу, дождаться, сидя в кустах, пока, накачавшись чаем, от лагеря пойдёт именно Арлен, успеть до его подхода перевернуть доску жирной стороной вверх и спрятаться... Да поди ещё и под лёгким наклоном установить...»

Из лагеря доносились взволнованные голоса. Зафыркал, заводясь, уазик.

Я выключил фонарик и застыл, обдумывая.

«Ой, ма-а...
– мысленно простонал, прикидывая размер проблемы, - операция Комитета, да на дно сортира... Ох, кто-то огребёт по самое не балуй. Кто?»

Перед глазами встала Кузя, старательно выковыривающая ломкий белёсый жирок из банки. Угу, «я лучок зажарю»... И у костра в последние полчаса я что-то её не припомню.

– Дура!
– в сердцах выкрикнул я в небо, торопливо сдирая с себя куртку.

Стянул майку - а больше нечем, всунулся обратно в куртку и, тихо матерясь, принялся протирать доску.