Спасти СССР. Манифестация II

Из темноты выметнулась Фроська. Приблизилась ко мне по дуге, взбудоражено пофыркивая, обнюхала сапоги и скачками унеслась прочь. Мы проводили её взглядами.

– Почему?
– голос у Кузи упал почти до шёпота.
– Я же не для себя... Ты сам мне говорил о поступках, помнишь?!

Тут я словно наяву почувствовал, как клацнул, смыкаясь, тугой зубастый капкан. Ну вот и что ей теперь говорить?!

– Пф-ф-ф...
– звучно выдохнул я.
– Ты, Наташа, горячее-то с солёным не путай. Я говорил совсем о другом. Поступок подразумевает готовность принять все его последствия. А у тебя получился удар исподтишка, - она дёрнулась что-то возразить, но я провёл между нами рукой, пресекая, - пусть даже и нанесённый из чувства попранной справедливости.

– Удары исподтишка - это поступки женщин, - Кузя передёрнула плечиками.
– Ты же не хочешь, чтобы мы падали на амбразуры?

– Не хочу, - подтвердил я после короткого молчания и задумчиво посмотрел на неё.

«Говорить? Нет? Ох, как всё сложно...» - я никак не мог решить, где провести черту. Проще и, конечно же, куда как правильнее было бы даже не начинать весь этот разговор. Или у меня ещё есть на эту девочку резерв возможностей?

– Ладно, предположим...
– я решил не спорить о терминах.
– Есть гораздо более важное обстоятельство.

– Какое?
– спросила она напряженно.

Я ещё раз подумал - в самый распоследний раз.

– Строго между нами, - взглянул на Наташу испытующе, - если ты на это согласна.

– Согласна, - быстро ответила она, и в глазах её сверкнула неожиданная радость. Она чуть подалась вперёд.
– Слышишь, я согласна!

– Я серьёзно. Очень.

– И я, - видимо, на моем лице отразилось невольное сомнение, потому что Кузя схватила меня за руку и с жаром добавила: - Ну, честно, без балды.

Я ещё чуть поколебался, потом подвёл черту:

– Хорошо, попробую поверить, - и начал занудным тоном: - Понимаешь, нам, детишкам-школьникам, вполне допустимо верить в то, что одновременное появление в школе американки и нового завуча по внеклассной работе - это просто совпадение. Это не имеет никакого отношения к тому, что из таких вот симпатичных русисток потом формируют советский отдел в ЦРУ. Это просто совпадение, вот и всё. И то, что в роли командира экспедиции появляется вдруг совершенно свободный именно на эти недели дядя Чернобурки - бравый флотский офицер, на которого Мэри не могла, видимо, не запасть - это случайность. И сегодня, на доске, вдруг ставшей отчего-то скользкой, не сломалась вместе с рукой и операция серьёзной, поверь мне - очень серьёзной организации... И можно верить в то, что дяди и тёти в той организации - сама доброта, и им даже в голову не придёт наказать одну молоденькую дурочку, верно?

Я методично наматывал фразу за фразой, и глаза у Наташи становились шире и шире, словно вбирая всё сказанное; рот её непритворно приоткрылся. Потом я замолк, и между нами легла тяжёлая длинная тишина.

– Так, - выдавила наконец из себя Кузя деревянным голосом.
– И что... Всё?

Я посмотрел на неё искоса, потёр переносицу...

«Ничего, - невольно позлорадствовал, выдерживая паузу, - пусть попреет, в следующий раз, может быть, подумает»...

– Нет, ну почему же обязательно «всё»... Как повезёт. Я доски протёр довольно старательно. Будет Чернобурка землю носом рыть, нет... Сообразит внимательно посмотреть на доски понизу, не сообразит...

Кузю передёрнуло словно внезапным ознобом.

– Лучше бы ты мне это не рассказывал, - глухо укорила она, и на глазах её начали наливаться слезы.
– Напугал-таки, - всхлипнула почти беззвучно, спустя пару секунд по её щекам побежали, разматываясь вниз, две влажные дорожки, - удалось, молодец...

Губы у неё предательски задрожали, начали некрасиво кривиться, и Кузя резко крутанулась, отворачиваясь.

Я смотрел на судорожно подрагивающие плечи и пытался сообразить, можно ли дать ей мой уже пользованный носовой платок или не стоит.

– На, - решившись, сунул его Наташе в свободную ладонь, - давай, приходи в себя. Не до истерик сейчас.

Она коротко закивала, пару раз прерывисто втянула воздух, длинно выдохнула и принялась вытирать лицо.

– У меня предчувствие, что в этот раз сойдёт с рук, - соврал я ей в спину.

– Правда?
– Кузя обернулась и с надеждой посмотрела на меня. Глаза у неё обильно блестели.

– Да. Сейчас темень, да и Мэри у неё на шее висит - это если она с Арленом не уехала...

– Не уехала, - мотнула головой Кузя.

– Ну... Всё равно, до утра она вряд ли что-то будет делать. А тебе надо будет найти какие-нибудь тряпки и ночью ещё раз хорошенько всё протереть.

– И правда дурочка, - печально покачала головой Наташа, - не догадалась взять тряпку доски протереть...

– Ы-ы-ы-ы...
– застонал я.
– Не зли меня! Дурочка - что вообще в это полезла, не разобравшись. Могла бы со мной поговорить, я бы тебе голову не откусил. Ты не одна - не забывай об этом.

У Кузи на лице мелькнуло удивление, мелькнуло и сменилось горьким изгибом губ:

– Я бы и хотела об этом не забывать, - она чуть помедлила, словно решаясь на что-то, а потом продолжила, глядя на меня со значением: - Но мне сложно быть в этом уверенной. В конце концов, вышить тебе что-то за деньги могут многие.

– Вон оно как...
– протянул я озадаченно и, отступив на шаг, окинул Кузю испытующим взглядом.
– А говорила, что «материалистка»...

Наташа прищурилась на меня с вызовом, но промолчала.

– Слушай, - спросил я, - а зачем тебе всё это? Ну, в смысле, ты же хотела сделать своего мужа самым счастливым человеком? Уже скоро ты его получишь - и давай воспитывай.

Кузя покосилась куда-то вбок.

– Скоро - это потом, - буркнула невнятно и добавила с каким-то вызовом: - А сейчас я твоей Мелкой иногда завидую.

– Да там нечему завидовать!
– воскликнул я.

– Да знаю я!
– в тон мне тут же ответила Кузя.
– Ты просто не понимаешь!

– У-у-у-у-у...
– негромко и тоскливо завыл я вверх на ущербную луну. Ещё раз проворачиваться через ту же самую мясорубку очень не хотелось.
– Ладно, ты - не одна. То, что ты стала рулить девчонками, и как - хвалю. А вот с Арленом - феерический провал. И не потому, что он сломал руку, - Наташа посмотрела на меня с удивлением, и я счёл необходимым уточнить: - Хотя и это плохо. Я понимаю, что Мэри - симпатяжка, а Арлен - мутный. Но приятны ли люди с той стороны, неприятны ли с нашей - в этом мы будем разбираться потом, когда они перестанут оспаривать наше право самим определять свою жизнь. Знаешь, это как в войну: какие из немцев на самом деле хорошие, а какие не очень, разбирались уже после взятия Рейхстага. А пока здесь - мы, а там - они. И в этом не надо путаться.

Кузя вдруг улыбнулась.

– Я бы предпочла «мы» покомпактнее, - ладони её сложились вокруг майки, словно лепя снежок.

Я огляделся вокруг и заговорил уже спокойнее:

– Давай об этом поговорим потом, в другой обстановке. А пока самое главное: если ты хочешь быть не одна, и это «не одна» включает и меня...
– я сделал паузу и вопросительно посмотрел на Кузю.

Она коротко втянула сквозь зубы воздух, замерла так на миг, а потом согласно двинула головой, еле-еле, чуть заметно.