Спасти товарища Сталина! СССР XXI века

– Пошли, – слышится в рации голос Камала.

Одновременно открываем дверцы и выходим в суматоху улицы. Немного мешает пистолет в наплечной кобуре, удлиненный глушителем – кажется, что на боку висит неудобная гиря, шлепающая стволом по ребрам на каждом шагу. Яркий ясный день брызжет солнцем, и, чтобы не щуриться, гляжу под ноги, на серую матовую полоску брусчатки.

– Бодрее, Алекс, – говорит идущий рядом Шульц. – В такой чудесный день стыдно печалиться.

Он двигается без напряжения, живо, словно на пружинках, и, кажется, весел от возбуждения. На ступеньках банка поднимаю голову, смотрю на него:

– С какой стати мне быть бодрее?

Разъезжаются прозрачные двери входа. Охранник лет сорока скользит по нам настороженным взглядом.

– Сам знаешь, масса дел впереди, – продолжаю, глядя на улыбающегося Шульца. – И вот ведь незадача – ломается этот чертов ключ!

Проходим мимо охранника.

– Не стоит расстраиваться по пустякам, – успокаивающе говорит Шульц, хлопает меня по плечу. – Это респектабельный банк. Сейчас тебе быстро заменят твой ключик, и жизнь наладится.

Женщина за стойкой администратора, едва прислушиваясь к нашему разговору, провожает нас дежурной улыбкой.

– Кто знает, что у них за порядки, можем потерять кучу времени, – вздыхаю, достаю из кармана наладонник, щелкаю стилусом на ходу, включая подготовленную программу для записи видеокамер слежения. – Пришлось отменить несколько переговоров. Вот еще одно напоминание – через полчаса нам нужно быть в офисе на другом конце города!

Второй охранник отмечает взглядом компьютер в моих руках, но после замечания о несостоявшихся встречах, отворачивается. На его ухе гарнитура рации скрытого ношения, проводок телесного цвета уходит под воротник белой рубашки.

– Мне кажется, ты напрасно беспокоишься, Алекс. Сервис здесь что надо, – замечает Шульц на пороге операционного зала. – А подземка домчит нас без пробок за полчаса.

– Я в этом не уверен, – заглядываю в наладонник. – Ты бы видел, как долго мне оформляли сейф!

Программа получила доступ на пульт безопасности, и запись картинок рутинной работы банка началась. Опускаю наладонник в карман.

– Будь позитивнее, – ободряет меня Шульц улыбкой.

Глаза его – лед.

– Стараюсь, – вздыхаю искренне.

У столиков сектора «С» очередь в два человека. То, что нужно. Чем дольше продлится запись, тем меньше повторов будет в запущенном по кругу потоке событий перед глазами охраны на мониторах и тем ниже вероятность, что они заметят как один и тот же человек многократно подходит к одной и той же стойке.

Останавливаюсь за полной дамой. Еще раз заглядываю в наладонник. Запись идет.

– Может быть, я смогу вам чем-то помочь? – подходит ко мне тот самый Том, провожавший меня во время моего прошлого визита в хранилище.

– О! Том, дружище, – обращаюсь к нему развязно на правах старого знакомого. – У меня случилась небольшая неприятность, – выковыриваю из узкого карманчика брюк кругляшок с номером, обломок ключа ячейки. – Видишь какого дерьмового качества у вас товар? Мне бы очень хотелось его заменить. И как можно скорее. Я – Алекс. Алекс Бжызецкий. Помнишь меня?

Судя по испуганному взгляду, мое заполнение договора он не забыл.

– Одну секундочку, – бормочет Том и исчезает.

На пороге зала появляется Берегер, рассеянно обводит глазами сектора с озабоченными менеджерами. К нему подходит служащий банка в белой рубашке и сопровождает к свободному столику.

Том возвращается с бланком в руках:

– Для оформления нам необходимо будет подняться на второй этаж.

– Я же тебе говорил! – смотрю возмущенно на Шульца. – Кругом волокита! Бюрократия!

– Извините, это не займет много времени, – тушуется Том, отступает на шаг. – Я вас провожу.

– Я пойду с тобой, – кивает Шульц. – Ты слишком разнервничался. Мне кажется, поддержка тебе не повредит.

Он прав. Нервы звенят как струны, и мне кажется, что, выбрав образ готового сорваться на крик невротика, я совершил ошибку и скоро мне действительно грозит истерика.

– Конечно же, пойдем, будешь держать меня за руки, если они затеют очередную бумажную пытку, – смотрю в упор на помощника менеджера. – Вы же не против, Том?

– Если это необходимо, пожалуйста, – едва слышно бормочет Том. – Следуйте за мной.

Возвращаемся к центральному входу, останавливаемся у лифта. У стойки стоит Камал, о чем-то беседует с резиново-улыбающейся администраторшей. По ступеням поднимается, вырастая в стеклах дверей, фигура Фахади.

Открывается дверь лифта. Охранник оглядывает нас дежурно и отворачивается. Входим в кабину, и съехавшиеся в единую стальную пластину крылья двери отсекают нас от гулкого холла. Я чувствую внезапно навалившуюся духоту, втягиваю с трудом тугой воздух в легкие и непроизвольно расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки. Если до этого момента отмена захвата казалась призрачной – при любых возможных накладках в операционном зале, или если Шульца вдруг не пустили бы на второй этаж, то сейчас все надежды рассыпались в прах.

Ад для людей в здании начнется через пару минут.

Лифт едва слышно толкает в пятки и начинает короткий подъем. Смотрю на отражение Тома в зеркале стенки кабины. Выживет ли он? Выживу ли я? Чувствуя мой взгляд, помощник менеджера начинает нервно коситься на меня, и я опускаю голову. Рассматриваю под ногами широкую металлическую крышку люка, сдерживаю прерывистое дыхание.

Остановка кабины, мелодичный звонок, и дверь открывает пустой коридор второго этажа.

– Следуйте за мной, пожалуйста, – Том выходит первым.

Шульц мягко ступает позади меня. Дверь номер двести четыре. Двести шесть. Двести восемь.

– Сюда, пожалуйста, – Том услужливо приоткрывает для меня кабинет.

– Я постою здесь, – говорит Шульц мне в затылок.

Оглядываюсь. За его спиной стальная широкая дверь скалится приоткрытой щелью. На толстой металлической пластине угрожающая надпись: «Служба безопасности. Вход воспрещен».

– Ладно, но будь начеку, – делаю шаг в кабинет номер двести восемь.